Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Эпосы, легенды и сказания
Сокровенное сказание Монголов
Аннотация
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Эпосы, легенды и сказания
Сокровенное сказание или Монгольский обыденный изборник
I. РОДОСЛОВНАЯ И ДЕТСТВО ТЕМУЧЖИНА (ЧИНГИСА 1)
§ 1. Предком Чингис-хана был Борте-Чино, родившийся по изволению Вышнего Неба. Суп-
ругой его была Гоа-Марал. Явились они, переплыв Тенгис (внутреннее море). Кочевали у истоков
Онон-реки, на Бурхан-хал-дуне, а потомком их был Бата-Чиган.
§ 2. Сын Бата-Чигана – Тамача. Сын Тамачи – Хоричар-Мерган. Сын Хоричар-Мергана –
Аучжам-Бороул. Сын Аучжам-Бороула – Сали-Хачау. Сын Сали-Хачау – Еке-Нидун. Сын Еке-
Нидуна – Сим-Сочи. Сим-Сочиев сын – Харчу.
§ 3. Сын Харчу – Борчжигидай-Мерган – был женат на Монгол-чжин-гоа. Сын Борчжигидай-
Мергана – Тороголчжин-Баян – был женат на Борохчин-гоа, имел отрока-слугу, по имени Борол-
дай-Суялби, да двух скаковых меринов – Дайир и Боро. У Тороголчжина было двое сыновей: Ду-
ва-Сохор и Добун-Мерган.
§ 4. У Дува-Сохора был один-единственный глаз, посреди лба, которым он мог видеть на це-
лых три кочевки.
§ 5. Однажды Дува-Сохор, вместе со своим младшим братом Добун-Мерганом, взобрался на
Бурхан-халдун. Наблюдая с высоты Бурхан-халдуна, Дува-Сохор усмотрел, что вниз по течению
речки Тенгелик подкочёвывает какая-то группа людей.
§ 6. И говорит: «Хороша молодица в кибитке крытой повозки среди этих подкочёвывающих
людей!» И он послал своего младшего брата Добун-Мергана разузнать, намереваясь сосватать ее
Добун-Мергану, если окажется, что она незамужняя.
§ 7. Добун-Мерган побывал у тех людей, и в самом деле там оказалась молодица, по имени
Алан-гоа, красивая, очень знатного рода и еще даже ни за кого не просватанная.
§ 8. А по поводу той племенной группы выяснилось так: Баргучжин-гоа дочь Бархудай-
Мергана, владетеля Кол-баргучжин-догумского, была выдана замуж за Хорилартай-Мергана, ной-
она Хори-Туматского. Названная же Алан-гоа и была дочерью, которая родилась у Хорилартай-
Мергана от Баргучжин-гоа в Хори-Туматской земле, в местности Арих-усун.
§ 9. По той причине, что на родине, в Хори-Туматской земле шли взаимные пререкания и
ссоры из-за пользования звероловными угодьями, Хорилартай-Мерган решил выделиться в от-
дельный род-обок, под названием Хорилар. Прослышав о знаменитых Бурхан-халдунских зверо-
ловлях и прекрасных землях, он теперь и пододвигался, оказывается, кочевьями своими к Шинчи-
баян-урянхаю, на котором были поставлены божества, владетели Бурхан-халдуна. Здесь-то Добун-
Мерган и просил руки Алан-гоа, дочери Хори-Туматского Хорилартай-Мергана, родившейся в
Арих-усуне, и таким-то образом Добун-Мерган женился.
§ 10. Войдя в дом к Добун-Мергану, Алан-гоа родила двух сыновей. То были Бугунотай и
Бельгунотай.
§ 11. У старшего же брата, Дува-Срхора, было четыре сына. Тем временем старший его брат
Дува-Сохор скончался. После кончины Дува-Сохора, четверо его сыновей, не признавая даже за
родственника своего дядю Добун-Мергана и всячески понося его, отделились, покинули, его и от-
кочевали. Образовалось особое поколение Дорбен. Отсюда-то и пошло четвероплемение Дорбен-
ирген.
§ 12. Однажды, затем, Добун-Мерган взошел поохотиться на возвышенность Тогоцах-ундур.
В лесу ему повстречался какой-то Урянхаец, который, зарезав трехлетку-оленя; готовил жаркое из
его ребер, из верхних коротких рёбер.
§ 13. Добун-Мерган и говорит: «Дружище, дай на жаркое!» «Дам и тебе!» – отвечал тот и,
оставив себе шкуру и лёгочную часть животного, остальное мясо трехлетки-оленя отдал Добун-
Мергану.
§ 14. Завьючив оленину Добун-Мерган уехал. По дороге встречается ему какой-то бедняк,
1 Оглавления всех двенадцати разделов даны мною. Родо-племенные названия, следуя Кафарову и Б. Я. Владимир-
цову, в тексте перевода пишутся с большой буквы, если даже они в форме прилагательных, соответствующих роди-
тельному падежу имен. С.А.К.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
который ведет за собою, своего сынишку.
§ 15. На вопрос Добун-Мергана, кто он такой, тот отвечал: «Я – Маалих, Баяудаец («бога-
тей»), а живу, как нищий. Удели мне из этой дичины, а я отдам тебе вот этого своего паренька».
§ 16. Тогда Добун-Мерган отделил и отдал ему половину оленьего стегна, а того мальчика
увёл к себе домой; он-то и стал у него домашним работником.
§ 17. Долго-ли, коротко-ли – Добун-Мерган скончался. После смерти Добун-Мергана, Алан-
гоа, будучи безмужней, родила трех сыновей. То были: Бугу-Хадаги, Бухату-Салчжи и Бодончар-
простак.
§ 18. Бельгунотай и Бугунотай, старшие сыновья, родившиеся еще от Добун-Мергана, стали
втихомолку говорить про свою мать Алан-гоа: «Вот наша мать родила троих сыновей, а между тем
при ней нет ведь ни отцовых братьев, родных или двоюродных, ни мужа. Единственный мужчина
в доме – это Маалих, Баяудаец. От него-то, должно быть, и эти три сына». Алан-гоа узнала об этих
их тайных пересудах.
§ 19. И вот однажды весной сварила дожелта провяленного впрок барана, посадила рядом
своих пятерых сыновей, Бельгунотая Бугунотая, Бугу-Хадаги, Бухату-Салчжи и Бодончара-
простака, и дала всем им по одной хворостинке, чтоб они переломили. По одной без труда пере-
ломили. Тогда она опять дала им, с просьбой переломить, уже штук по пяти хворостинок, связан-
ных вместе. Все пятеро и хватали сообща и зажимали в кулаках, а сломать всё же не смогли.
§ 20. Тогда мать их, Алан-гоа, говорит: «Вы, двое сыновей моих, Бельгунотай да Бугунотай,
осуждали меня и говорили между собой: "Родила, мол, вот этих троих сыновей, а от кого эти де-
ти?» Подозрения-то ваши основательны.
§ 21. «Но каждую ночь, бывало, через дымник юрты, в час, когда светило внутри (погасло 2),
входит, бывало, ко мне светлорусый человек; он поглаживает мне чрево, и свет его проникает мне
в чрево. А уходит так: в час, когда солнце с луной сходится 3, процарапываясь, уходит, словно
жёлтый пёс. Что ж болтаете всякий вздор? Ведь если уразуметь все это, то и выйдет, что эти сыно-
вья отмечены печатью небесного происхождения. Как же вы могли болтать о них как о таких, ко-
торые под пару простым смертным? Когда станут они царями царей, ханами над всеми, вот тогда
только и уразумеют всё это простые люди!»
§ 22. И стала потом Алан-гоа так наставлять своих сыновей: «Вы все пятеро родились из
единого чрева моего и подобны вы давешним пяти хворостинкам. Если будете поступать и дейст-
вовать каждый сам лишь за себя, то легко можете быть сломлены всяким, подобно тем пяти хво-
ростинкам. Если же будете согласны и единодушны, как те связанные в пучок хворостинки, то как
можете стать чьей-либо лёгкой добычей?» Долго ли, коротко ли – мать их, Алан-гоа, скончалась.
§ 23. По смерти матери пятеро братьев стали делить между собою имущество. При этом вы-
шло так, что четыре брата – Бельгунотай, Бугунотай, Бугу-Хадаги и Бухату-Салчжи – забрали себе
всё, а Бодончару совсем не дали его доли, считая его глупым и неотесанным и не признавая даже
за родственника.
§ 24. «Раз меня и родней не признают, что мне тут делать?» – сказал Бодончар. Оседлал он
Орок-шинхула, со ссадинами на спине, с жидким хвостом, наподобие свистун-стрелы, и пустил
его куда глаза глядят вниз по течению Онон-реки. «Умереть, так умереть! Живу быть, так быть
живу!» – сказал он. Ехал-ехал и добрался до урочища Балчжун-арал. Тут построил он себе из тра-
вы балаган и стал жить-поживать.
§ 25. Стал он тут примечать, как сизая самка сокола ловит и пожирает куропаток. Сделал ло-
вушку из волос хвоста своего голохвостого, со ссадинами на спине, Орок-шинхула, заманил, пой-
мал птицу и стал приручать.
§ 26. Не имея другого пропитания, он стрелял по ущельям загнанных туда волками зверей, а
нет – так питался и волчьими объедками. Так он благополучно перезимовал тот год, прокормив и
себя и своего сокола.
§ 27. Пришла весна. С прилетом уток он стал запускать на них своего сокола, сперва промо-
рив его голодом. Диких уток и гусей понасадил он: на каждый пень – задние части (хоншиут), а на
2 Солнце закатилось, а луна еще не взошла.
3 Луна закатилась, а солнце еще не взошло.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
каждый сук – смрадные части (хуншиут), и столько понавешал, что запах шёл 4.
§ 28. По северному склону гор, из-за темного бора, подкочевало, продвигаясь вниз по тече-
нию речки Тунгелик, какое-то родовое колено 5 болюк. Днем Бодончар стал заходить к ним на-
питься кумысу, когда случалось пускать своего сокола в их сторону. Ночью же уходил, бывало, на
ночлег к себе в травяной шалаш.
§ 29. Когда, случалось, люди те просили у Бодончара его сокола, он никак не давал. А жили
между собою так, что у Бодончара не спрашивали, откуда и кто он, а тот взаимно не пытался узна-
вать, что они за люди.
§ 30. Старший брат его, Бугу-Хадаги, зная, что младший брат, Бодончар-простак, отправился
вниз по течению реки Онона, пришел сюда поискать брата. Стал он расспрашивать тех людей, что
прибыли сюда, кочуя вниз по речке Тунгелик: не бывал ли тут такой-то и такой-то человек, на та-
ком-то и таком-то коне?
§ 31. Люди те отвечали: «Тут есть и человек и конь, как раз такие, как ты спрашиваешь. Он
соколиный охотник. Каждый день заходит к нам: угостится кумысом и уходит. А ночами где-то
ночует. При северо-западном ветре летят сюда, словно снежные хлопья по ветру, пух и перья гу-
сей и уток, пойманных соколом., Должно быть, он здесь недалеко: сейчас подходит время его
обычного прихода. Подожди минутку». Так говорили они.
§ 32. Тем часом подъезжает какой-то человек, следуя вверх по течению речки Тунгелик. То и
был Бодончар. Как увидел, так сейчас же и признал его старший брат, Бугу-Хадаги. Забрал он бра-
та с собою, и пустился рысью вверх по реке Онону.
§ 33. Труся рысцой за братом своим, Бугу-Хадаги, говорит ему Бодончар: «Брат, а брат! Доб-
ро человеку быть с головой, а шубе – с воротником». Брат его, Бугу-Хадаги, не понял, к чему эти
его слова.
§ 34. Когда он повторил те же самые слова, брат его все же ничего не понял и ничего не ска-
зал ему в ответ. А Бодончар ехал и все повторял одно и то же. Тогда старший его брат говорит:
«Что это ты все твердишь одно и то же?»
§ 35. Тогда Бодончар говорит: «Давешние-то люди, что стоят на, речке Тунгелик, живут –
все равны: нет у них ни мужиков, ни господ; ни головы, ни копыта. Ничтожный народ. Давайте-ка
мы их захватим!»
§ 36. «Ладно! – отвечал старший брат. – Но только сначала съездим домой да посоветуемся
со всеми братьями, а тогда и пойдем полонить тех людей». Так они беседовали.
§ 37. Воротясь домой, посовещались они с братьями и выступили в поход. Передовым-
наводчиком пустили самого же Бодончара.
§ 38. Идя лобовым, захватил Бодончар в половину беременную женщину: «Кто ты такая?» –
спросил он. – «Я, – говорит она, – я из племени Чжарчиут, по имени Аданхан-Урянхачжина».
§ 39. Тогда братья впятером полонили тех людей, и стали те у них слугами-холопами, при
табуне и кухне 6.
§ 40. Бывшая в половине беременности женщина, войдя к Бодончару, родила сына. Так как
его считали сыном чужого племени, то и назвали его Чжадарадай. Он и стал предком рода Чжада-
ран. У того Чжадарана был сын, по имени Тухуудай. Сыном Тухуудая был Бури-Бульчиру, сын
Бури-Бульчиру – Хара-Хадаан. Сыном Хара-Хадаана был Чжамуха. Таково происхождение рода
Чжадаран.
§ 41. Эта женщина родила еще одного сына, уже от Бодончара. И оттого, что происходил он
от пленницы, – и сына прозвали Бааридай. Он стал предком рода Бааринцев. Сын Бааридая – Чи-
духул-Боко. У Чидухул-Боко было много жён. Родилось у него и сынов что-то около этого. Они-то
и стали родоначальниками племени Менен-Баарин.
§ 42. Бельгунотай стал родоначальником племени Бельгунот. Бугунотай стал родоначальни-
ком племени Бугунот. Бугу-Хатаги стал родоначальником племени Хатаги. Бухуту-Салчжи стал
родоначальником племени Салчжиут. Бодончар стал родоначальником поколения Борчжигин.
4 Он – «гузнами на сучки, смердящими – на шестки, так что дух пошёл».
5 Положение народца (ср. Б. Я. Владимирцов, Общественный строй, стр.66).
6 Б. Я. Владимирцов, Общественный строй, стр.68.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
§ 43. Тот потомок Бодончара, который родился от первой, старшей жены 7, носил имя Барин-
Ширату-Хабичи. Бодончар же еще имел наложницу, которая вошла в его дом вместе с приданым
матери этого самого Хабичи-Баатура. И она произвела на свет одного сына. Имя ему было Чжо-
уредай. Сначала Чжоуредай пользовался правом участия в родовом жертвоприношении чжугели.
§ 44. Однако по смерти Бодончара этого Чжоуредая отстранили от участия в родовых жерт-
воприношениях чжугели под тем предлогом, что-де некий Аданха-Урянхадаец был домашним за-
всегдатаем и что, должно быть, от него-то он и произошел. Он и образовал особое родовое под-
разделение-обок, под наименованием Чжоуреид и таким образом стал родоначальником
Чжоуредцев.
§ 45. Сын Хабичи-Баатура был Менен-Тудун. У Менен-Тудуна было семеро сыновей: Хачи-
Кулюк, Хачин, Хачиу, Хачула, Хачиун, Харандай и Начин-Баатур.
§ 46. Сын Хачи-Кулюка, Хайду, по матери происходил от Намолуны. Хачинову же сыну да-
ли имя Ноягидай. Из-за его крайнего чванства (nоуаnshiу aburitu 8) и род его стал прозываться
Ноякин. Сына Хачиу звали Барулатай. Ростом он был велик и горазд до еды. Род его прозвали Ба-
рулас. Сыновья Хачулы также образовали род Барулас, и из-за жадности обоих братьев к еде по-
шли родовые прозвища Еке-Барула и Учуган-Барула, а отсюда пошли уже и родовые подразделе-
ния Баруласов: Эрдемту-Барулас, Тодоен-Барулас и др. Дети Харандая стали родоначальниками
племени Будаад-кашников, которое назвали так по той причине, что у них, наподобие перемешан-
ной каши, не было ни старшего, ни главы. У Хачиуна был сын, по имени Адаркидай. Он стал ро-
доначальником племени, прозванного Адаркин-сутяги из-за тех распрей, которые он заводил меж-
ду братьями. Сыновья Начин-Баатура прозывались Уруудай и Мангутай. От них пошли племена
Урууд и Мангуд. У Начин-Баатура от первой, старшей жены родились еще Шичжуудай и Дохоло-
дай.
§ 47. У Хайду было три сына: Байшингор-Докшин, Чарахай-Линху и Чаочжин-Ортегай. Сын
Байшингор-Докшина – Тумбинай-Сечен. Сыновья Чарахай-Линху – Сенгун-Билге, Амбагай и дру-
гие – образовали племя Тайчиудов. Потомка Чарахай-Линху, происшедшего от его снохи, звали
Бесутай. Отсюда идет род Бесуд. От сыновей Чаочжин-Ортегая пошли племена: Оронар, Хонхо-
тан, Арулад, Сонид, Хабтурхас и Генигес.
§ 48. У Тумбинай-Сечена было два сына: Хабул-хаган и Сим-Сечуле. Сим-Сечулеев сын –
Бультегу-Баатур. А у Хабул-хагана было семеро сыновей, а именно: самый старший – Окин-
Бархаг, далее Бартан-Баатур, Хутухту-Мунгур, Хутула-хаган, Хулан, Хадаан и самый младший –
Тодоен-отчигин.
§ 49. У Окин-Бархага – сын Хутухту-Юрки. У Хутухту-Юрки было два сына: Сече-беки и
Тайчу. От них пошло поколение Юркинцев.
§ 50. У Бартан-Баатура было четверо сыновей: Мангету-Киян, Некун-тайчжи, Есугай-Баатур,
Даритай-отчигин. Хутухту-Мангуров сын был Бури-Боко. Это он-то и рассёк Бельгутаю плечо на
пиру в Ононской Дубраве.
§ 51. Сыновья Хутула-хагана – Чжочи, Гирмау и Алтан. У Хулан-Баатура – сын Еке-Церен.
Это он был нойоном Бадая и Кишлика (сделавшихся впоследствии свободными из рабов), дарха-
нами. Ни Хадаан, ни Тодоен потомства не имели.
§ 52. Всеми Монголами ведал Хабул-хаган. После Хабул-хагана, имевшего семерых сыно-
вей, всеми Монголами стал ведать, по слову Хабул-хагана, сын Сенгун-Бильгея, Амбагай-хаган,
хотя Хабул-хаган имел собственных семь сыновей.
§ 53. Однажды Амбагай-хаган лично отправился провожать свою дочь, которую он выдавал
в замужество к Татарам из племени Айриуд-Буйрууд, что на реке Уршиун между озерами Буюр-
наур и Колен-наур. В это-то время Амбагай-хагана и схватили Татары Чжуинского племени и по-
везли к Алтан-хагану Китадскому. Тогда Амбагай через посланника своего Балагачи, человека из
Бесудского рода, велел передать среднему из семи сыновей Хабул-хагана, Хутуле, с тем, чтобы он,
в свою очередь, передал следующее Хадаан-тайчжию из всех десятерых сыновей: «Отомстите за
меня, который самолично провожал свою дочь, как всенародный каган и государь народа. Мстите
и неустанно воздавайте за меня не только до той поры, что с пяти пальцев ногти потеряете, но и
7 Б. Я. Владимирцов, op. cit., стр 48, прим. 8: aburinn eme.
8 Б. Я. Владимирцов, op. cit., стр. 78.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
пока всех десяти пальцев не станет».
§ 54. В ту пору, охотясь однажды по реке Онону за птицей, Есугай-Баатур повстречал Мер-
китского Эке-Чиледу, который ехал со свадьбы, взяв себе девушку из Олхонутского племени. За-
глянув в возок и поразившись редкой красотой девушки, он поспешно вернулся домой и привел с
собой старшего своего брата, Некун-тайчжия, и младшего-Даритай-отчигина.
§ 55. В виду их приближения, Чиледу испугался, но под ним был скакун Хурдун-хуба. Хле-
щет он своего хуба по ляжкам, старается скрыться от них за холмами, но те втроем неотступно
следуют за ним по пятам. В то время когда Чиледу, объехав мыс, вернулся к своему возку, Оэлун-
учжин говорит ему: «Разве ты не разгадал умысла этих людей? По лицам их видно, что дело идёт
о твоей жизни. Но ведь был бы ты жив-здоров, девушки же в каждом возке найдутся, жены в каж-
дой кибитке найдутся. Был бы ты жив-здоров, а девицу-жену найдешь. Придётся, видно, тебе тем
же именем Оэлун назвать девушку с другим именем. Спасайся, поцелуй меня и езжай!» С этими
словами она сняла свою рубаху, и когда он, не слезая с коня, потянулся и принял её, то из-за мыса
уже подлетели те трое. Пришпорив своего Хурдун-хуба, Чиледу помчался, убегая от преследова-
ния вверх по реке Онону.
§ 56. Трое бросились за ним, но, прогнав его за семь увалов, вернулись. Есугай-Баатур повел
за поводья лошадь Оэлун-учжин, старший его брат, Некун-тайчжи, ехал впереди, а младший, Да-
ритай-отчагин, ехал вплотную рядом с ней. Едут они так, а Оэлун-учжин приговаривает:
И роняя обе косы свои то на спину, то на грудь, то вперед, то назад так громко она причитала
«каково-то теперь уезжаешь?» так громко, что
Уж близко к дому, стал унимать её плач Даритай-отчигин:
Замолчи уже». Так унимал он её. Тут же Есугай и взял Оэлун-учжин в дом свой. Вот как
произошло умыкание Есугаем Оэлун-учжины.
§ 57. Так как Амбагай-хаган в присланном известии назвал имена Хадаана и Хутулы, то все
Монгол-Тайчиуды, собравшись на Ононском урочище Хорхонах-чжубур, поставили хаганом Ху-
тулу. И пошло у Монголов веселие с пирами и плясками. Возведя Хутулу на хаганский стол, пля-
сали вокруг развесистого дерева на Хорхонахе. До того доплясались, что, как говорится, «выбои-
ны образовались по бедро, а кучи пыли – по колено».
§ 58. Когда Хутула стал хаганом, Хадаан-тайчжи пошёл на обоих Татар. Тринадцать раз он
бился у обоих, у Котон-Бараха и у Чжили-Буха, но не мог все же за Амбагай-хагана отмщением
отмстить, воздаянием воздать.
§ 59. Тогда-то Есугай-Баатур воротился домой, захватив в плен Татарских Темучжин-Уге,
Хори-Буха и других. Тогда-то ходила на последях беременности Оэлун-учжин, и именно тогда ро-
дился Чингис-хаган в урочище Делиун-балдах, на Ононе. А как пришло родиться ему, то родился
он, сжимая в правой руке своей запёкшийся сгусток крови, величиною в пальчик. Соображаясь с
тем, что рождение его совпало с приводом Татарского Темучжин-Уге, его и нарекли поэтому Те-
мучжином.
§ 60. От Оэлун-учжины родилось у Есугай-Баатура четверо сыновей: Темучжин, Хасар, Ха-
чиун и Темуге. Родилась и одна дочь, по имени Темулун. Когда Темучжину было девять лет, то
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Чжочи-Хасару в это время было семь лет, Хачиун-Эльчию – пять лет, Темуге-отчигин был по
третьему году, а Темулун – еще в люльке.
§ 61. Когда Темучжину было девять лет, Есугай-Баатур собрался сватать ему невесту у дядей
по матери его Оэлун, у ее родни из Олхонутского рода, куда и отправился вместе со своим сыном
Темучжином. По дороге, между урочищами Цекцер и Чихургу, повстречал он Хонхирадского Дэй-
Сечена.
§ 62. «Куда держишь путь, сват Есугай?» – спрашивает его Дэй-Сечен. – «Я еду, – говорит
Есугай-Баатур, – еду сватать невесту вот этому своему сыну у его дядей по матери, у Олхонутско-
го племени». Дэй-Сечен и говорит: «У твоего сынка взгляд – что огонь, а лицо – что заря».
§ 63. «Снился мне, сват Есугай, снился мне этою ночью сон, будто снисшёл ко мне на руку
белый сокол, зажавший в когтях солнце и луну. По поводу этого своего сна я говорил людям:
Солнце и луну можно ведь видеть только лишь взглядом своим; а тут вот прилетел с солнцем и
луной в когтях этот сокол и снисшел ко мне на руку, белый спустился. Что-то он предвещает? –
подумал лишь я, как вижу: подъезжаешь, сват Есугай, ты со своим сыном. Как случиться такому
сну? Не иначе, что это вы – духом своего Киятского племени – являлись во сне моём и предрека-
ли!
Зайди ко мне, сват Есугай. Девочка моя – малютка, да свату надо посмотреть». С этими сло-
вами Дэй-Сечен проводил его к себе и под локоть ссадил с коня.
§ 66. Взглянул он на дочь его, а лицо у нее – заря, очи – огонь. Увидал он девочку, и запала
она ему в душу. Десятилетняя на один год была она старше Темучжина. Звали Борте. Переночева-
9 Казачья телега – арба.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
ли ночь. На утро стал он сватать дочь. Тогда Дэй-Сечен говорит: «В том ли честь, чтоб отдать по-
сле долгих сговоров, да и бесчестье ль в том, чтоб по первому слову отдать? То не женская доля –
состариться у родительского порога. Дочку свою согласен отдать. Оставляй своего сынка в зятьях-
женихах». Когда дело покончили, Есугай-Баатур говорит: «Страсть боится собак мой малыш! Ты
уж, сват, побереги моего мальчика от собак!» С этими словами подарил ему Есугай своего завод-
ного коня, оставил Темучжина в зятьях и поехал.
§ 67. По дороге, в Цекцерской степи-Шира-кеере, пировали Татары. Повстречавшись с ни-
ми, – Есугай-Баатур решил задержаться на празднике, так как томился жаждой. Татары же, оказы-
вается, его знали. «Это Есугай-Киян явился», – рассуждали они и вспомнили свои старые обиды и
счеты. И вот, с умыслом тайно его извести отравой, они подмешали ему яду. Уезжая от них он по-
чувствовал себя дурно, и через трое суток, добравшись домой, сильно занемог.
§ 68. Говорит тогда Есугай-Баатур: «Мне дурно. Есть тут поблизости кто-нибудь?» Ему ска-
зали, что неподалеку находится Мунлик, сын Хонхотанского старца Чарахая. Позвав его к себе,
Есугай-Баатур сказал ему: «Дитя мое, Мунлик! Ведь у меня малые ребята. Извели меня тайно Та-
тары, когда я заехал к ним по дороге, устроив в зятья своего Темучжина. Дурно мне. Прими же ты
под свое попечение всех своих: и малюток и покидаемых младших братьев, и вдову, и невестку.
Дитя моё, Мунлик! Привези ты поскорей моего Темучжина!» Тут он и скончался.
II. ЮНОСТЬ ЧИНГИСА
§ 69. В точности исполняя распоряжение Есугай-Баатура, Мунлик отправился и сказал Дэй-
Сечену: «Старший брат Есугай-Баатур очень болеет душой и тоскует по Темучжину. Приехал
взять его!» Дэй-Сечен отвечал: «Раз сват так горюет по своём мальчике, то пусть себе съездит, по-
видается, да и скорёхонько сюда». Тогда отец-Мунлик и доставил Темучжина домой.
§ 70. В ту весну обе супруги Амбагай-хагана, Орбай и Сохатай, ездили на кладбище, в «Зем-
лю Предков». Оэлун-учжин тоже поехала, но приехала поздно, опоздав при этом не по своей вине.
Тогда Оэлун-учжин, обращаясь к Орбай и Сохатай, сказала: «Почему вы заставили меня пропус-
тить и жертвоприношение предкам и тризну с мясом и вином? Не потому ли, что Есугай-Баатур
умер, рассуждаете вы, а дети его и вырасти не смогут? Да, видно, вы способны есть на глазах у
людей, способны и укочевать без предупреждения!»
§ 71. Ханши же Орбай и Сохатай ей ответили так:
Не потому ли, что скончался Амбагай-хаган, даже и Оэлун смеет с нами так говорить?»
§ 72. Согласно уговору – откочевать, бросив в нутуке этих (Есугаевских) матерей с детьми и
уйти, никого из них не взяв с собой, – Таргутай-Кирилтух, Тодоен-Гиртай и прочие Тайчиудцы на
другой же день тронулись вниз по реке Онону. Когда они покинули, таким образом, Оэлун-учжин,
матерей с детьми и откочевали, Хонхотанский Чарха-ебуген поехал их уговаривать. Но Тодоен
отвечал ему: «Тут
А ты-то как смеешь отговаривать людей?» – сказал ему Тодоен-Гиртай и при этом сзади
кольнул его в спину копьём.
§ 73. Тяжело раненый Чарха-ебуген лежал у себя дома. Когда Темучжин приехал его прове-
дать, Хонхотанский Чарха-ебуген сказал ему: «Я подвергся такой напасти, уговаривая людей, ко-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
гда те откочевали, захватив с собою весь наш улус, улус собранный твоим благородным родите-
лем». Темучжин уехал от него в слезах. Оэлун-учжин, покинутая народом, сама подняла знамя и
выступила. Многих ей удалось воротить, однако и тот возвращённый народ не устоял и снова
ушел вслед за Тайчиудцами.
§ 74. Когда же укочевали Тайчиудские братья, покинув в старом кочевье вдову Оэлун-учжин
с малыми детьми, вот как пошло:
* * *
* * *
* * *
* * *
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
§ 76. Таким-то образом сидели однажды на берегу Онона Темучжин, Хасар, Бектер и Бельгу-
тай. И вот на один из закинутых крючьев попалась блестящая рыбка-сохосун. Бектер с Бельгутаем
отняли её у Темучжина с Хасаром. Те пошли домой и стали жаловаться матери, Учжин-эхе: «Бра-
тья Бектер с Бельгутаем насильно отобрали у нас блестящую рыбку, которая клюнула на крюк». –
«Ах, что мне с вами делать? – говорит им мать Учжин-эхе. – Что это так неладно живете вы со
своими братьями! Ведь у нас, как говорится,
Нам надо думать о том, как бы отплатить за обиду Тайчиудским братьям, а вы в это время
так же не согласны между собою, как некогда пятеро сыновей проматери вашей Алан-эхэ. Не
смейте так поступать!»
§ 77. Не по вкусу пришлись эти слова Темучжину с Хасаром, и стали они роптать: «Ведь со-
всем недавно они точно таким же образом отняли у нас жаворонка, подстреленного детской стре-
лой-годоли; а теперь вот опять отняли! Как же нам быть, в согласии?» И, хлопнув дверью, они по-
спешно ушли. Бектер в это время стерег на холме девять соловых меринов. Темучжин подкрался к
нему сзади, а Хасар – спереди. Когда они приблизились, держа наготове свои стрелы, Бектер обра-
тился к ним с такими словами: «Думаете ли вы о том, с чьей помощью можно исполнить непо-
сильную для вас месть за обиды, нанесенные Тайчиудскими братьями? Зачем вы смотрите на ме-
ня, будто я у вас
Чего же стоят такие рассуждения, когда у нас
Не разоряйте же моего очага, не губите Бельгутая!» С этими словами он покорно присел на
корточки. Темучжин же с Хасаром тут же в упор пронзили его выстрелами спереди и сзади и уш-
ли.
§ 78. Как только они вернулись домой, мать-Учжин сразу же поняла всё по лицам обоих сво-
их сыновей: «Душегубцы! – сказала она. – Не даром этот вот яростно из утробы моей появился на
свет, сжимая в руке своей комок запёкшейся крови!
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Речь ведь о том, кто вам поможет отмстить Тайчиудцам, раз вы не в силах сами с обидой по-
кончить. У вас же сейчас
О чем же вы думаете, так поступая?» И долго она с великим гневом говорила им,
§ 79. Тогда является во главе своей охранной (турхаут) стражи Таргутай-Кирилтух. Он сооб-
разил теперь:
Тут матери с детьми и все братья в ужасе бросились прятаться в тайгу. Бельгутай построил
укрепление из поваленных деревьев, а Хасар перестреливался с неприятелем. Хачиуна, Темугея и
10 П.Кафаров переводит – удав; E. Haenisch (р.16) – исполинский змей.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Темулуну спрятали в ущелье, а сами вступили в бой. Тогда Тайчиудцы стали громко кричать им:
«Выдайте нам своего старшего брата, Темучжина! Другого нам ничего не надо!» Этим они и по-
будили Темучжина обратиться в бегство. Заметив, что Темучжин пустился в лес, Тайчиудцы бро-
сились за ним в погоню, но он уже успел пробраться в густую чащу на вершине Тергуне. Не умея
туда проникнуть, Тайчиудцы окружили этот бор и стали его сторожить.
§ 80. Проночевал Темучжин трое суток в тайге и решил, наконец, выходить. Взял свою ло-
шадь под уздцы и пошел. Вдруг – неожиданная задержка: с лошади сползло седло. Стал он рас-
сматривать – и видит: седло сползло при туго подтянутой подпруге и нагруднике. Вот так причина
задержки. Тогда стал он раздумывать: «Подпруга еще туда-сюда, но как могла сползти также и
подгрудная шлея? Не иначе, что само небо меня удерживает». И он вернулся назад и провел в лесу
еще трое суток. Решил было опять выходить, как смотрит: у самого выхода из тайги, у самого вы-
хода лежит белый валун-кремень, величиной с походную юрту, и вплотную закрывает выход. «Не
ясно ли, – подумал он, – не ясно ли, что само небо меня удерживает». Провел он в лесу еще девять
суток, без всякой пищи, и думает: «Ужели довести себя до бесславной смерти? Выйду теперь!» И
принялся срезать своим ножом для очинки стрел, срезать деревья, которые не давали прохода, ок-
ружая тот белый валун, величиной с юрту, что свалился откуда-то и заслонил проход. Кое-как
провел он свою спотыкавшуюся лошадь и уже стал было выходить на прогалину. А Тайчиудцы
тут как тут, сторожат. Схватили его и повели с собой.
§ 81. Таргутай-Кирилтух привез Темучжина к себе в улус и там подверг его законному нака-
занию. На ночлег при этом он должен был скитаться из юрты в юрту. 16-го числа Первого летнего
месяца, по случаю праздничного дня полнолуния, Тайчиудцы праздновали веселым пиршеством
на крутом берегу Онона и расходились, когда уже заходило солнце. На это празднество Темучжи-
на привел какой-то слабосильный парень. Выждав время, когда все праздновавшие разошлись,
Темучжин бежал от этого слабосильного парня, вырвавшись у него из рук и всего раз ударив его
по голове шейной своей колодкой. Он прилег было в Ононской дубраве, но, опасаясь, как бы его
не заметили, скрылся в воду. Он лежал в заводи лицом вверх, а шейную колодку свою пустил
плыть вниз по течению.
§ 82. Между тем упустивший его человек громко вопил: «Упустил колодника!» На его крики
со всех сторон стали собираться Тайчиудцы. Они тотчас же принялись обыскивать рощу Онон-
скую: светил месяц, и было светло, как днем. Сулдусский Сорган-Шира проходил как раз мимо
того места, где Темучжин лежал в заводи. Он заметил его и говорит: «Вот это дело! За то, видно,
ты и не мил своим братцам, что так хитер; что
Но не робей, так и лежи, а я не выдам!» и проехал дальше. Когда стали уговариваться о
дальнейших поисках, Сорган-Шира посоветовал: «Давайте снова хорошенько обыщем каждый
свой участок обратным путём». Все согласились и пошли каждый обратно тем же своим путем,
снова тщательно его обыскивая. Вторично проезжая мимо него, говорит Сорган-Шира: «Лежи се-
бе. Неподалеку тут твои братцы точат на тебя свои зубы и языки. Но не робей!», – и поехал даль-
ше.
§ 83. И опять уговариваются они о новых поисках, и опять советует Сорган-Шира: «Сынки
Тайчиудцы 11! Среди белого дня вы потеряли целого человека, как же можем мы найти его темною
ночью? Давайте напоследок хорошенько просмотрим, на обратном пути, каждый свою долю, да и
по домам; а завтра утром опять сойдёмся на поиски. Куда может уйти этот человек, с колодкой на
шее?» Все согласились и пошли снова повторным поиском. Опять подъехал к нему Сорган-Шира
и говорит: «Уговорились кончать поиски, утром будем искать. Теперь ты выжди, когда мы разой-
демся, да и беги домой. Если же тебя кто увидит, смотри не проговорись, что я тебя видел». И с
этими словами уехал.
§ 84. Выждав пока они разошлись, Темучжин пошел вниз по Онону разыскивать юрту Сор-
ган-Ширая. Он размышлял так: «Ещё позавчера, когда мне пришла очередь ночевать тут, ночую я
11 У В.Я. Владимирцова – «Сыновья Тайчиудские» (Общественный строй, стр.70).
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
в юрте Сорган-Ширая. Сыновья его Чимбай с Чилауном жалеют меня. Ночью, видя мои мученья,
ослабляют колодку и дают возможность прилечь. А теперь вот и Сорган-Шира хоть и заметил ме-
ня, а проехал мимо. Не донес. Не спасут ли они меня также и в настоящем положении?»
§ 85. Юрта Сорган-Ширая была приметная: все время переливали молоко и всю ночь до са-
мого рассвета пахтали кумыс. Примета – на слух. Идя поэтому на стук мутовки, он и добрался до
юрты. Только он вошел, как Сорган-Шира говорит: «Разве я не велел тебе убираться восвояси?
Чего ты пришел?» Тогда оба его сына, Чимбай и Чилаун стали говорить: «Когда хищник загонит
малую пташку в чащу, то ведь и чаща сама ее спасает. Как же ты можешь говорить подобные сло-
ва человеку, который к нам пришел?» Не одобряя слов своего отца, они сняли с него колодку я
сожгли ее на огне, а самого поместили в телегу, нагруженную овечьей шерстью и стоявшую за
юртой. Они поручили его заботам своей младшей сестры, по имени Хадаан, строго наказав ей не
проговориться об этом деле ни одной живой душе.
§ 86. На третий день, подозревая, что его скрывает кто-нибудь из своих же, стали всех обы-
скивать. У Сорган-Ширая обыскивали в юрте, повозках и всюду вплоть до исподов сидений. За-
брались потом и в телегу, загруженную овечьей шерстью, позади юрты. Разобрали шерсть сверху
и стали уж добираться до дна, как Сорган-Шира говорит: «В такую-то жару как можно усидеть
под шерстью?» Тогда люди, производившие обыск, слезли и ушли.
§ 87. Когда обыск окончился, Сорган-Шира говорит Темучжину: «Чуть было не развеял ты
меня прахом. Ступай-ка теперь и разыскивай свою мать и братьев!» Он дал Темучжину беломор-
дую рыжую яловую кобылу, сварил двухгодовалого барана, снабдил его бурдюком и бочонком, но
не дал ли седла, ни огнива. Дал только лук да пару стрел. С таким снаряжением он его отпустил.
§88. Так выступивши, Темучжин добрался до тех мест, где они скрывались в устроенных за-
граждениях. Следом, по примятой траве, пошёл дальше вверх по течению реки Онона. След при-
вел к речке Кимурха, впадающей в Онон с запада. Идя далее тем же следом, он нашел своих в
урочище Хорчухуй-болдак, у Кимурхинского мыса Бедер.
§89. Соединившись там, они тронулись дальше и расположились кочевьем в Хара-
чжируханском Коконуре, у речки Сангур, в глубине урочища Гулельгу, по южному склону Бур-
хан-халдуна. Там промышляли ловлей тарбаганов и горной крысы-кучугур, чем и кормились.
§ 90. Однажды явились грабители и, на глазах у всех, угнали восемь соловых меринов, нахо-
дившихся недалеко от юрты. И видели, да ничего не могли поделать: на куцом бегунце савраске
Бельгутай уехал на охоту, за тарбаганами. После заката солнца приходит Бельгутай, шажком ведя
за собой куцого бегунца савраску, с навьюченными на нем тарбаганами. Когда ему рассказали об
угоне соловых меринов, Бельгутай говорит: «Я еду в погоню». А Хасар говорит: «Ты не спра-
вишься, в погоню отправлюсь я». – «Вам не справиться,-говорит Темучжин. – Погонюсь-ка я». И с
этими словами Темучжин сел на саврасого бегунца и поехал по следу, оставленному на траве со-
ловыми меринами. Трижды он ночевал в пути, и вот рано утром встречает на следу, в шалаше при
табуне, какого-то молодца, который в это время доил кобылу. На вопросы о соловых меринах па-
рень отвечал: «Сегодня, рано утром, перед восходом солнца, тут действительно прогоняли восемь
соловых меринов. След я отведу 12». И с этими словами он пустил в табун куцого савраску, а Те-
мучжина посадил на белоспинного вороного, Орох-шинхула. Сам же сел на буланого бегунца,
Хурдун-хуби. Не заехав даже к себе домой, он бросил в степи свои подойники и бурдюки, кое-как
их прикрыв, и говорит: «Друг, ты ведь сильно измаялся в пути, а у добрых молодцев горе-то об-
щее. Поеду-ка я с тобой в товарищах. Мой отец прозывается Наху-Баяном. Я его единственный
сын, зовусь Боорчу». И поехали они по следу. На четвертый день пути их, вечером, в ту пору, ко-
гда солнце начинает скрываться за горизонтом, они подъехали к куреню какого-то племени и тут
увидели восьмерых соловых, которые паслись на краю этого большого куреня. Темучжин и гово-
рит: «Ты, друг, постой здесь, пока я угоню вон тех соловых». – «Я, – отвечал Боорчу, – я ведь по-
шел с тобой в товарищах. Чего же это я буду стоять тут?» И они бросились вместе и угнали соло-
вых меринов.
§ 91. Вслед за ними один за другим бросаются в погоню люди. Кто-то на белом коне, с ук-
рюком в руке, уже настигает их в одиночку. «Товарищ, – говорит Боорчу, – давай мне лук и стре-
лы, я буду отстреливаться «Нет, – отвечает Темучжин. – Недоставало, чтобы ты еще из-за меня и
12 Специальный термин «отводить след», см. примечание в томе II.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
погиб. Я сам буду отстреливаться!» И он, обернувшись, начал пускать стрелы назад. Всадник на
белом коне приостановился и стал своим укрюком подавать знаки. Тогда задние бросились было к
нему вскачь. Но к этому времени солнце уже закатилось и стало темнеть. Застигнутые темнотою,
задние приостановились, и отстали все.
§ 92. Ехали они напролет всю ту ночь, ехали потом напролет еще три дня и три ночи, пока
наконец не доехали. «Друг, – говорит Темучжин. – Разве я без тебя вернул бы этих своих лоша-
дей? Давай разочтемся. Сколько ты хотел бы?» Но Боорчу отвечал на это: «Ведь я почему поехал с
тобой? Потому что видел, как страдает мой добрый товарищ; потому что хотел оказать услугу
своему доброму товарищу. Разве я за барышом, гнался? Ведь мой отец не зря зовется Наху-
Баяном. И я не даром его единственный сын. Я ничего не возьму. Иначе моя услуга – что же это
была бы за услуга? Ничего не возьму!»
§ 93. За этим разговором подъехали к юрте Наху-Баяна. А тот уже проливал слезы по своем
пропавшем сыне Боорчу. Вдруг тот является. Глядя на своего сына, то плачет он, то бранится. А
Боорчу говорит: «В чем дело? С горем приехал добрый товарищ, я и съездил с ним в товарищах. А
вот и вернулся». С этими словами он слетал в степь и привез припрятанные там бурдюки и подой-
ники. Затем они как следует снарядили Темучжина в дорогу: зарезали на харчи ягнёнка-кургашку,
дали полный бурдюк питья, и говорит тогда Наху-Баян: «Вы оба – молодые ребята. Любите же
друг друга и никогда друг друга не покидайте!» Простившись с ними, Темучжин в три ночи и в
три дня доехал домой, на речку Сангур. Тем временем и мать Оэлун и Хасар с прочими братьями
горевали, не находя себе места. За то и обрадовались, увидав теперь Темучжина.
§ 94. Потом Темучжин, вместе с Бельгутаем, поехал вниз по Келурену разыскивать Дэй-
Сеченову Борте-учжину: он не видал ее с тех пор, как побывал у них еще девятилетним мальчи-
ком. Дэй-Сечен, как и все Унгираты, по-прежнему оказался между урочищами Чекчер и Чихурху.
Увидав Темучжина, Дэй-Сечен очень обрадовался и говорит: «Наконец-то вижу тебя. Я уж совсем
было потерял надежду и загоревал, зная, как ненавидят тебя Тайчиудские братцы». Потом, обру-
чив его с Борте-учжин, стал снаряжать проводы. Поехал провожать и сам, воротясь домой с Келу-
ренских Урах-чжолнудов. А жена его, мать Борте-учжины, по имени Цотан, та, провожая свою
дочь, доставила её прямо в семью мужа, когда кочевали на речке Сангур, в глубине урочища Гу-
рельгу.
§ 95. Когда пришло время провожать домой Цотан, то он послал Бельгутая позвать в това-
рищи и Боорчу. Выслушав Бельгутая, Боорчу даже отцу своему не сказался: сел на своего горбато-
го савраску, бросил через седло свой серый армяк и явился вместе в Бельгутаем. Вот какие услуги
он оказал и вот как стал другом.
§ 96. В то время когда уезжали с речки Сангур и расположились кочевьем на Келурене у
подмытого водоворотом яра Бурги-ерги, то Цотан подарила черного соболя доху, в качестве сва-
дебного подношения её – шидкудь, свекрови своей. Эту свою доху Темучжин, вместе с Хасаром и
Бельгутаем, повёз к Ван-хану, рассудив так: «Ведь когда-то Ван-хан Кереитский побратался, стал
андой с батюшкой Есугай-ханом. А тот, кто доводится андой моему батюшке, всё равно что отец
мне». И он поехал к Тульскому Темному Бору – Хара-тун, узнав, что Ван-хан находится там.
Приехав к Ван-хану, Темучжин сказал: «Когда-то вы с родителем моим побратались, а стало быть,
вместо отца мне; в таком рассуждении я и женился, поэтому я тебе привез свадебный подарок –
одежду». И с этими словами он поднес ему соболью доху. Растроганный Ван-хан дал такой ответ:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
§ 97. Когда, возвратясь оттуда, находились у подмытых яров, Бурги-эрги, приходит с Бур-
хан-халдуна старик Урянхадаец, Чжарчиудай, с раздувальным мехом за плечами, и приводит сво-
его сынишку, по имени Чжелме. «Я когда-то поднес вам, – говорил Чжарчиудай, – поднес вам в
Делиун-болдохе собольи пелёнки по случаю рождения Темучжина. Тогда же я отдавал вам и вот
этого сынка своего, Чжелме, но увёл обратно, потому что сказали: маловат. Теперь же отдаю сво-
его Чжелме вот для чего:
§ 98. Однажды, во время кочёвки у Бурги-эрги, в истоках реки Келурена, чуть свет, в ту по-
ру, когда начинает только желтеть воздух, поднялась Хоахчин-эмген, служанка в юрте матери
Оэлун, поднялась и говорит: «Поскорее вставай, мать. Слышен топот конский, земля дрожит. Уж
не едут ли опять эти неотвязные Тайчиудцы? Тотчас вставай, мать!»
§ 99. Тотчас же встала и мать Оэлун, встала и велит поскорей разбудить ребят. Темучжин и
другие ребята тоже не замедлили встать. Поймали лошадей и сели верхом: на одной лошади – Те-
мучжин, на другой – Оэлун-эке, на третьей – Хасар, на четвертой-Хачиун, на пятой – Темуге-
отчигин, на шестой-Бельгутай, на седьмой – Боорчу и на восьмой – Чжелме. Темулуну же мать
Оэлун держала у себя на руках, у груди. Одну лошадь приспособили в качестве заводной, так что
для Борте-учжины не оставалось лошади.
§ 100. Темучжин с братьями тронулись и еще до зари поднялись на Бурхан. Спасая Борте-
учжину, Хоахчин-эмген усадила ее в крытый возок, запрягла рябую в почках корову и тронулась
вверх по речке Тенгели. Еще темнел бор по северным склонам. Светало. Вдруг навстречу им ска-
чут, озираясь кругом, ратные люди. Подъехали к старухе и спрашивают: «Ты кто такая?» – «Я те-
мучжиновская!» – говорит старуха Хоахчин. – «Езжу в большую юрту стричь овец. А сейчас еду
домой». – «А Темучжин-то дома? Далеко ль до его юрты?» – спрашивают те. – «Юрта-то его близ-
ко, – говорит Хоахчин, – а дома ли он, нет ли, – того не знаю: я выехала с заднего двора».
§ 101. Ратники тотчас ускакали. Тут старуха Хоахчин принялась хлестать, подгонять свою
рябобокую корову, да от спешки-то ось тележная и сломалась. Оставшись со сломанной осью, да-
вай они уговариваться пешком пробраться в лес. Как вдруг подлетают к ним вскачь те самые, что
и давеча ратники, а с ними Бельгутаева мать, которую вдвоем с одним из них посадили за седло:
ноги ее свисали без опоры в стременах. Подлетают: «А в телеге у тебя что?» – спрашивают. – «Ве-
зу овечью шерсть!» – отвечает старуха Хоахчин. Тогда военные начальники говорят: «Слезай-ка,
ребята, да посмотри!» Ребята слезли и приоткрыли дверцу крытого возка: «Да тут сама госпожа!»-
говорят они и выволокли ее. Они посадили ее на коня сундлатом, вдвоем с Хоахчин, и поднялись
на Бурхан, идя по следу Темучжина, по примятой траве.
§ 102. По следам Темучжина трижды они обошли Бурхан-халдун, но не могли его поймать.
Метались туда и сюда, шли по его следу по таким болотам, по такой чаще, что сытому змею и не
проползти. Однако изловить его всё же не смогли. Оказывается, то были люди из трех Меркитских
родов: Тохтоа из Удууд-Меркитского рода, Даир-Усун из Увас-Меркитского рода и Хаатай-
Дармала из Хаат-Меркитского рода. За то, что когда-то у Чиледу была отнята Оэлун-эке, теперь
они, в свою очередь, пришли отомстить. «Ну, теперь мы взяли пеню за Оэлун, забрали у них жён.
Взяли-таки мы своё!» – сказали Меркиты и, спустившись с Бурхан-халдуна, тронулись по направ-
лению к своим домам.
§ 103. Тогда Темучжин велел Бельгутаю, Боорчу и Чжелме трое суток следовать по пятам за
тремя Меркитами, чтобы убедиться, действительно ли они возвращаются домой, или хотят устро-
ить ловушку. Сам же, дав Меркитам подальше углубиться в степь, сошел с Бурхана и, ударяя себя
в грудь, сказал:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
III. РАЗГРОМ МЕРКИТОВ. НАРЕЧЕНИЕ ТЕМУЧЖИНА ЧИНГИС-ХАНОМ
§ 104. Вскоре после этого Темучжин, вместе с Хасаром и Бельгутаем, отправился в Темный
Бор на реке Тууле, к Кереитскому Тоорил Ван-хану и сказал ему: «Внезапно напали на нас три
Меркита и полонили жён и детей. Я пришел просить тебя, хан и отец, спасти моих жён и детей». –
«Разве же я, – говорит Тоорил Ван-хан, – разве я в прошлом году не говорил тебе? Вот что сказал
я тебе, помнишь, тогда, когда ты, в знак сыновней любви, облачал меня в соболью доху и говорил,
что отцовской поры побратим-анды – всё равно что отец тебе. Вот что сказал я тогда:
Пошли ты известие Чжамухе. Младший брат Чжамуха находится сейчас в Хорхонах-
чжубуре. Я с двумя тьмами выступлю отсюда и буду правым крылом, а Чжамуха со своими двумя
тьмами пусть будет левым крылом. Место и время встречи назначает Чжамуха!» – Так он сказал.
§ 105. От Тоорил-хана Темучжин, Хасар и Бельгутай вернулись домой, и уже из дому Те-
мучжин послал к Чжамухе Хасара и Бельгутая, наказав им: «Вот как скажите анде моему Чжаму-
хе:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Не только это наказывал он передать своему анде Чжамухе, но также а собственные слова
Кереитского Тоорил-хана: «Памятуя, что я в своё время был облагодетельствован отцом Есугай-
ханом, я буду блюсти дружбу. Со своими двумя тьмами я выступаю правым крылом. Пошли пере-
говорить с младшим братом Чжамухой, не поднимется ли он со своими двумя тьмами. Место же и
время встречи пусть назначит сам брат Чжамуха». Выслушав все это, Чжамуха сказал так: «Толь-
ко услышал я про Темучжина,
§ 106. Чжамуха продолжал: «Вот что еще прошу вас передать анде Темучжину и старшему
брату Тоорил-хану: «А обо мне скажите, что я
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Пусть Тоорил-хан, мой старший брат, следуя южным склоном Бурхан-халдуна, заедет к анде
Темучжину. Местом нашего соединения пусть будет Ботоган-боорчжи, в истоках реки Онона. На
пути отсюда, вверх по Онону, есть люди, принадлежащие к улусу анды. Из улуса анды составится
одна тьма. Да одна тьма отсюда, всего будет две тьмы. Пойдем вверх по Онону и соединимся в ус-
ловленном месте, на Ботоган-боорчжи».
§ 107. Когда, возвратясь домой, Хасар с Бельгутаем пересказали эти слова Чжамухи Темуч-
жину, он послал уведомление Тоорил-хану. Тоорил-хан двинулся в поход. Темучжин в это время
находился в урочище Бурги-эрги, рассчитав, что он окажется как раз на пути его следования, так
как, двигаясь южным склоном Бурхан-халдуна, неминуемо попадет к Бурги-эрги, Темучжин ото-
шёл в сторону с дороги 13 и, пройдя вверх по течению речки Тунгелик, расположился по речке Та-
на, на южном склоне Бурхан-халдуна. Отсюда Темучжин начал поход, и в то время когда одна
тьма Тоорил-хана да одна тьма его младшего брата Чжаха-Гамбу, всего две тьмы, стояли лагерем в
Аил-хара-голе, на речке Кимурха, он присоединился к ним.
§ 108. Отсюда Темучжин, Тоорил-хан и Чжаха-Гамбу двинулись соединенными силами к ис-
токам реки Онона, и Ботоган-боорчжи. Когда они прибыли туда, оказалось, что Чжамуха прибыл в
условленное место тремя днями раньше. При виде этих войск Темучжина, Тоорила и Чжаха-
Гамбу, он выстроил в боевой порядок свои две тьмы. Тогда Темучжин, Тоорил-хан и Чжаха-Гамбу
так же выстроили и свои войска. Когда сблизились и распознали друг друга, Чжамуха стал гово-
рить: «Разве не было у нас такого уговора, чтоб
Разве отличается чем от клятвы монгольское да? И разве мы не уговаривались также, что за
опоздание
13 Разминулся с ним.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
На эти слова Чжамухи ответил Тоорил-хан: «Волен нас судить и взыскивать с нас младший
брат, Чжамуха, за то, что опоздали явкой на три дня!» Тем и покончили пререкания по поводу
срока прибытия.
§ 109. Они выступили из Ботоган-боорчжи и достигли реки Килхо. На связанных плотах пе-
реправились через реку, и в степи Буура-кеере ударили на Тохтоа-беки.
Оказалось, что Тохтоа-беки мог быть захвачен во время сна, но его успели предупредить о
приближении неприятеля. Предупредили же его, проскакав всю ночь напролет, находившиеся на
работе его люди, которые занимались, кто рыбной ловлей в реке Килхо, кто ловлей соболей или
звериной охотой. Будучи, таким образом, предупрежден, Тохтоа, вместе с Увас-Меркитским Даир-
Усуном и небольшим числом людей, поспешно бежал вниз по реке Селенге в страну Баргучжин-
скую.
§ 110. Тою же ночью и весь Меркитский улус в панике бросился бежать вниз по течению ре-
ки Селенги, а наши войска ночью же гнали, губили и забирали в плен беглецов. Темучжин же, за-
бегая навстречу бежавшим, все время громко окликал: «Борте, Борте!» А Борте как раз и оказалась
среди этих беглецов. Прислушавшись, она узнала голос Темучжина, соскочила с возка и подбега-
ет. Обе женщины, Борте и няня Хоахчин. сразу ухватились за знакомые оброть и поводья Темуч-
жинова коня. Было месячно. Взглянул он на Борте-учжину – и узнал. Обняли они друг друга 14. В
ту же ночь Темучжин послал сказать Тоорил-хану и анде Чжамухе: «Я нашёл, что искал. Прекра-
тим же ночное преследование и остановимся здесь». А относительно Меркитских беглецов надоб-
но добавить, это и заночевали они на тех же местах, где ночь застигла их беспорядочное бегство.
Вот как произошла встреча Темучжина с Борте-учжин и освобождение её из Меркитского плена.
§ 111. Как перед тем было рассказано, Меркитский Тохтоа, Увас-Меркитский Даир-Усун и
Хаатайский Дармала, эти трое Меркитских вождей, с тремястами людей совершили поход с целью
отомстить за то, что некогда Есугай-Баатур отбил Оэлун-эке у Еке-Чиледу, который доводился
младшим братом Тохтоа-беки. Тогда они трижды облагали гору Бурхан-халдун для поимки Те-
мучжина и тогда же захватили в плен Борте-учжин. Ее они передали на волю младшего брата Чи-
ледуя, по имени Чильгир-Боко. В его-то воле она все время и находилась. А теперь, спасаясь бег-
ством, он говорил так:
14 Другое чтение: «Обняли они и озарили друг друга».
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
* * *
Так приговаривал он, озираясь и убегая во всю прыть.
§ 112. Хаатай-Дармалу поймали, надели ему шейную колодку и повезли к Бурхан-халдуну.
Бельгутаю указали аул, в котором находилась его мать, и он отправился за нею. Но она, в
рваном овчинном тулупе ушла через левую половинку двери, в то время как сын входил через
правую. Вышла на двор и, обращаясь к посторонним людям, говорит: «Мои сыновья поделались,
говорят, ханами, а я тут маюсь около мужика. Как же мне теперь смотреть в глаза своим сыновь-
ям?» И с этими словами она убежала и скрылась в тайге. Сколько ни искали ее, так и не нашли.
Тогда Бельгутай возложил возвращение своей матери на ответственность именитых Меркитов,
пригрозив костяною стрелою, а тех триста Меркитов, которые совершили внезапный налет на
Бурхан, он предал полному истреблению со всей их родней. Оставшихся же после них жен и де-
тей: миловидных и подходящих – забрали в наложницы, а годных стоять при дверях – поставили
прислугой, дверниками.
§ 113.И сказал Темучжин Благодарственное слово Тоорил-хану и Чжамухе:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Затем, полагая, что довольно покарали Меркитский народ, они порешили возвращаться до-
мой.
§ 114. Когда бежали Удуит-Меркиты, то наши ратники подобрали брошенного в их кочевье
пятилетнего мальчика, по имени Кучу. Он был в собольей шапочке, в сапогах из маральих лапок и
в шубке, подобранной из белёных обрезков соболиных шкурок. Взгляд у него был, как огонь. Рат-
ники увезли его и поднесли в подарок Оэлун-экэ.
§ 115. Соединенными силами Темучжин, Тоорил-хан и Чжамуха у Меркитов
и тронулись с острова Талхун-арала, что у слияния рек Орхона и Селенги. Тоорил-хан взял
направление к Тульскому Черному Бору, по северным лесистым склонам Бурхан-халдуна, через
урочище Хачаурату-субчит и Уляту-субчит, попутно совершая звериные облавы.
§ 116. Темучжин с Чжамухою сообща расположились на Хорхонах-чжубуре. Стали они
вспоминать про свою старую дружбу-побратимство и уговорились еще сильнее углубить свою
взаимную любовь. В первый раз ведь они поклялись друг другу быть андами еще когда Темучжи-
ну было 11 лет. Чжамуха подарил тогда Темучжину альчик от козули, а Темучжин ему в знак
дружбы – свинчатку, и они вместе играли в альчики на льду реки Онона. После этого, когда они
весною стреляли из детских луков-алангир, Чжамуха подарил Темучжину свою свистун-стрелу-
йори, сделанную из двух склеенных рогов бычка двухлетки, с просверленными дырочками, а Те-
мучжин отдарил его детской стрелой-годоли с кипарисовым лобком, и они поклялись друг другу в
верности, как анды. Так-то они побратались вторично.
§ 117. Они слышали от старших, что закон побратимства состоит в том, что анды, названные
братья, – как одна душа: никогда не оставляя, спасают друг друга в смертельной опасности. Уго-
ворившись теперь ещё раз подтвердить своё побратимство, они обменялись подарками. Темучжин
опоясал Чжамуху золотым поясом, захваченным у Меркитского Тохтоа, и посадил его на Тохтоае-
ву кобылу, по прозвищу Эсхель-халиун (Выдра). А Чжамуха опоясал анду Темуджина золотым
поясом, добытым у Меркитского Даир-Усуна, и посадил Темучжина на Даир-Усунова же коня
Эбертуунгун (Рогатый жеребчик). Затем, на южном склоне Хулдахаркуна, что на урочище Хорхо-
нах-чжабур, под развесистым деревом, они устроили пир по случаю побратимства. Плясали и ве-
селились, а ночью по обычаю спали под одним одеялом.
§ 118. В полном мире и согласии прожил Темучжин с Чжамухой один год и половину друго-
го. И уговорились они откочевать из того нутука, в котором жили, в один и тот же день. Трону-
лись они 16-го числа, в день полнолуния первого летнего месяца. Темучжин с Чжамухою вместе
ехали впереди телег. И говорит Чжамуха: «Друг, друг Темучжин!
15 Нарёк.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Не понимая этих слов Чжамухи, Темучжин незаметно поотстал от него и стал поджидать те-
лег, шедших в центре кочевого круга. Как только те подошли, он и говорит матери Оэлун: «Вот
что мне сказал анда Чжамуха:
Не понимая, что он хочет этим сказать, я ему ничего не ответил и думаю себе, спрошу-ка у
матушки?» Не успела ещё Оэлун-эке слова молвить, как говорит Борте-учжин: «Не даром про ан-
ду Чжамуху говорят, что он человек, которому всё скоро приедается! Ясно, что давешние слова
Чжамухи намекают на нас. Теперь ему стало скучно с нами! Раз так, то нечего останавливаться.
Давайте ехать поскорее, отделимся от него и будем ехать всю ночь напролёт! Так-то будет луч-
ше».
§ 119. Одобрив совет Борте-учжины, ехали всю ночь без сна. По пути проезжали через Тай-
чиудские кочевья. Те перепугались и, в ту же ночь поднявшись, откочевали в сторону Чжамухи. В
покинутых кочевьях Тайчиудцев и Бесудцев наши подобрали маленького мальчика, по имени Ко-
кочу, и представили его матушке Оэлун, а та приняла его на воспитание.
§ 120. Проехали без сна всю ночь. Рассвело. Осмотрелись – и видим, что к нам подошли сле-
дующие племена: из Чжалаиров – три брата Тохурауны: Хачиун-Тохураун, Харахай-Тохураун, и
Харалдай-Тохураун. Тархудский Хадаан-Далдурхан с братьями, всего пять Тархудов. Сын Менге-
ту-Кияна – Унгур со своими Чаншиутами и Баяудцами. Из племени Барулас – Хубилай-Худус с
братьями. Из племени Манхуд – братья Чжетай и Долху-черби. Из племени Арулад выделился и
пришёл к своему брату, Боорчу, младший его брат, Огелен-черби. Из племени Бесуд пришли бра-
тья Дегай и Кучугур. Пришли также и принадлежащие Тайчиудцам люди из племени Сульдус, а
именно Чильгутай-Таки со своими братьями. Ещё из Чжалаиров: Сеце-Домох и Архай-Хасар-Бала
со своими сыновьями. Из племени Хонхотан – Сюйкету-черби. Из племени Сукеген – Сукегай-
Чжаун, сын Чжегай-Хонгодора. Неудаец Цахаан-Ува. Из племени Олхонут – Кингиядай. Из пле-
мени Горлос – Сечиур. Из племени Дорбен – Мочи-Бедуун. Из племени Икирес – Буту, который
состоял здесь в зятьях. Из племени Ноякин – Чжунсо. Из племени Оронар – Харачар со своими
сыновьями. Кроме того, прибыли одним куренем и Бааринцы: старец Хорчи-Усун и Коко-Цос со
своими Менен-Бааринцами.
§ 121. Хорчи сказал: «Мы с Чжамухой происходим от жены, которую имел священный пре-
док Бодончар. Стало быть, у нас, как говориться,
Мне никак не следовало бы отделятся от Чжамухи. Но было мне ясное откровение. Вот вижу
светло-рыжая корова. Всё ходит кругом Чжамухи. Рогами раскидала у него юрты на колёсах. Хо-
чет забодать и самого Чжамуху, да один рог у неё сломался. Роет и мечет она землю на него и мы-
чит на него – мычит, говорит-приговаривает: «Отдай мой рог!» А вот вижу комолый рябой вол.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Везёт он главную юрту на колёсах, идёт позади Темучжин, идёт по большому шляху 16, а бык ре-
вёт-ревёт, приговаривает: «Небо с землёй сговорились, нарекли Темучжина царём царства. Пусть,
говорит, возьмёт в управление царство!» Вот какое откровение, когда станешь государём народа?»
– «Если в самом деле мне будет вверен этот народ, – ответил Темучжин, – то поставлю тебя нойо-
ном-темником!» – «Что за счастье стать нойоном-темником для меня, который теперь предрёк те-
бе столь высокий сан! Мало поставить нойоном-темником, ты разреши мне по своей воле наби-
рать первых красавиц в царстве да сделай меня мужём тридцати жён. А кроме того, преклоняй ухо
к моим речам». Так он сказал.
§ 122. Пришли к Темучжину ещё и следующие. Один курень Генигесцев – Хунан и прочие,
одним же куренем – Даритай-отчигин, один курень Унчжин-Сахаитов. В ту пору, когда, отделив-
шись и уйдя от Чжамухи, стояли в Аил-харагана, на речке Кимурха, отделились также от Чжамухи
и пришли на соединение с нами ещё и следующие: одним куренем – Сача-беки и Тайчу, сыновья
Чжуркинского Соорхату-Чжурки; одним куренем – Хучар-беки, сын Некун-тайчжия; одним куре-
нем – Алтан-отчигин, сын Хутала-хана. Оттуда передвинулись кочевьем в глубь Гурельгу и рас-
положились близ Коко-наура, по речке Сангур и Хара-чжуркену.
§ 123. Посоветовались между собою Алтай, Хучар, Сача-беки и все прочие и сказали Темуч-
жину: «Мы решили поставить тебя ханом. Когда же станет у нас ханом Темучжин, вот как будем
мы поступить:
* * *
* * *
* * *
16 Проторенной дороге.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Так они высказались, такую присягу приняли. Темучжина же нарекли Чингис-хаганом и по-
ставили ханом над собою.
§ 124. По воцарении Чингис-хана приняли обязанность носить колчан: Оголай-черби, млад-
ший брат Боорчу, и братья Чжетай и Дохолху-черби. Онгур же, Сюйкету-черби и Хадаан-
Далдурхан, были поставлены кравчими-бавурчинами, так как они говорили:
Дегай же сказал:
Поэтому Дегаю он поручил заведывать овечьим хозяйством. Младший его брат Гучугур ска-
зал:
Ему и было поручено заведывать кочевыми колясками. Додай-черби получил в своё ведение
всех домочадцев и слуг. Мечниками, под командой Хасара, назначены Хубилай, Чилгутай и Хар-
гай-Тохураун. И сказал им хан:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Бельгутею и Харалдай-Тохурауну было поведено:
[«Пусть эти двое примут меринов, пусть будут конюшими-актачинами!»]
Тайчиудцев Хуту, Моричи и Мулхалху он назначил заведовать табуном. Архай-Хасару, Та-
хаю, Сукегаю и Чаурхану повелел: «Вы же будьте моими разведчиками, будьте моими
А Субеетай-Баатур сказал так:
§ 125. Взойдя на ханский престол, так сказал Чингис-хан, обращаясь со словом к этим двоим,
к Боорчу и к Чжельме:
Вы пришли ко мне и пребывали со мной прежде всех. Не вам ли и подобает быть старшими
над всеми здесь находящимися». И затем, обратясь ко всем, Чингис-хан продолжал: «Благоволе-
нием Неба и Земли, умножающих мою силу, вы отошли он анды Чжамухи, душою стремясь ко
мне и вступая в мои дружины. И разве не положено судьбою быть вам старой счастливой дружи-
ной моей? Потому я назначил каждого из вас на своё место!»
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
§ 126. К Кереитскому Тоорил-хану были отправлены послами Тахай и Сукегай, чтобы уве-
домить его об избрании Чингис-хана на ханский престол. И пришел от Тоорил-хана такой ответ:
«Зело справедливо, что посадили на ханство сына моего, Темучжина! Как можно монголам быть –
без хана?
IV. БОРЬБА С ЧЖАМУХОЙ И ТАЙЧИУДЦАМИ
§ 127. С таким же сообщением к Чжамухе были посланы Архай-Хасар и Чаурхан. Чжамуха
дал такой ответ: «Передайте от меня Алтану и Хучару: «Зачем вы, Алтай и Хучар, разлучили нас с
андой, вмешиваясь в наши дела,
И почему это вы не возводили в ханы моего друга-анду Темучжина в ту у, когда мы были с
ним неразлучны? И с каким умыслом поставили его ханство теперь? Блюдите ж теперь, Алтай и
Хучар, блюдите данное слово покрепче! Да получше служите другу моему, анде моему!».
§ 128. Вскоре после того вышло такое дело. Младший брат Чжамухи, находясь в Олегай-
булахе, что по южному склону Чжалама, вздумал отогнать у нашего Чжочи-Дармалы табун с уро-
чища Саари-кеере. Он отправился туда и действительно угнал у Чжочи-Дармалы табун. Ограблен-
ный Чжочи-Дармала вынужден был отправиться в погоню один, так как его товарищи не осмели-
вались. Ночью же он догнал свой табун. Затем, припав к луке своего коня, он настиг Тайчара и
наповал убил его, прострелив ему спину. Захватив свой табун, Чжочи-Дармала тою же ночью вер-
нулся домой.
§ 129. Затем к Чингис-хану на урочище Гулелгу пришло такое известие от Мулке-Тотаха и
Боролдая из племени Икирес: «За убийство своего младшего брата Тайчара Чжамуха решил вое-
вать с Чингис-ханом. Чжадаранцы, во главе с Чжамухою, объединили вокруг себя тринадцать
племён и составили три тьмы войска, которое переправляется через перевал Алаут-турхаут и со-
бирается напасть на Чингис-хана». При получении этого известия с Чингис-ханом было тоже три-
надцать куреней, и он так же составил три тьмы войска и пошел навстречу Чжамухе. Сражение
произошло при Далан-балчжутах, причем Чжамуха опрокинул и потеснил Чингис-хана, который
укрылся в Цзереновом ущелье при Ононе. «Ну, мы крепко заперли его в Ононском Цзерене!» –
сказал Чжамуха, и прежде, чем вернуться домой, он приказал сварить в семидесяти котлах княжи-
чей из рода Чонос 17, а Неудайскому Чахаан-Ува отрубил голову и уволок её, привязав к конскому
хвосту.
§ 130. Тогда Уруудский Чжурчедай и Мангудский Хуюлдар, выждав время, когда Чжамуха
отступил оттуда, отстали от него и явились к Чингис-хану во главе своих Уруудцев и Мангудцев.
Тогда же отстал от Чжамухи и присоединился со своими семью сыновьями к Чингис-хану и Хон-
хотанский Мунлик-эциге, который в это время, оказывается, был с Чжамухой. На радостях, что к
нему добровольно перешло столько народа, Чингис-хан, вместе с Оэлун-учжин, Хасаром, Чжур-
киаскими Сача-беки и Тайчу и со всеми прочими, решил устроить пир в Ононской дубраве. На
пиру первую чару наливали, по порядку, Чингис-хану, Оэлун-учжине, Хасару, Сача-беки с его
17 Юношей царской крови из рода Чонос. Ср. у ойратов кость Чонос и Чорос.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
родными. Затем кравчий стал наливать чару по очереди, начиная с молодой жены 18 Сача-беки по
имени Эбегай. Тогда: ханши Хорочжин-хатун и Хуурчин-хатун нанесли оскорбление действием
кравчему Шикиуру со словами: «Как ты смел начинать не с нас, а с Эбе-гай?» Побитый кравчий
громко заплакал, причитая: «Не потому ли меня и бьют так вот, что не осталось в живых ни Есу-
гай-Баатура, ни Некун-тайчжия?»
§ 131. От нас на этом пиру был распорядителем Бельгутай. Он находился при Чингис-
хановых конях. А от Чжуркинцев был распорядителем празднества Бури-Боко. Какой-то Хадаги-
даец покушался украсть оброть с нашей коновязи. Вора задержали. Бури-Боко стал вступаться за
этого своего человека, а Бельгутай, по привычке к борьбе, спустил правый рукав и обнажил плечо.
Тут Бури-Боко и рубнул его мечом по голому плечу. А Бельгутай никак не ответил на этот удар и
не обратил внимания на рану хотя истекал кровью. Все это видел Чингис-хан из-под сени деревь-
ев, где он сидел, пируя с гостями. Он выскакивает из-за стола, подходит к Бельгутаю и говорит:
«Как мы можем допустить подобные поступки?» – «Пустяки! – говорит Бельгутай. – Сущие пус-
тяки! Опасного ничего со мной нет, и я сохраняю хладнокровие и дружелюбие. Одного только и
боюсь, как бы из-за меня не перессорились младшие и старшие братья, которые только что при-
мирились и соединились. Братец, подожди-же, оставь, удержись!» – просил он.
§ 132. Сколько ни уговаривал его Бельгутай, Чингис-хан остался непреклонен. Обе стороны
наломали дубин, похватали бурдюки и колотушки, и началась драка. Чжуркинцев одолели и за-
хватили обеих ханш, Хоричжин-хатун и Хуурчин-хатун. После того Чжуркинцы просили нас о
примирении, я мы, возвратив им обеих ханш, Хоричжин-хатун и Хуурчин-хатун, известили их о
своем согласии помириться. Как раз в это время Алтан-хан Китадский, как о том стало известно,
приказал Вангин-чинсяну немедленно выступить с войском против Мегучжин-Сеульту с его со-
юзниками за то, что те не соблюдали мирных договоров. В виду этого Вангин-чинсян наступал
вверх по Ульчже, гоня перед собою Мегучжин-Сеульту и прочих Татар, уходивших вместе со сво-
им скотом и домашним скарбом. Осведомившись об этом,
§ 133. Чингис-хан сказал: «Татары – наши старые враги. Они губили наших дедов и отцов.
Поэтому и нам следует принять участие в настоящем кровопролитии». И он послал Тоорил-хану
следующее оповещение: «По имеющимся сведениям, Алтан-ханов Вангин-чинсян гонит перед со-
бою, вверх по Ульчже, Мегучжина-Сеульту и прочих Татар. Давай присоединимся к нему и мы
против Татар, этих убийц наших дедов и отцов. Поскорее приходи, хан и отец мой, Тоорил». На
это известие, Тоорил-хан отвечал: «Твоя правда, сын мой. Соединимся!» На третий же день То-
орил-хан собрал войско и поспешно вышел навстречу Чингис-хану. Затем Чингис-хан с Тоорил-
ханом послали извещение Чжуркинцам Сача-беки, Тайчу и всем Чжуркинцам: «Приглашаем вас
ополчиться вместе с нами для истребления Татар, которые испокон века были убийцами наших
дедов и отцов». И они прождали Чжуркинцев лишние шесть дней против того срока, в который
тем следовало явиться. Более не имея возможности ждать, Чингис-хан с Тоорил-ханом соединён-
ными силами двинулись вниз по Ульчже. В виду продвижения Чингис-хана и Тоорил-хана на со-
единение с Вангин-чинсяном, Мегучжин и прочие Татары укрепились в урочищах Хусуту-шитуен
и Нарату-шитуен. Чингис-хан с Тоорил-ханом выбили Мегучжина с его Татарами из этих укреп-
лений, причем Мегучжина-Сеулту тут же и убили. В этом деле Чингис-хан взял у Мегучжина се-
ребряную зыбку и одеяло, расшитое перламутрами.
§ 134. Чингис-хан и Тоорил-хан послали известие о том, что Мегучжин-Сеульту ими убит.
Узнав о смерти Мегучжин-Сеульту, Вангин-чинсян очень обрадовался и пожаловал Чингис-хану
титул чаутхури, а Кереитскому Тоорилу – титул вана. Со времени этого пожалования он и стал
именоваться Ван-ханом. Вангин-чинсян говорил при этом: «Вы оказали Алтан-хану величайшую
услугу тем, что присоединились ко мне против Мегучжин-Сеульту и убили его. Об. этой вашей
услуге я доложу Алтан-хану, так как ему одному принадлежит право дать Чингис-хану еще более
высокий титул – титул чжао-тао». После того Вангин-чинсян отбыл, весьма довольный. А Чингис-
хан с Ван-ханом, поделив между собою полоненных Татар, воротились домой в свои кочевья.
§ 135. Когда наши воины громили и опустошали татарские стойбища в укреплении Нарату-
шитуен, они нашли брошенного в стойбище маленького мальчика. На нём была надета подбитая
соболем телогрейка штофной парчи, с золотыми кольцами на шнурах. Чингис-хан подарил его ма-
18 См.: П.Кафаров. Старинное сказание, стр. 65.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
тери Оэлун, которая сказала: «Это должно быть, ребенок благородных родителей, видно сразу, что
он благородной крови!» И она взяла его к себе на воспитание в качестве младшего, шестого по
счету, к пятерым детям своим. А назвала она его именем Шикикан-Хутуху.
§ 136. Старики и дети Чингис-ханова куреня, так называемый Аурух находились в ту пору
при озере Харилту-наур. Так вот, из этих людей оставленных в Аурухе, Чжуркинцы донага обоб-
рали пятьдесят человек а десятерых при этом еще и убили. Чингис-хану доложили о том, как
Чжуркинцы поступили с нашими людьми, оставленными в Аурухе. Выслушав донесение, Чингис-
хан пришел в великий гнев и сказал: «Мыслимо ли простить Чжуркинцам их дела? Ведь никто,
как они же, на пиру в Ононской дубраве, избили кравчего Шикиура, они же рассекли плечо Бель-
гутею. Потом мы, в виду их извинения, любомудро вернули им обеих ханш их, Хоричжин-хатун и
Хуурчин. Когда же мы предложили им участвовать в походе на Татар, этих исконных врагов и
убийц наших отцов и дедов, то они не явились, и мы напрасно прождали их шесть дней. Ныне же,
на глазах у врагов, они сами стали нашими врагами». С этими словами Чингис-хан выступил в по-
ход против Чжуркинцев и совершенно, разгромил их при Келуренском Долон-болдаут. Сача-беки
и Тайчу с небольшим числом людей бежали, но оба были пойманы посланной им вслед погоней
при устье Телету. У схваченных Сача и Тайчу Чингис-хан спросил: «Помните, что вы говорили
когда-то?» – «Если мы в чём не сдержали своего слова, то докажи!» – отвечали те. Тогда он на-
помнил им их речи и, уличив их, тут же с ними покончил.
§ 137. Когда он возвращался домой, покончив с Сача и Тайчу и гоня перед собою пленных
Чжуркинцев, то среди них оказались сыновья Чжалаирского Тергету-Баяна: Гуун-Ува, Чилаун-
Хайчи и Чжебке. Гуун-Ува представил тогда Чингис-хану двух своих сыновей, Мухали и Буха, и
сказал так:
А Чилаун-Хайчи также представил Чингис-хану своих двух сыновей, Тунке и Хаши с такими
словами:
* * *
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Чжебкея же отдали Хасару. Представляясь Оэлун-эке, Чжебке подари ей маленького маль-
чика, Бороула, которого он захватил в Чжуркинских стойбищах.
§ 138. Итак, Оэлун-экэ воспитывала в своем доме четверых ребят:
Кучу, подобранного в кочевьях у Меркитов;
Кокочу, взятого кочевьях Бесудцев, находившихся у Тайчиудцев;
взятого из Татарских стойбищ мальчика, прозванного Шикикан-Хутуху, и
найденыша из Чжуркинских кочевий – Бороула.
Воспитывала их она и говорила: «Кто же вам заменит ту, которая
И потому воспитывала их, как мать.
§ 139. Название же Чжуркинцы и образование рода-племени Чжуркин пошло вот как. Стар-
шим из семерых сыновей Хабул-хана был Окин-Бархах. У него был сын Сорхату-Чжурки. Когда
образовывалось особое Чжуркинское колено, то отец его, как старший сын Хабул-хана, отобрал из
своего улуса и отдал ему вот каких людей:
Одним словом, это были все люди действительно неукротимые, мужественные и предпри-
имчивые. Вот почему их и прозвали Чжуркинцами. Таких-то знаменитых людей сокрушил Чин-
гис-хан и уничтожил самое имя и род их. Чжуркинцев и народ их Чингис-хан сделал своими на-
следственными рабами.
§ 140. Однажды Чингис-хан назначил борьбу Бури-Боко с Бельгутаем. Бури-Боко был между
Чжуркинцами. Он обладал такою силой, что мог повалить Бельгутая, действуя только одною ру-
кою и одной ногой. Был он борец на весь улус. И вот Бельгутаю велено бороться с Бури-Боко. Бу-
ри-Боко, притворяясь, будто не в силах сладить с Бельгутаем, упал. Бельгутай же, будучи не в си-
лах его притиснуть к земле и держа его за плечи, взобрался на кожаную повязку на его крупе и дал
условный знак Чингис-хану, а тот взглянул на него и прикусил нижнюю губу. Бельгутай понял. Он
оседлал Бури-Боко, перехватил и зажал оба его ворота, изо всей силы рванул, упираясь коленями,
и переломил ему позвонок. Уже с переломленной спиной, Бури-Боко успел сказать перед тем как
испустил последний вздох: «Нет, не Бельгутай меня победил! Я боялся ханского гнева, я нарочно,
в шутку упал, и вот поплатился за это жизнью». Переломив противнику позвонок, Бельгутай уво-
лок его труп и выбросил. Из семи сыновей Хабул-хана старший был Окин-Бархах. Следующий за
ним по старшинству – Бартан-Баатур, у которого сын – Есугай-Баатур. А следующим по старшин-
ству был Хутухту-Мунлер. Его-то сыном и был Бури-Боко. В борьбе он далеко превосходил сыно-
вей Бартан-Баатура и был в содружестве с отважными сыновьями Бархаха. Так Бельгутай погубил
улусного борца Бури-Боко, переломив ему позвонок.
§ 141. После того, в год Курицы (1201), в урочище Алхуй-булах, собрались (на сейм) сле-
дующие племена: Хадагинцы и Сальчжиуты совместно; Баху-Чороги Хадагинский со своими; Ха-
дагин-Сальчжиутский Чиргидай-Баатур со своими; договорившись с Дорбен-Татарами, Дорбен-
ский Хачжиул-беки со своими; татарин Алчи и татарин Чжалик-Буха со своими; Икиресский Tyгe-
Маха со своими; Унгиратский Дергек-Эмель-Алхуй со своими; Горлосский Чоёх-Чахаан со свои-
ми; из Наймана-Гучуут: Найманский Буирух-хан; Хуту, сын Меркитского Тохтоа-беки; Худуха-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
беки Ойратский; Таргутай-Кирилтух Тайчиудский, Ходун-Орчан, Аучу-Баатур, и прочие Тайчи-
удцы. Уговорившись возвести Чжачжирадайского Чжамуху в ханы, они приняли присягу, рассекая
при этом с разбега жеребца и кобылу. Оттуда все они покочевали вниз по течению реки Эргуне и
совершили обряд возведения Чжамухи в Гур-ханы на вершине поросшей лесом горы при впадении
в Эргуне реки Кан-мурен. По окончании обряда возведения в Гур-ханы они уговорились высту-
пить в поход против Чингис-хана и Ван-хана. Чингис-хан находился в Гурельгу в то время, когда
прибыл Горлосский Хоридай и сообщил ему об их уговоре воевать. Получив это известие, Чингис-
хан передал его Ван-хану, а тот немедля поднял войско и прибыл к Чингис-хану.
§ 142. По прибытии Ван-хана решили соединенными силами идти навстречу Чжамухе и тро-
нулись вниз по течению реки Келурена. В передовую разведку Чингис-хан отрядил Алтана, Хуча-
ра, и Даритая, а Ван-хан – Сангума, Чжаха-Гамбу и Билге-беки. Эти разведчики выставили от себя
постоянный караул, подальше вперед, на урочище Энегенгуйлету. Еще дальше-другой постоян-
ный караул на Гекчере. И еще дальше, на урочище Чихурху, – третий постоянный караул. Как
только наши разведчики Алтай, Хучар, Сангум и прочие, дойдя до урочища Уткия, собрались бы-
ло здесь расположиться, с караула на урочище Чихурху прибежал вестовой и сообщил о прибли-
жении неприятеля. Тогда наши решили не останавливаясь ехать навстречу, чтобы взять языка.
Сблизившись, захватив языка и допросив его, узнали, что у Чжамухи передовой разведкой идут
четверо: Монгольский Аучу-Баатур, Найманский Буирух-хан, сын Меркитского Тохтоа-беки, Ху-
ту, и Ойратский Худуха-беки. Пока наши разведчики перекликались с неприятельскими, наступил
вечер, и наши, в ожидании завтрашнего боя, отступили на ночлег к главным силам.
§ 143. Утром наше войско двинулось и, сблизившись с неприятелем, вступило в бой при
урочище Койтен. Теснили друг друга, поднимаясь в гору и спускаясь в долину. С боем перестраи-
вались. Тут оказалось, что эти самые Буирух и Худуха могут волшебством вызывать ненастье.
Принялись они за свое волшебство, но ненастье-то обернулось наоборот и разразилось над ними
самими ливнем и ураганом. Стали они тут сами, спотыкаясь и скользя, валиться в пропасти. И
рассыпались все кто куда, говоря: «Видно мы прогневали небеса».
§ 144. Найманский Буирух-хан отделился от Чжамухи и направился по южному Алтаю к
Улух-таху. Хуту, сын Меркитского Тохтоа-беки, двинулся к Селенге, а Ойратский Худуху-беки
поспешил к лесам в направлении Шисгиса. Тайчиудский Аучу-Баатур пошел вниз по реке Онону.
А Чжамуха, разграбив его же возводивший в ханы народ, стал отступать вниз по течению Эргуне.
При таком их разброде Ван-хан обратился к преследованию Чжамухи вниз по течению Эргуне, а
Чингис-хан к Онону, нa Аучу-Баатура. Тайчиудцы Аучу-Баатур и Ходун-Орчин, построив на дру-
гой стороне Онона своих отборных смельчаков, ждали готовые к бою. Подойдя к ним, Чингис-хан
вступил в бой. Сражались с перемеренным успехом и с наступлением темноты заночевали на мес-
те боя. Бежавший народ расположился на ночлег тут же в куренях, вместе со своими ратными
людьми.
§ 145. В этом сражении Чингис-хан получил ранение в шейную артерию 19. Кровь невозмож-
но было остановить, и его трясла лихорадка. С заходом солнца расположились на ночлег на виду у
неприятеля, на месте боя. Чжельме все время отсасывал запекавшуюся кровь. С окровавленным
ртом он сидел при больном, никому не доверяя сменить его. Набрав полон рот, он то глотал кровь,
то отплёвывал. Уж за полночь Чингис-хан пришел в себя и говорит: «Пить хочу, совсем пересохла
кровь». Тогда Чжельме сбрасывает с себя всё: и шапку и сапоги, и верхнюю одежду. Оставаясь в
одних исподниках, он почти голый пускается бегом прямо в неприятельский стан, напротив. В на-
прасных поисках кумыса он взбирается на телеги Тайчиудцев, окружавших лагерь своими ста-
новьями. Убегая второпях, они бросили своих кобыл недоенными. Не найдя кумыса, он снял, од-
нако, с какой-то телеги огромный рог кислого молока и притащил его. Само небо хранило его:
никто не заметил ни того, как он уходил, ни того, как он вернулся. Принеся рог с кислым молоком,
тот же Чжельме сам бежит зa водой приносит, разбавляет кислое молоко и даёт испить хану. Три-
жды переводя дух, испил он и говорит: «Прозрело мое внутреннее око!» Между тем стало светло,
и осмотревшись, Чингис-хан обратил внимание на грязную мокроту, которая получилась от того,
что Чжельме во все стороны отхаркивал отсосанную кровь. «Что это такое? Разве нельзя было хо-
дить плевать подальше?» – сказал он. Тогда Чжельме говорит ему: «Тебя сильно знобило, и я бо-
19 Далее (§ 147) говорится о саврасом беломордом, который был в этой битве ранен Чжебеем в шейный позвонок.
Очевидно, эпизод ранения Чингиса скрывают.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
ялся отходить от тебя, боялся, как бы тебе не стало хуже. Второпях всяко приходилось: глотать –
так сглотнёшь, плевать – так сплюнешь. От волнения изрядно попало мне и в брюхо». – «А зачем
это ты, – продолжал Чингис-хан, – зачем это ты, голый, побежал к неприятелю, в то время как я
лежал в таком состоянии? Будучи схвачен, разве ты не выдал бы, что я нахожусь в таком вот по-
ложении?» – «Вот что я придумал, – говорит Чжельме. – Вот что я придумал, голый убегая к не-
приятелю. Если меня поймают, то я им (врагам) скажу: „Я задумал бежать к вам. Но те (наши) до-
гадались, схватили меня и собирались убить. Они раздели меня и уже стали было стягивать
последние штаны, как мне удалось бежать к вам. Так я сказал бы им. Я уверен, что они поверили
бы мне, дали бы одежду и приняли к себе. Но разве я не вернулся бы к тебе на первой попавшейся
верховой лошади? „Только так я смогу утолить жажду моего государя!“ – подумал я. Подумал и
во мгновенье ока решился“. Тогда говорит ему Чингис-хан: „Что скажу я теперь? Некогда, когда
нагрянувшие Меркиты трижды облагали Бурхан, ты в первый раз тогда спас мою жизнь. Теперь
снова ты спас мою жизнь, отсасывая засыхавшую кровь, и снова, когда томили меня озноб и жаж-
да, ты, пренебрегая опасностью для своей жизни, во мгновение ока проник в неприятельский стан
и, утолив мою жажду, вернул меня к жизни. Пусть же пребудут в душе моей три эти твои заслу-
ги!“ Так он соизволил сказать.
§ 146. С наступлением дня оказалось, что противостоявшее нам войско разбежалось за ночь.
А стоявший возле него народ не тронулся еще с места, не будучи, видимо, в состоянии поспеть за
войском, бежавшим налегке. Чингис-хан выступил из места кочевки, чтобы задержать беглецов. В
это время Чингис-хан заметил какую-то женщину в красном халате, которая стояла на перевале и
громким голосом, со слезами, вопила: «Сюда, Темучжин!» Сам слыша, ее вопли, Чингис-хан по-
слал человека спросить, что это за женщина так голосит. Посланный отправился, и на его вопросы
женщина эта сказала: «Я дочь Сорган-Ширая – Хадаан. Ратники схватили моего мужа и хотели
убить. В такой опасности я громко звала Темучжина, чтобы у он спас моего мужа». Когда послан-
ный вернулся и передал ее слова Темучжину, тот поскакал к ней. Около Хадаан Чингис-хан слез с
коня, и они обнялись. Оказалось же, что ее мужа наши ратники перед тем уже убили. Возвратив
беженцев, Чингис-хан с главными силами расположился на ночлег в том же самом месте. Он при-
гласил к себе Хадаану и посадил её рядом с собою. На следующее утро является Сорган-Шира и
Чжебе, которые состояли крепостными у Тайчиудского Тодоге. Тогда, обратясь к Сорган-Шира,
Чингис-хан говорит:
На это Сорган-Шира ответил: «Уж давно я втайне был предан тебе. Но как мне было спе-
шить? Поторопись я перейти к тебе раньше, Тайчиудские нойоны непременно прахом пустили бы
по ветру всё, что осталось бы после меня: и семью и скот, и имущество моё. Вот почему я не мог
торопиться. А вот теперь-то я поторопился наверстать упущенное, и вот являюсь воссоединиться
со своим ханом». Чингис-хан одобрил его речь.
§ 147. Потом Чингис-хан говорит: «Во время сражения при Койтене, когда мы, тесня друг
друга, перестраивались, с горного кряжа летели в нас стрелы. Не знаете ли, кто это прострелил то-
гда шейный позвонок моему беломордому саврасому боевому коню? С горы-то». На эти слова так
отвечал Чжебе: «Это я стрелял с горы! Если хан повелит казнить меня, тo останется от меня толь-
20 То есть, вы поступили по-отечески или по-сыновнему, по-родственному.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
ко мокрое место в ладонь. Если же хан на то соизволит, то вот как послужу ему:
Тогда Чингис-хан сказал: «Подлинный враг всегда таит про себя своё душегубство и свою
враждебность. Он придерживает свой язык. Что же сказать об этом вот? Он не только не запирает-
ся в своем душегубстве и вражде своей, но еще и сам себя выдает головой. Он достоин быть това-
рищем. Прозывался он Чжиргоадай, а мы прозовем его Чжебе за то, что он прострелил моего Чже-
бельгу, моего саврасого, беломордого. Ну, Чжебе мы еще повоюем пиками-чжебе! Называйся ты
теперь Чжебе и будь при мне!» Вот как перешёл к нам от Тайчиудцев Чжебе и вступил в Чингис-
ханову дружину.
V. РАЗГРОМ ТАТАР. РАЗРЫВ С ВАН-ХАНОМ
§ 148. Чингис-хан покарал Тайчиудцев: перебил и пеплом развеял он Аучу-Баатура, Ходан-
Орчана, Худуудара и прочих именитых Тайчиудцев вплоть даже до детей и внуков их, а весь их
улус пригнал к себе и зазимовал на урочище Хубаха.
§ 149. Ничугут-Бааринец Ширгуету-эбуген, со своими сыновьями Алахом и Наяа, поймали
Тайчиудского нойона Таргутай-Кирилтуха, который не мог ездить верхом и, по их мнению, соби-
рался скрыться в лесах, чтобы спастись от возмездия; поймали они Таргутая Толстого и посадили
в телегу. Когда же Ширгуету-эбуген со своими сыновьями Алахом и Наяа повезли Таргутай-
Кирилтуха, то их стали нагонять дети и младшие братья Таргутай-Кирилтуха, с намерением его
отбить. Вот настигают они, а Таргутай Толстый, не сумевши соскочить, растянулся на телеге нич-
ком. Тогда Ширгуету-эбуген вскочил на него сзади и, оседлав, выхватил нож и говорит: «Твои сы-
новья и братья собираются отбить тебя. Мне все равно пропадать. Не убью тебя из страха поднять
руку на своего природного хана, так меня убьют все же за поднятие руки на своего хана. А убью –
так мне тоже смерть. А раз все равно умирать, так умру-ка лучше на, подушке!» И с этими слова-
ми он, продолжая сидеть верхом на Толстом, приставил нож, к его горлу, собравшись полоснуть.
Тогда Таргутай-Кирилтух громким голосом закричал своим братьям и сыновьям: «Ширгуету за-
режет меня! Для чего вы собираетесь отбивать мое мертвое, бездыханное тело? Сейчас же повора-
чивайте назад! Ведь Темучжин не может, не должен меня убить! Когда он был малышом, я приво-
зил его к себе, зная, что он остался сиротой, без отца, и что у него
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Нет, Темучжин не погубит меня. Поворачивайте же детки и братцы, поворачивайте сейчас
же назад, а то не убил бы меня Ширгуету!» Стали тогда они совещаться: «Ведь мы затем и поеха-
ли, что бы спасти жизнь отцу. Если же Ширгуету лишит его жизни, то к чему нам одно лишь его
бездыханное тело? Не лучше ли поскорее повернуть назад, пока его еще не убили?» И они верну-
лись домой. Тогда подъезжают и сыновья Ширгуету-эбугена – Алах и Наяа, которые убежали бы-
ло, настигаемые Тайчиудцами. Когда же они подъехали, все тронулись дальше своею дорогой.
Доехали до Хутхулноутов. Тут Наяа и говорит: «Если мы приедем с этим захваченным нами Тар-
гутаем-Толстым, то Чингис-хан присудит нас к смертной казни. «Они – скажет он – наложили ру-
ки на своего природного хана. Какое может быть доверие, скажет он, какое может быть доверие к
холопам, которые наложили руки на своего природного государя? Такими же верными друзьями
будут они и нам! Холопов же, нарушивших верность, холопов, наложивших руки на своего при-
родного хана, только и следует, что укорачивать на голову!» – скажет он. И вы думаете он не сне-
сет нам головы? Давайте-ка лучше поступим не так. Давайте отпустим отсюда Таргутая, поедем и
скажем, что мы пришли с тем, чтобы отдать себя целиком на служение Чингис-хану. Что мы схва-
тили было Таргутая и везли сюда, но видим, что не в силах погубить своего природного государя.
И мы отпустили его. Как могли мы предать его на смерть? И вот мы, с полною верой в тебя, при-
шли отдать свои силы. Вот как давайте мы скажем!» Родные согласились с предложением Наяа, и
с Хутхулноутов же отпустили Таргутай-Кирилтуха. Когда этот самый Ширгуету-эбуген прибыл со
своими сыновьями к Чингис-хану и тот спросил его, зачем он прибыл, Ширгуету-эбуген говорит
Чингис-хану: «Захватили мы и везли сюда Таргутай-Кирилтуха. Но, памятуя, что он нам природ-
ный государь, и не решаясь предать его на смерть и погубить, мы отпустили его и пришли отдать
свои силы Чингис-хану». – «Правильно вы поступили, что не предали своего природного хана! –
сказал Чингис-хан.-Ибо я должен бы был вас казнить, со всем родом вашим, как холопов, нало-
живших руки на своего природного хана, т. е. если б вы вздумали явиться ко мне после того, как
наложили руки на Таргутая». И он принял с особою милостью Наяая.
§ 150. После того, когда Чингис-хан находился в урочище Терсут, к нему в сотоварищи при-
был Кереитский Чжаха-Гамбу. Общими силами они отразили нападение Меркитов. Тогда они
привели в покорность Чингис-хану Тумен-Тубеган, Дунхаит, а также и бывший в расселении Ке-
реитский народ. Что же касается до Кереитского Ван-хана, то необходимо пояснить следующее.
Прежде, во времена Есугай-хана, живя с ним во взаимном мире, Ван-хан побратался с Есугай-
ханом, и они стали андами. И вот по какому случаю они сделались андами. Ван-хан убил младших
братьев отца своего Хурчахус-Буируха. Из-за этого он вступил в борьбу со своим дядей Гур-
ханом, который принудил его бежать и скрываться в ущелье Хараун-хабчал. Он выбрался оттуда с
сотнею людей и явился к Есугай-Баатуру. Есугай-Баатур, по его личной просьбе, сам выступил в
поход и прогнал Гур-хана в Хашин, а отбитых людей и имущество его отдал Ван-хану. Это и было
поводом для заключения ими договора о братстве.
§ 151. После этого Ван-ханов младший брат Эрке-Хара, под угрозой убийства со стороны
Ван-хана, бежал и передался на сторону Найманского Инанча-хана. А когда тот послал против
Ван-хана, свое войско, Ван-хан ушел к Хара-Китадскому Гур-хану, пробравшись к нему через
Гурбан-балахат (Троеградие). Оттуда, из-за неурядиц, он пошел через Уйгурские и Тангутские го-
рода, и в полном оскудении пришел к озеру Гусеур-наур, так как всю дорогу кормился тем, что
кое-как держал у себя пять коз для подоя да точил на еду кровь верблюда. Чингис-хан же, в силу
братского договора с Есугай-ханом, выслал к нему двух послов, Тахай-Баатура и Сукегай-Чжеуна,
а потом и сам вышел к нему навстречу с истоков Келурена. Видя, что Ван-хан прибыл в полном
изнеможении от голода, он произвел для него особую разверстку по улусу, ввел его в свой курень
и содержал на свой счет. На эту зиму Чингис-хан расположился в урочище Хубахая, куда посте-
пенно подкочевывал.
§ 152. Между тем Ван-хановы младшие братья и нойоны рассуждали так: «Этот наш хан и
старший брат – негодный человек, бродяга, он поступает как человек со смердящею печенью 21.
Погубил своих братьев. То переметывается к Хара-китадам, то истязает свой народ. Что вам с ним
делать теперь? Если же поминать прошлое, то вот он каков. В семилетнем возрасте его угнали и
плен Меркиты, и там он, в кожухе из черно-рябого козленка, в Селенгинской пустыне Буури-кеере
21 Злобен и злопамятен.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
толок ведь просо в Меркитских ступах. Хурчахус-Буирух хан, отец его, разгромил, однако, Мер-
китов и спас из плена своего сына. Но вскоре же, когда ему минуло тринадцать лет, его опять увел
в плен, вместе с его матерью, Татарский хан Ачжа, увел и заставил пасти своих верблюдов. При-
хватив с собой Ачжа-ханова чабана, пастуха овец, он спасся оттуда бегством и вернулся домой.
Потом опять должен был бежать из страха перед Найманцами. Бежал же он к Гур-хану Хара-
Китадскому, на реку Чуй, в Сартаульскую землю. Там он не усидел и года, как поднял смуту и
ушел. Скитался он по Уйгурским я Тангутским землям, пришел в совершенное убожество и кор-
мился только тем, что кое-как выдаивал досуха пять штук коз да вытачивал верблюжью кровь.
Является он к сынку Темучжину, как нищий, на единственном своем чернохвостом буланом коне.
Тот собрал для него оброк и содержит на свой счет. Но он и теперь позабудет о том, как к нему
отнесся сынок Темучжин, и поступит обязательно так, как поступает человек со смердящей пече-
нью. Что нам делать?» – совещались они. Обо всех этих разговорах взял да и доложил Ван-хану
Алтун-Ашух. Он сказал также: «Я и сам был участником этих совещаний, но не решился на изме-
ну тебе, своему хану». По причине этого доноса Ван-хан тотчас взял под стражу участников этих
разговоров Эльхутура, Хулбари, Арин-тайчжия и других младших своих братьев и нойонов. При
этом оказалось, что из всех его младших братьев только Чжаха-Гамбу успел бежать и передаться
на сторону Найманцев. Ван-хан приказал привести к себе взятых под стражу, в кандалах, я гово-
рит им: «А что мы говорили друг другу, когда шли по Тангутским землям? И что мне после этого
думать о таких, как вы?» И с этими словами, наплевав им в лицо, приказал снять с них кандалы.
Тогда, по примеру хана, поднялись и все находившиеся в юрте араты и стали плевать им в лицо.
§ 153. Перезимовали ту зиму, а на осень в год Собаки Чингис-хан положил воевать с Татара-
ми: Чааан-Татар, Алчи-Татар, Дутаут-Татар и Алухай-Татар. Прежде чем вступить в битву при
урочище Далан-нэмургес, Чингис-хан, с общего согласия, установил такое правило: «Если мы по-
тесним неприятеля, не задерживаться у добычи. Ведь после окончательного разгрома неприятеля
добыча эта от нас не уйдет. Сумеем, поди, поделиться. В случае же отступления 22 все мы обязаны
немедленно возвращаться в строй и занимать свое прежнее место. Голову с плеч долой тому, кто
не вернется в строй и не займет своего первоначального места!» В сражении при Далан-нэмургесе
мы погнали Татар. Тесня их, мы вынудили Татар соединиться в их улусе при урочище Улхуй-
шилугельчжит и там полонили их. Мы истребили тут Татарских главарей поколений Чаган-Татар,
Алчи-Татар, Дутаут-Татар и Алухай-Татар. В нарушение указа задержались, оказывается, у добы-
чи трое: Алтан, Хучар и Даритай. За несоблюдение приказа у них отобрано, через посланных для
этого Чжебе и Хубилая, отобрано все что они успели захватить, как то: отогнанные в добычу та-
буны и всякие захваченные вещи.
§ 154. Покончив с казнями главарей и сбором пленных Татар, Чингнс-хан созвал в уединен-
ной юрте Великий семейный совет, для решения вопроса о том, как поступить с полоненным Та-
тарским народом. На совете поговорили и покончили с этим делом, так:
Когда, по окончании совета, выходили из юрты, татарин Еке-Церен спросил у Бельгутая: «На
чем же порешил совет?» А Бельгутай говорит: «Решено всех вас предать мечу, равняя по концу
22 Если (не)приятель вынудит к отступлению.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
тележной оси». Оказалось потом, что Еке-Церен оповестил об этих словах Бельгутая всех своих
Татар, и те собрались в возведенном ими укреплении. При взятии этих укреплений наши войска
понесли очень большие потери. Перед тем же как наши войска, с трудом взяв Татарские укрепле-
ния, приступили к уничтожению Татар, примеривая их по росту к концу тележной оси, – перед
тем Татары уговорились между собою так: «Пусть каждый спрячет в рукаве нож. Умирать, так
умрем по крайней мере на подушках (из вражеских тел)». Вследствие этого наши опять понесли
очень много потерь. Тогда, по окончании расправы с Татарами, которых примерили-таки к тележ-
ной оси и перерезали, Чингис-хан распорядился так: «Вследствие того, что Бельгутай разгласил
постановление Великого семейного совета, наши войска понесли очень большие потери. А потому
в дальнейшем он лишается права участия в Великом совете. Вплоть до окончания заседаний сове-
та он обязуется наблюдать за порядком близ места заседаний, а именно: улаживать ссоры и драки,
разбирать дела о воровстве, обманах и т. п. Бельгутай с Даритаем имеют право доступа в совет
лишь по окончании его заседаний, после того как выпита чара-оток».
§ 155. В ту именно пору Чингис-хан принял к себе Есуган-хатуну, дочь татарина Еке-Церена.
Войдя у него в милость, Есуган-хатун говорила ему: «Каган может почтить и меня своим попече-
нием и сделать настоящей ханшей, если будет на то его каганская милость 23. Но ведь более меня
достойна быть ханшей моя старшая сестра, по имени Есуй. Она только что вышла замуж. Куда ей
деваться теперь, при настоящей-то суматохе?» На эти слова Чингис-хан заметил: «Если уж твоя
сестра еще краше, чем ты то я велю ее сыскать. Но уступишь ли ты ей место, когда она явится?» –
«С каганского дозволения, – отвечала Есуган-хатун – с каганского дозволения, я тотчас же уступ-
лю сестре, как только ее увижу». Тогда Чингис-хан отдал приказ о розыске, и ее, вместе с наре-
ченным зятем, наши ратники перехватили при попытке скрыться в лесах и доставили. Есуган-
хатун, увидав свою сестру, тотчас же встала и, как и сказала хану раньше, посадила ее на свое ме-
сто, а сама села ниже. Она очень понравилась Чингис-хану, так как была именно такой, как ее
описала Есуган-хатун, и он принял к себе Есуй-хатуну и возвел ее в супружеский сан.
§ 156. Однажды, уже после окончания Татарской кампании, Чингис-хан сидел на дворе за
выпивкой. Тут же, по обе стороны, сидели ханши Есуй и Есуган. Вдруг Есуй-хатун глубоко со
стоном вздохнула. Чингис-хан сообразил в чем дело и тотчас вызвал Боорчу и Мухали. «Расставь-
те-ка, – приказал он, – расставьте-ка по аймакам всех вот этих собравшихся здесь аратов. Людей,
посторонних для своего аймака, выделяйте особо». Все стали по своем аймакам, а отдельно от ай-
маков остался стоять всего один человек. Это был молодой человек с волосами, заплетенными в
косу, как у благородных людей. Когда этого человека спросили, кто он такой, он отвечал: «Я на-
реченный зять дочери Татарского Еке-Церена, по имени, Есуй. Враги громили нас, и я в страхе
бежал. Сейчас же ведь, как будто бы, успокоилось, и я пришел. Я был уверен, что меня не опозна-
ют среди такой массы народа». Когда Чингис-хану доложили эти его слова, он сказал: «Что ему
еще здесь шпионить, этому непримиримому врагу и бродяге? Ведь подобных ему мы уже приме-
рили к тележной оси. Чего тут судить да рядить? Уберите его с глаз долой!» И ему не замедлили
снести голову.
§ 157. Пока Чингис-хан был занят Татарским походом, Ван-хан ходил на Меркитов, причем
прогнал Тохтоа-беки в сторону Баргучжин-токума, убил его старшего сына Тогус-беки, захватил
двух его дочерей и жен его, а двух его сыновей, Хуту и Чилауна, полонил вместе с народом их. Из
этой добычи он не дал Чингис-хану ничего.
§ 158. Потом Чингис-хан с Ван-ханом вдвоем пошли на Гучугудун-Буируха Найманского. Не
будучи в силах им противостоять, Буирух-хан двинулся через Алтай из местности Сохох-усун на
Улух-тахе, где они его настигли. Отсюда они и начали его преследовать. Дали перевалить через
Алтай и погнали вниз по течению Хумшигирской реки Урунгу. Здесь наши захватили его нойона,
Едитублуха, который шел в караульном охранении. Теснимый нашим караульным отрядом, он
пытался было бежать в горы, но у коня его лопнула подпруга. Прогнав Буирух-хана вниз по Урун-
гу, настигли его у озера Кишилбаш-наур и тут прикончили его.
§ 159. Когда Чингис-хан с Ван-ханом тронулись в обратный путь, то оказалось, что Найман-
ский храбрец Коксеу-Сабрах на урочище Байдарах-бельчир приготовил войско и готовится дать
им бой. Решив принять бой, Чингис-хан с Ван-ханом построили войско и подошли к расположе-
23 Ханское величество соизволяете возводить меня в (ханскую) особу для хана.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
нию противника, но так как уже наступил вечер, они условились переночевать в строю, чтобы ут-
ром вступить в бой. Тогда Ван-хан приказал зажечь на своей стоянке огни, а сам в ту же ночь, как
это потом выяснилось, ушел вверх Хара-сеулу.
§ 160. Тогда вместе с Ван-ханом двинулся и Чжамуха. По дороге он стал говорить Ван-хану:
«Известное дело, что анда мой, Темучжин, издавна обменивается послами с Найманом. Вот поче-
му он не подтянулся к нам теперь.
Ясно, что он переметнулся к Найману. Вот и опоздал!» На эти слова Чжамухи возразил Уб-
чихтаев Гурин-Баатур: «Зачем же ты из угодничества так бесчестишь и поносишь своих честных
братьев?»
§ 161. А Чингис-хан переночевал ночь на том самом месте. Рано утром, готовый уже к бою,
он увидел, что Ван-хана нет на его стоянке. Тогда Чингис-хан тоже двинулся оттуда, сказав толь-
ко: «Оказывается, они-то задумали вовлечь нас в беду-пожарище». Он перешел через Эдер-
Алтайский расстанок-бельчир и, все время двигаясь в этом направление, остановился и располо-
жился лагерем в Саари-кеере. Вскоре Чингис-хан с Хасаром узнали, каких хлопот наделали Най-
манцы, но никому об этомговорили.
§ 162. Дело в том, что Коксеу-Сабрах пустился преследовать Ван-хана. Он захватил Сангу-
мову семью вместе с народом и юртом их, а также угнал с собою и добрую половину тех Ван-
хановых людей и скота, которые находились в падях Телегету. Пользуясь таким их несчастьем,
сыновья Меркитского Тохтоа, Хуту и Чилаун, забрав людей, отделились от Ван-хана и пошли
вниз по течению Селенги на соединение со своим отцом.
§ 163. Разоренный Коксеу-Сабрахом, Ван-хан отправил к Чингис-хану посла, сообщая:
«Найманы полонили у меня жен и детей. Почему и посылаю просить у тебя, сына своего, твоих
богатырей-кулюков. Да спасут они мой народ!» Тогда Чингис-хан снарядил войско и послал четы-
рех своих богатырей-кулюков: Боорчу, Мухали, Борохула и Чилауна. Но еще до прибытия этих
четырех кулюков Сангум уже вступил в битву при Улаан-хуте. Под ним уже пала его лошадь с
простреленной голенью, когда подоспели четыре кулюка и спасли его. Спасли они и народ Ван-
ханов и Сангумов и семьи их. Тогда Ван-хан сказал: «Некогда его благородный родитель точно
так же вот спас мне мой окончательно потерянный было народ. Теперь я снова принимаю дар от
своего сына, который послал своих четырех богатырей-кулюков и спае мой утраченный было на-
всегда народ. Да помогут же мне Небо и Земля воздать ему долг моей благодарности!»
§ 164. И еще говорил Ван-хан: «Итак, один раз мой утраченный улус спас мне мой анда Есу-
гай-Баатур, а в другой раз погибший улус спас мне сын Темучжин. Эти отец с сыном, собирая мне
утраченный улус, для кого же трудились они собирать и отдавать? Ведь я уже стар. Я до того од-
ряхлел, что пора мне восходить на вершины. Когда же я в преклонных летах взойду на горы, на
скалы, кто же примет в управление весь мой улус? Младшие братья мои – негодные люди. Сыно-
вей у меня все равно что нет: один-единственный Сангум. Сделать бы мне сына моего Темучжина
старшим братом Сангума! Вот тогда бы и стало у меня два сына, и тогда – на покой». После этих
речей Ван-хан сошелся с Чингис-ханом в Тульском Темном Бору, и они дали друг другу обеты от-
цовства и сыновства. Наподобие того, какие слова произносились некогда при обряде братания
Ван-хана с отцом Есугай-ханом, так же и теперь обряд усыновления состоял в произнесении таких
слов:
24 Жалующийся небесам жаворонок (кит.).
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Затем Чинги-хан и Ван-хан дали друг другу вот какое слово: Будем уповать только друг на
друга, а потому
Произнеся эти обрядные речи, стали жить они во взаимном дружелюбии.
§ 165. Чингис-хан же задумал еще усугубить их взаимную приязнь. Для этого он решил по-
просить для Чжочи руки Сангумовой младшей сестры, Чаур-беки, и в свою очередь, выдать нашу
Хочжин-беки за Тусаху, сына Сангума. С этим предложением он и обратился. Тут Сангум, взду-
мав повеличаться своею знатностью, сказал такие слова: «Ведь нашей-то родне придется, пожа-
луй, сидеть у вас около порога, да только невзначай поглядывать в передний угол. А ваша родня
должна у нас сидеть в переднем углу да глядеть в сторону порога». Эти слова говорил он с явным
умыслом почваниться собой и унизить нас. Видимо, вовсе не соглашаясь на брак Чаур-беки, они
не хотели связать себя словом. Во время этих переговоров Чингис-хан внутренне охладел и к Ван-
хану и к Нилха-Сангуму.
§ 166. Об этом охлаждении Чингис-хана проведал Чжамуха, и вот, в год Свиньи (1202), от-
правились к Нилха-Сангуму на урочище Берке-элет, что на лесистом склоне Чжечжеерских высот,
отправились следующие лица: Чжамуха, Алтан, Хучар, Харакидаец Эбугечжин-Ноякин, Сюйгее-
тай-Тоорил и Хачиун-беки. Тут Чжамуха первый повел хулительные речи. Он говорил: «Мой анда
Темучжин явно и постоянно обменивается послами с Найманским Таян-ханом.
Ужели вы доверяете ему? Что с вами станется, если только вы не опередите его? Если же вы
пойдете на анду Темучжина, то я присоединюсь к вам и ударю ему наперерез 25». Алтан же с Ху-
чаром высказались так: «А мы для вас – Оэлуновых сынков:
25 Во фланг.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Эбугечжин-Ноякин Хартаат говорил: «Для тебя я ему
Сказал тогда Тоорил: «Пойдем лучше и захватим у Темучжина его улус. Что ему делать, ко-
гда улус его будет отобран и останется он без улуса?» Так, оказывается, говорили эти люди. Нако-
нец, Хачиун-беки говорил:»Что бы ты ни задумал, сын мой, Нилха Сангум, а я пойду с тобой
§ 167. Выслушав эти предложения, Нилха-Сангум послал Сайхан-Тодеена сообщить о них
отцу своему Ван-хану. Ван-хан же, известясь об этом, прислал такой неодобрительный ответ: «За-
чем вы так судите-рядите о моем сыне, Темучжине? Ведь он доселе служит нам опорой, и не будет
к нам благоволения Неба за подобные злые умыслы на сына моего. Чжамуха ведь – перелетный
болтун. Правду ли, небылицы ли плетет он – не разобрать!» Тогда Сангум опять послал сказать
ему: «Как можно не верить тому, о чем болтает уже теперь всякий, у кого только есть рота и
язык?» В таком роде еще и еще посылал он к отцу, но все безуспешно. Тогда он самолично, без
свидетелей, отправился к отцу и говорит ему: «Уже и теперь, когда ты таков, каков есть, нам ниче-
го не позволяется! Когда же на самом деле ты, государь мой и родитель «белому покропишь, чер-
ному запретишь», нам ли будет вверен улус твой – улус, с таким трудами собранный твоим роди-
телем, Хурчахус-Буирух-ханом? Кому и как будет передан улус?» На это Ван-хан ответил: «Как
могу я покинуть своего сына, свое родное детище? Но ведь в нем доселе была опора наша, воз-
можно ли злоумышлять на него? Ведь мы заслужим гнев небесный». Рассерженный этими его
словами, сын его Нилха-Сангум, хлопнул дверьми и вышел вон. Тогда стало ему жаль Сангума, и
Ван-хан велел его опять позвать и говорит: «Я ведь думаю только о том, как бы чего доброго не
прогневить нам Неба, но сына-то своего, как же мне оставить своего сына? Это – ваше дело: де-
лайте что только вам под силу!»
§ 168. Тогда Сангум говорит: «Они же ведь просят у нас Чаур-беки. Теперь и надобно по-
слать им приглашение на сговорную пирушку, под этим предлогом заманить сюда в назначенный
день да и схватить». На этом решении они и остановились и послали извещение о своем согласии
на брак Чаур-беки, вместе с приглашением на сговорный пир. Получив приглашение, Чингис-хан
поехал к ним с десятком людей. На дороге остановились переночевать у отца Мунлика; отец Мун-
лик я говорит: «Сами же они только что нас унижали и отказывались выдавать Чаур-беки. Как же
это могло случиться, что теперь, наоборот, они сами приглашают на сговорный пир? Как это мо-
жет быть, чтобы люди, которые только что так чванились, теперь вдруг соглашались отдавать и
сами еще и приглашали? Чистое ли тут дело? Вникнув в это дело, неужели ты, сын, поедешь? Да-
вай-ка лучше пошлем извинение в таком роде, что, мол, кони отощали, надо подкормить коней». В
виду этих советов, Чингис-хан сам не поехал, а послал присутствовать на угощении Бухатая и
Киртая. Сам же из дому отца Мунлика повернул назад. Как только Бухатай и Киртай приехали, у
Ван-хана решили: «Мы провалились! Давайте завтра же, рано утром, окружим и схватим его!»
§ 169. Пришел к себе домой Алтанов младший брат, Еке-Церен, и стал рассказывать о при-
нятом, таким образом, решении окружить и схватить. «Решено, – говорил он, – решено завтра рано
утром окружить его и схватить. Воображаю, чего бы только не дал Темучжин тому человеку, ко-
торый отправился бы да передал ему эту весть?» Тогда жена его Алахчит, и говорит: «К чему ве-
дет эта твоя вздорная болтовня? Ведь крепостные, чего доброго, примут твою болтовню за прав-
ду». Как раз при этом разговоре заходил в юрту подать молоко их табунщик Бадай, который,
уходя, слышал эти слова. Бадай пошел сейчас же к своему товарищу, табунщику Кишлиху, и пе-
редал ему Цереновы слова. «Пойду-ка и я! – сказал тот. – Авось что-нибудь смекну!» И он пошел
к господской юрте. На дворе у дверей сидел Церенов сын, Нарин-Кеень, и терпугом очищал свои
стрелы. Сидит он и говорит: «О чем давеча шла у нас речь? Кому бы это завязать болтливый
язык?» После этого он обратился к Кишлиху: «Поймай-ка да приведи сюда обоих Меркитских ко-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
ней: Беломордого и Белогнедого. Привяжите их, ночью чуть свет надо ехать». Кишлих пошел тот-
час и говорит Бадаю: «А ведь твоя правда, все подтвердилось. Теперь давай-ка мы поедем дать
знать Темучжину!» Так они и уговорились. Поймали они, привели и привязали Меркитских Бело-
мордого и Белогнедого, поздно вечером зарезали у себя в хоше ягненка-кургашку, сварили его на
дровах из своей кровати, оседлали стоявших на привязи и готовых к езде Меркитских коней Бело-
мордого и Белогнедого и ночью же уехали. Тою же ночью прибыли они к Чингис-хану. Стоя у
задней стены юрты 26, Бадай с Кишлихом no-порядку рассказали ему все: и слова Еке-Церена и
разговор его сына, Нарин-Кееня, за правкой стрел, и приказ его поймать и держать на привязи
Меркитских меринов Беломордого и Белогнедого. Речь свою Бадай с Кишлихом кончили так: «С
позволения Чингис-хана, тут нечего сомневаться и раздумывать: они порешили окружить и схва-
тить!»
VI. КОНЕЦ КЕРАИТСКОГО ЦАРСТВА
§ 170. Так он был предупрежден. Вполне доверяя Бадаю с Кишлихом, он в ту же ночь спеш-
но поставил в известность самых надежных и близких людей своих, а сам в эту же ночь бежал, по-
бросав все, что было при себе тяжелого. Направился он северным лесистым склоном Мау-
ундурских гор. В Мау-ундурском бору он оставил позади себя заслон и расположил караул под
начальством Урянхадайского Чжельме-гоа, на которого полагался вполне, а сам двинулся далее.
Идя все в том же направлении, на другой день, когда солнце склонялось уже за полдень, он доехал
до Харахалчжин-элет, где и остановился отдохнуть и покормить лошадей. На стоянке табунщик
при Алчидайских меринах, Чикитай-Ядир, выпасывая своих меринов, бродил с места на место в
поисках лучших кормов. Он-то и заметил пыль неприятеля, который подходил следуя через уро-
чище Улаан-бурхат. Убежденный, что это подходит неприятель, он тотчас пригнал своих меринов.
Узнав от него о приближении неприятеля, стали всматриваться 27. Оказалось, что это за ними по
пятам следует с погоней Ван-хан, стеля пыль по северному лесистому склону Мау-ундурских вы-
сот, через урочище Улаан-бурхат. Чингис-хан же, едва увидав пыль, поймал своего мерина, за-
вьючил и уехал. Еще немного – и было бы поздно. Подъехал, оказывается, Чжамуха, который ус-
пел присоединиться к Ван-хану. Тут Ван-хан спросил Чжамуху: «А кто у сынка Темучжина в
состоянии принять с нами бой?» Чжамуха и говорит: «У него, говорят, Уруудцы с Ман-худцами.
Эти, пожалуй что, примут бой.
«В таком случае, – говорит Ван-хан, – мы бросим против них Хадаги с его Чжиргинскими
богатырями. В помощь 28 Чжиргинцам бросим Тумен-Тубегенского Ачих-Шируна. В помощь Ту-
бегенцам бросим Олан-Дунхаитов. В помощь Дунхаитам пусть скачет Хоришилемун-тайчжи, во
26 По правилу.
27 Послали разведку.
28 В затылок.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
главе тысячи Ван-хановских гвардейцев-турхаудов. А в помощь тысяче турхаудов пойдем уж мы,
Великий средний полк». Потом Ван-хан говорит: «Управляй ты, брат Чжамуха, нашим войском!»
Чжамуха отъехал немного в сторону и, обращаясь к своим товарищам, говорит: «Ван-хан просит
меня управлять этим своим войском. Я ведь не могу сражаться с андой, а он велит мне управлять
этим войском. Как ни прыток был Ван-хан, а оказался-то позади меня. Значит, и друг-то он на час.
Давай-ка я подам весть анде – пусть анда воспрянет духом!» И Чжамуха тайно послал Чингисхану
такое уведомление: «Спрашивал меня Ван-хан, кто у сынка Темучжина в состоянии принять бой.
А я ответил ему, что передовым отрядом „туму“ пойдут Уруудцы и Манхудцы. В виду этого и они
тоже порешили сделать передовым отрядом своих Чжиргинцев и пустить их впереди всех. За
Чжиргинцами по уговору назначили Тумен-Тубегенского Ачих-Шируна. В помощь к Дунхаитам
назначили Хоришилемун-тайчжия, начальника Ван-хановской тысячи турхаудов. В тылу же его
будет стоять, согласно этому уговору, Ван-ханов Великий средний полк. Потом Ван-хан сказал
мне: „Управляй этим войском ты, брат Чжамуха!“ и таким образом возлагал управление на меня.
Если в это дело вникнуть, то выходит, что друг-то он на час. Как можно вместе с ним править сво-
им войском? Я и раньше не мог сражаться с андой. Но Ван-хан, пошел, видно, дальше меня. Не
бойся же, анда, дерзай!»
§ 171. Получив это известие, Чингис-хан сказал: «Что скажешь ты, дядюшка Чжурчедай
Уруудский, если тебя назначим передовым?» Не успел еще Чжурчедай и рта раскрыть, как Ман-
худский Хуилдар-Сечен говорит: «Я сражусь перед очами анды! Воля анды – позаботиться потом
о моих сиротах!» – «Нет, – говорит Чжурчедай, – перед лицом Чингисхана будем сражаться мы
оба: и Урууд и Манхуд!» И с этими словами Чжурчедай и Хуилдар выстроили перед лицом Чин-
гис-хана своих Уруудцев и Манхудцев. Не успели они выстроиться, как подошел неприятель, имея
во главе Чжуркинцев. Подошел он, и Урууд с Манхудом ударили на него и смяли Чжуркинцев.
Смяли и несутся вперед. Тут ударил на них Тумен-Тубегенский Ачих-Ширун. Ударил и сбил
копьем Хуилдара Ачих-Шйрун. Отступили Манхудцы и окружили Хуилдара. Чжурчедай же со
своим Уруудом несется вперед и сбивает Тумен-Тубегенцев. Сбивает и, устремившись, далее,
встречает встречный удар Олан-Дунхаита. Поразил Чжурчедай и Дунхаитов. Поразил и принимает
встречный удар Хоришилемунова полка турхаудов. Потеснил Чжурчедай и Хоришилемун-
тайчжия, потеснил, разбил – и вперед. Тут Сангум, не посоветовавшись даже с Ван-ханом, ударил,
было, навстречу, но, пораженный в румяную щеку, тут же упал Сангум. Видя паденье Сангума,
повернули назад все Кереиты и обступили Сангума. Мы все продолжаем теснить, а солнце уже
заходит за горные кряжи. Тогда наши повернули назад, взяли Хуилдара, упавшего от раны Хуил-
дара, и отступили на прежние места. Когда наши отошли от Ван-хана, с места боя, Чингис-хан,
продвинувшись несколько в темноте, заночевал на новых местах.
§ 172. Стали и расположились на ночлег. С наступлением дня стали считать своих. Оказа-
лось, что нет Огодая, нет Борохула, нет Боорчу. «Вместе с Огодаем, – говорит Чингис-хан, – вме-
сте с Огодаем остались и верные Боорчу и Борохул. Почему же все они отстали: живы ли, или по-
гибли?» Наши провели ночь при своих конях, и Чингис-хан, стоя в боевой готовности, сказал:
«Если вздумают преследовать, примем бой». Вдруг, при полном свете дня, видим, подъезжает ка-
кой-то человек с тыла. Подъехал – и видим Боорчу. «О, Вечное Небо, твоя воля 29!» воскликнул
Чингис-хан, подозвав Боорчу и обнажая грудь свою. Тут Боорчу стал рассказывать: «Во время боя
подо мною был убит конь, и я бежал пеший. Как раз в это время Кереиты обступили Сангума. Тут
в суматохе вижу вьючную лошадь, которая стоит с покосившимся своим вьюком. Я срезал у нее
вьюк, вскочил на ее вьючное седло и выбрался. Долго я шел по следу нашего отходившего войска.
Наконец-то нашел вот!»
§ 173. Прошло немного времени, как опять подъезжает какой-то человек; едет, а ноги у него
навесу болтаются. Издали глядеть-будто один, а как подъехали близко, оказывается это – Борохул,
а сзади него «сундлатом» (вдвоем) сидит и Огодай. Подъехали. У Борохула по углам рта струится
кровь. Оказывается, Огодай ранен стрелою в шейный позвонок, а Борохул все время отсасывал у
него запекавшуюся кровь, и оттого-то по углам его рта стекала спертая кровь. Как увидал все это
Чингис-хан, заскорбел душой и слезы полились из глаз его. Он приказал тотчас же развести огонь,
прижечь рану и напоить Огодая. Сам же стоял наготове на случай наступления врага. Тут Борохул
29 Да будет воля Вечного Неба!
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
и говорит ему: «А неприятельская-то пыль назад стелется. Далеко назад расстилается его пыль по
южному склону Мау-удурских высот, в сторону Улаан-бурхатов. Он подался туда!» Когда Боро-
хул дошел до этих слов, он все продолжал стоять наготове к бою. Потом он тронулся, говоря: «Раз
неприятель бежит, мы нападем на него в обход!» Двинулись затем, пошли вверх по Улхуй-
шилугельчжит и вступили в Далан-нэмургес.
§ 174. Но тут с тылу, от Ван-хана, в половину перешел к нам, т. е. без жены и детей, перешел
на нашу сторону Хадаан-Далдурхан. Он сейчас же рассказал о Ван-хане вот что: «Когда Ван-ханов
сын Сангум упал, пораженный стрелой в румяную щеку, и войско обступило его, Ван-хан и гово-
рит:
Кинемся же выручать сынка!» Тут Ачих-Ширун и говорит ему: «Полноте хан, государь мой!
Будь же ты милостив к Сангуму. Ведь по молитвам твоим он родился на свет. При том же
ведь с нами большинство Монголов, с Чжамухой, с Алтаном и Хучаром. А те, Темучжиновцы – в
леса ведь загнали мы их; и потому вот каковы они теперь:
Покажись только они нам на глаза, так мы загребем их в полы халатов, словно скотский по-
мет. Мы им покажем!» После этих слов Ачих-Шируна Ван-хан молвил: «Ладно. Пусть будет так!
Усердно ухаживайте за сыном да смотрите, чтобы его не растрясло!» Сказал и начал отступать с
поля сражения.
§ 175. Между тем Чингис-хан, двинувшись с Далан-Нэмургеса вниз по течению Халхи, про-
извел подсчет войска. По подсчету оказалось всего 2600 человек. Тогда 1300 человек он отрядил
по западному берегу Халхи, а 1300 человек Уруудцев и Манхудцев – по восточному берегу реки.
По дороге продовольствовались облавами на дикого зверя. У Хуилдара еще не зажила рана, и
сколько Чингис-хан его не удерживал, он все продолжал скакать за зверем. Тут рана его снова от-
крылась, и он скончался. Тогда Чингис-хан тут же и предал его прах погребению при реке Халхе
на Орнаунском полугорье, в скалах.
§ 176. Зная, что в низовьях Халхи, в том месте, где она впадает в Буюр-наур, кочует племя
Терге-Амельтен-Унгират, он отрядил к ним Чжурчедая с Уруудцами и дал такой наказ: «Если они
помнят свою песнь:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
если помнят, то обойдемся с ними по-хорошему. Если же они выкажут непокорство, то бу-
дем биться!» Мирно вступил к ним Чжурчедай и мирно был принят. А потому Чингис-хан никого
и ничего у них не тронул.
§ 177. После замирения Унгиратов Чингис-хан ушел и расположился стойбищем по восточ-
ному берегу речки Тунге. Здесь он стал готовить нижеследующие посольские речи для послов
своих Архай-Хасара и Сукегай-Чжеуна: «Стою на восточном берегу речки Тунге. Травы здесь-
прекрасные. Кони наши блаженствуют. А хану, отцу моему, говорите так: Что это ты, хан и отец
мой, вздумал пугать нас во гневе своем? Если уж нужно было кого напугать, так что бы тебе не
потревожить сладких снов у дурных ребят своих да у дурных невесток? С чего это ты так пугаешь,
что под сиденьем скамьи оседают, а кверху идущий дым в стороны разлетается?
Что с тобою, батюшка мой, хан?
Помнишь ли, о чем мы говорили с тобой, хан и отец мой?
Разве не было такого уговора? А ныне, хан и отец мой, разве ты объяснился со мною лицом к
лицу, прежде чем разойтись вот так?
Разве не было такого уговора? А теперь разве, хан и отец мой, разве ты переговорил со мною
с глазу на глаз прежде, чем расходиться со мною? Хан и отец мой! Тебе ведь известен я:
Когда у повозки о двух оглоблях сломается одна оглобля, – и волу ее не свезти. Не так ли и я
был твоею второю оглоблей? Когда у двухколесной телеги сломается одно колесо, – нельзя на ней
ехать. Не так ли и я был у тебя вторым колесом? Начнем с самого начала нашу повесть. После ро-
дителя твоего, хана Хурчахус-Буируха, ты, как старший из его сорока сыновей, стал ханом, и ут-
вердившись на ханстве, ты убил двух своих младших братьев, Тай-Темуртайчжия и Буха-Темура.
Опасаясь за жизнь свою от руки твоей, брат твой Эрхе-Хара бежал и поддался Найманскому
Инанча-Билге-хану. Дядя твой Гур-хан ополчился на тебя за твое братоубийство и подошел к тво-
им пределам. Тогда ты, с сотнею своих людей, искал спасения в бегстве. Ты бросился убегать вниз
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
по Селенге и схоронился в ущелье Хараун-хабчал. Затем, чтобы как-нибудь оттуда выбраться, ты
подольстился к Меркитскому Тохтоа, отдав ему свою дочь Хучжаур-учжин. Когда же ты выбрался
из Хараун-хабчала, ты явился к родителю моему, Есугай-хану, и говорил ему: «Спаси мой улус из
рук дяди моего, Гур-хана». Приняв тебя и выслушав тебя, находившегося в таком бедственном
положении, отец мой, Есугай-хан, снарядил войско и выступил во главе двух отрядов под коман-
дою Хунана и Бахарчжи, из Тайчиудцев. Я спасу для тебя твой улус! – сказал он. И, действитель-
но, он спас твой улус и возвратил тебе, прогнав Гур-хана, всего с 20-30 его людьми, из Гурбан-
телесутов, где он тогда находился, в страну Хашин. По возвращении из похода вы побратались с
отцом моим, Есугай-ханом, в Тульском Темном Бору. И тогда, хан и отец мой, ты так выразил
свои чувства признательности и почтения к отцу моему: да помогут мне Всевышнее Небо и Земля
воздать благодеянием за твое благодеяние, воздать сынам твоим и сынам сынов их! Далее, Эрке-
хара выпросил у Найманского Инанчи-Билге-хана войско, ополчился против тебя и подступил к
твоим пределам. Ты же, спасая свою жизнь, покинул свой улус и бежал в Сартаульскую землю, на
реку Чуй, к Хара-Китадскому Гурхану. Не усидев там и одного года, ты поднял вражду с Гурха-
ном и, убежав от него, скитался по Уйгурским и Тангутским землям. В это время ты кормился тем,
что до капли отдаивал пять коз да вытачивал из верблюда кровь. И вот ты опять явился к отцу на
единственном кривом кауром. Узнав о столь бедственном прибытии твоем, хан и отец, я, ради
прежнего братского соглашения твоего с отцом моим Есугай-Баатуром, выслал навстречу тебе Та-
хая и Сюкегая, а потом и сам вышел к тебе навстречу с Келуренского Бурги-эрги и свиделся с то-
бой на озере Гусеур-науре. В виду твоего бедственного положения, я произвел сбор с народа и
вручил тебе. И разве в то время не состоялся у нас обряд усыновления, в Тульском Темном Бору,
по примеру прежнего твоего братания с моим родителем? В ту зиму я включил тебя в свой курень
и содержал на свой счет. Минули зима и лето, а осенью мы пошли на Меркитов, на Меркитского
Тохтоа-беки. Битва произошла при Муруче-сеуле, у горного кряжа Хадыхлих. Мы прогнали Тох-
тоа-беки в страну Баргучжинскую и захватили у Меркитов все: и многочисленные табуны и кня-
жеские юрты, и хлебные запасы. И все это я отдал своему отцу хану.
Потом мы с тобой загнали за Алтай из Улух-тахарского Сохох-Усуна, загнали Гучугуртай-
Буирух-хана. Преследуя его, мы спустились вниз по реке Урунгу, и у озера Кичил-баши захватили
и уничтожили его. На обратном пути, в Байдарик-бельчире, поджидал нас, с войском наготове,
Найманский Коксеу-Сабрах. Из-за вечернего времени мы отложили сражение на утро и ночевали в
стрбю. Но ты, мой хан и отец, велел зажечь огни на своей стоянке и тою же ночью тронулся вверх
по Хара-сеулу. Поутру, убедившись, что на твоей стоянке никого нет и что ты, таким образом, по-
кинул нас, я тоже ушел, промолвив лишь: «Они-то, оказывается хотели вовлечь нас в беду!»
Пройдя затем Эдер-Алтайским Бельчиром я расположился лагерем в Саари-кеере. Тебя же Кок-
сеу-Сабрах стал преследовать. Он захватил Сангумову семью и весь его народ, да и у тебя, хан и
отец, он полонил добрую половину людей и скота, которые находились в Телегетуйских падях.
Забрал и ушел. При этом случае, находившиеся у тебя, с народом их, сыновья Меркитского Тох-
тоа-Худу и Чилаун-поднялись и ушли от тебя в страну Баргучжинскую на соединение со своим
отцом. Тогда ты, отец и государь мой, прислал ко мне такую весть: «Найманский Коксеу-Собрах
полонил мой народ. Сын мой, пришли мне на помощь своих четырех витязей-кулюков». Не мысля
так, как ты, я тотчас же по твоей просьбе послал к тебе с войском четырех своих витязей-кулюков:
Боорчу, Мухали, Борохула и Чилаун-Баатура. Еще до прибытия этих четырех витязей, Сангум за-
вязал было бой в урочище Улан-хуте. Лошадь под ним была ранена в бедро, и его самого уже
схватили, когда подоспели эти мои четыре витязя. Они отбили Сангума, отбили его семью и народ
и все это вручили тебе. Тут, хан и отец мой, ты стал выражать свою глубокую признательность.
Ты говорил: Вот я получаю в дар от сына своего Темучжина свой утраченный народ, который
спасли присланные им его четыре, витязя. За какую же вину мою прогневался ты на меня теперь,
хан и отец мой? Пошли ко мне посла для объяснения твоего неудовольствия. Если пошлешь, то
посылай Хулбари-Хури и Идургена. Если нельзя двоих, то посылай последнего».
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
§ 178. Выслушав эту речь, Ван-хан сказал: «О, погибнуть мне!
Если теперь я увижу своего сына да умыслю против него худое, то пусть из меня вот так вы-
точат кровь!» и с этими словами он, в знак клятвы, уколол свой мизинец зеркальным ножичком
для сверления стрел и, выточив из ранки берестяной бурачок крови, попросил передать его своему
сыну.
§ 179. Чжамухе же, анде своему, Чингис-хан наказывал сказать так: «Ты из ненависти разлу-
чил меня с ханом и отцом моим. Бывало тому из нас, кто вставал раньше, полагалось пить из си-
ней чаши хана и отца. Вставая раньше, я и получал право пить из нее. Вот ты и возненавидел меня
с тех пор из зависти. Осушайте же теперь отцову ханскую синюю чашу! Не много отнимете у ме-
ня!» А Алтану с Хучаром он велел сказать: «Открыто ли вы хотите покинуть меня, или надумали
покинуть коварно и лицемерно? Тебе, Хучар, как сыну Некун-тайчжия, мы предлагали быть ха-
ном, но ты ведь сам отказался. И тебе, Алтай, мы предлагали: «Хутула-хан правил ведь всеми на-
ми. Будь же и ты ханом, ведай всеми, как и отец твой!» – говорили мы. Но ты тоже отказался. Не
мог же я повелеть и другим из более высоких по происхождению: «Будьте ханами вы, Сача и Тай-
чу, как сыновья Бартан-Баатура». Итак, не имея возможности возвести в ханы вас, я вами же был
наречен ханом и вот правил вами. Но если бы ханами сели вы, то на всех врагов ваших я стремил-
ся бы в первых рядах, как алгинчи-передовой. И если бы, с божьей помощью, полони врагов, то
вот как я поступал бы:
* * *
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Такие слова он приказал сказать им.
§ 180. Еще наказывал он передать младшему брату Тоорилу: «Причина прозвания «младший
брат» вот какова. Вернулись из похода некогда Тумбинай и Чарахай-Линху, вернулись с пленным
рабом по имени Охда. У раба Охдая был сын-раб Субегай. Субегаев сын – Кокочу-Кирсаан. Коко-
чу-Кирсаанов сын – Егай-Хонтохор. Егай-Хонтохоров сын – ты, Тоорил. Чей же улус надеешься
ты получить, что так угодничаешь?! Ведь моего улуса Алтай с Хучаром, конечное дело, никому не
дадут. Только потому ведь и зовут тебя младшим братом.
§ 181. И еще наказывал он: «А вот что передайте вы другу Сангуму-анде:
Наш хан и родитель равно заботился об нас обоих. Ты же, друг мой Сангум-анда, ревновал и
гнал меня, лишь только я появлялся около отца. Теперь же ты обязан и утром и вечером, и входя и
выходя от отца и хана нашего, должен ты веселить, а не терзать его сердце. Не мучь же и не рас-
страивай хана и родителя нашего, не отвращай лица его своими настойчивыми и неуклонными
притязаниями стать ханом еще при жизни родителя!» А после этих слов присовокупите: «Когда
ты, друг Сангум-анда, будешь снаряжать ко мне посольство, то шли двоих: Билге-беки и Тодоена.
Итак, пусть шлют ко мне по двое от каждого: Родитель-хан, друг Сангум-анда, Чжамуха, Алтан,
Хучар, Ачих-Ширун и Хачиун». Такие посольские речи возложил он на Архай-Хасара и Сукегай-
Чжеуна. Когда же эти речи были выслушаны, Сангум сказал: «Когда это он имел в обычае гово-
рить хан-родитель? Не именовал ли он отца старым разбойником? А меня-то когда он называл ме-
ня другом-андой? Не предрекал ли ты мне в будущем закручивать хвосты у туркестанских овец,
Тохтоа-боо? Смысл этих его речей понятен, не требует пояснений. Дело идет о войне 30. Подни-
майте же боевое знамя, Бильге-беки и Тодоен! Откармливайте коней – нечего судить-рядить». То-
гда Архай-Хасар сейчас же стал собираться уезжать. А у Сукегай-Чжеуна семья, оказывается, на-
ходилась здесь, у Тоорила. Не решаясь поэтому уехать, Сукегай-Чжеун отстал от Архая. Архай же
приехал и сообщил Чингис-хану об этих речах.
§ 182. Тогда Чингис-хан тотчас же ушел с речки Тунге и расположился лагерем при озере
Балчжуна. Во время здешней стоянки нам добровольно покорились Горлосцы, после того как Гор-
лосский Цоос-Цаган вступил с нами в переговоры. Здесь же на водопое произошла встреча с Тур-
кестанцем Асаном, который на белом верблюде гнал от Онгудского Алахуш-дагитхури тысячу
кладеных баранов и попутно скупал соболей я белок у охотников вниз по течению реки Эргуне.
§ 183. На этой же стоянке при водопое подошел к Чингис-хану и Хасар. Он бросил у Ван-
хана свою жену и троих сыновей-Егу, Есунке в Туху, и с несколькими товарищами ушел. В поис-
ках своего старшего брата Чингис-хана он прошел наугад по его следам весь Хараун-чжидунский
хребет, но не мог найти его. Далее шел он, питаясь с голоду сухими жилами, пока, наконец, не на-
брел на него у Балчжуна. На радостях, что с ним теперь Хасар, Чингис-хан предложил отправить к
Ван-хану посла. И решили они послать Хариудара-Чжауредайца и Чахурхана-Урянхайца, которым
поручили сказать хану-отцу, от имени Хасара, следующее:
30 Эти слова – начало (голова) войны.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Отправляя с этим поручением Хариудара и Чахурхана, разъяснили им вот что: «Сейчас же
вслед за вами выступим и мы. Условным местом встречи будет урочище Аргал-гоуги на Келурене,
куда вы и явитесь на обратном пути, по исполнении поручения». После того, пустив передовыми
Чжурчедая и Архая, Чингис-хан выступил с войском вслед за ними и достиг урочища Аргал-гоуги
на Келурене.
§ 184. Хариудар же с Чахурханом прибыли к Ван-хану и от имени Хасара передали ему то,
что им было наказано. А Ван-хан в ту пору, оказывается, беспечно пировал, воздвигнув себе золо-
той терем. На речи Хариудара и Чахурхана он ответил: «Раз так, пусть себе Хасар приезжает!» И
он приказал послать к нему, по общему согласию, верного человека, Итургена. Тотчас же их всех
и отправили. Подъезжая к условленному месту, к урочищу Аргал-гоуги, Итурген сразу заметил
там, как будто бы, большое скопление людей и круто поворотил назад, но у Хариудара была быст-
рая лошадь. Хариудар нагнал его, но, не решаясь схватить его, то забегал ему навстречу, то немно-
го приотставал. Тут-то Чахурхан, у которого лошадь была не так хороша на бегу, выстрелом сзади
осадил на кpyп Итургенову лошадь с золотым седлом. Тогда Хариудар с Чaxурханом схватили
Итургена и доставили к Чингис-хану. Но тот не пожелал с ним разговаривать, а только молвил:
«Это – дело Хасара, отведите его к нему!» Отвели к Хасару, и тот, не проронив ни слова, тут же на
месте изрубил его.
§ 185. Хариудар же и Чахурхан сказали Чингис-хану: «Ван-хан, в совершенной беспечности,
пирует и веселится в золотом терему. Двигаясь без остановки день и ночь, мы можем накрыть его
внезапным налетом». Одобрив это предложение, он послал с передовым отрядом Чжаурчедая и
Архая. Не делая даже ночных остановок, подошли и окружили Ван-хана в Чжер-кабчигайской па-
ди Чжечжеерских высот. Три дня и три ночи шел бой. Наконец, окруженный со всех сторон, не-
приятель на третий день сдался. Недоумевали, каким образом Ван-хану с Сангумом ночью уда-
лось спастись бегством. Оказалось, что это – дело рук известного храбреца, Чжиргинца Хадах-
Баатура. Сдавшись, Хадах-Баатур явился к Чингис-хану и сказал: «Мы бились три дня и три ночи.
Увидав своего природного государя, я подумал: «Возможно ли схватить его и предать на
смерть?!» Нет! сказал я себе. Я не могу покинуть своего государя. Буду биться еще, чтобы дать
ему возможность прорваться, налегке бежать и спасти свою жизнь. Теперь же, если повелишь
умереть – умру, а помилуешь – послужу». Чингис-хану понравилась речь Хадах-Баатура, и он со-
изволил сказать в ответ следующее: «Разве не настоящий муж-воин тот, кто не мог покинуть сво-
его природного государя, кто сражался для того, чтобы дать ему возможность налегке уйти и спа-
сти свою жизнь? Это – человек, достойный дружбы». И не дозволил его казнить, но милостиво
соизволил повелеть: «За жизнь Хуилдара пусть Хадах-Баатур и сто Чжиргинцев служат его семье.
И сыновья их пусть служат детям и внукам Хуилдара. А дочерей своих родители, Чжиргинцы, не
должны выдавать замуж по своей воле.
Пусть они служат членам семьи Хуилдаровой, как предваряя, так и сопровождая их». И по-
велел при этом Чингис-хан, жалуя семью Хуилдара: «За то, что Хуилдар-Сечен раньше всех про-
изнес слова преданности, повелеваю сиротам его, из поколения в поколение, потомственно поль-
зоваться сиротским жалованьем-абулиха за службу Хуилдара».
VII. КЕРЕИТЫ И ИХ МОНГОЛЬСКИЕ СОЮЗНИКИ, ВО ГЛАВЕ С
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
ЧЖАМУХОЙ ПЕРЕДАЮТСЯ НАЙМАНАМ. СМЕРТЬ ВАН-ХАНА.
РАЗГРОМ НАЙМАНОВ И МЕРКИТОВ
§ 186. Ниспровергнув таким образом Кереитский народ, он приказал раздавать его во все
концы. Одну сотню Чжиргинцев он пожаловал за службу Сулдесцу Тахай-Баатуру. Отдавая даль-
нейшие распоряжения, Чингис-хан отдал Толую Сорхахтани-беки, младшую из двух дочерей Ван-
ханова брата Чжаха-Гамбу, а старшую, по имени Ибаха-беки, взял себе. По этой-то причине он не
только не позволил разорить Чжаха-Гамбу, но милостиво позволил ему, со всеми его наследствен-
ными крепостными служить как бы второю оглоблей своей колесницы.
§ 187. И еще изволил повелеть Чингис-хан: «В награду за подвиг Бадая с Кишлыхом пусть
будут у них сменной стражей, кешиктенами, Ван-хановы Кереиты, вместе с золотым теремом, в
котором жил Ван-хан, с Винницей, утварью и прислугой при них. И пусть Бадай с Кишлыхом, в
роды родов их, пользуются свободным дарханством, повелевая своим подданным носить свой
сайдак и провозглашать чару на пирах. Во всяком военном деле пусть они пользуются тою воен-
ной добычей, какую только нашли!» И присовокупил: «Благодаря подвигу Бадая с Кишлихом,
подвигу, который спас мне жизнь, я, с помощью Вечного Неба, ниспроверг Кереитский народ и
сел на высокий престол. Пусть же наследники мои на троне вечно, из рода в род, преемственно
хранят память о тех, кто совершил подобный подвиг!» Всех вдоволь оделил он Кереитскими
пленниками. Тумен-Тубегенцев разобрали дочиста. Целый день разоряли и разбирали Олон-
Дунхаитов и все еще не покончили с ними. А кровавых разбойников Чжиргинских богатырей так
и не могли полностью размельчить и разобрать. По таковом истреблении Кереитского племени,
зазимовали в ту зиму на урочище Абчжя-кодегери.
§ 188. Непокорные же Ван-хан с Сангумом спасались бегством. Ван-хан, намереваясь на-
питься, подошёл к речке Некун-усун в урочище Дидик-сахал и как раз наткнулся на караул Най-
манов под командой Хорису-бечи. Хорису-бечи схватил Ван-хана. Тот стал уверять его, что он
Ван-хан, но Хорису-бечи, не знал его в лицо, не поверил и тут же убил. Чтобы не попасть в Дидик-
сахальский Некун-усун, Сангум пошёл в обход и забрёл в пустыню. В поисках за водой, Сангум
увидал куланов, которые стояли, отбиваясь хвостами от оводов. Он стал подбираться к ним. При
Сангуме же был только его конюший Кокочу с женой. Только трое их и было всего. Тут-то Кокочу
вдруг вскачь повернул домой, уводя с собою и Сангумова мерина. А жена говорит ему:
И стала, было, жена его отставать. «Уж не собралась ли ты спутаться с Сангумом?» – гово-
рит ей Кокочу. – «Пусть же, – говорит она, – пусть, буду по вашему баба с собачьей мордой, но ты
должен вернуть ему хоть золотую чашку его, в чем бы ему воды-то хоть напиться». Тогда Кокочу
швырнул назад золотую чашку и поскакал дальше, крикнув лишь: «Получай свою золотую чаш-
ку!» Вскоре же они вернулись домой. Явившись к Чингис-хану, конюший Кокочу первым делом
похвалился, что вот-де я вернулся, бросив Сангума в пустыне. Потом он рассказал всё, как было.
Государь же, взыскав своею милостью жену его, самого Кокочу приказал зарубить и выбросить.
«Этот самый конюх Кокочу явился ко мне, предав так, как он рассказывал, своего природного ха-
на! Кто же теперь может верить его преданности?» – сказал Чингис-хан.
§ 189. Гурбесу, мать Найманского Таян-хана, говорила: «Ван-хан ведь был древнего ханско-
го рода. Пусть привезут сюда его голову. Если это действительно он, мы принесём ей жертву».
Послали к Хорису-бечи, и тот отрезал и доставил его голову, которую и опознали. Разослали
большую белую кошму и, положив на нее голову, стали совершать пред нею жертвоприношение,
сложив молитвенно ладони и заставив невесток, совершая положенную для них церемонию, петь
под звуки лютни-хура. Как вдруг голова при этом жертвоприношении рассмеялась: «Смеёшься!» –
сказал Таян-хан и приказал вдребезги растоптать голову ногами. Тогда Коксеу-Сабрах и говорит:
«Вы же ведь приказывали отрезать голову покойного хана и доставить её сюда; с чем же это сооб-
разно самим же и попирать её ногами? Недаром наша собака что-то не к добру начала лаять. Гова-
ривал, бывало, Инанча-Билге-хан:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Не к добру что-то стала лаять у нас собака. Прозорливо правит наша государыня Гурбесу. Но
ты, хан мой Торлук-Таян, ты больно изнежен! Нет у тебя других ни забот, ни сноровки, кроме
птичьей охоты да звериных облав!» Стерпев эти слова, Таян-хан говорит: «Сказывают, что в се-
верной стороне есть какие-то там ничтожные монголишки и что они будто бы напугали своими
сайдаками древлеславного великого государя Ван-хана и своим возмущением довели его до смер-
ти. Уж не вздумал ли он, Монгол стать ханом? Разве для того существует солнце и луна, чтобы и
солнце и луна светили и сияли на небе разом? Так же и на земле. Как может бы на земле разом два
хана? Я вот выступлю и доставлю сюда этих, как их там, Монголов!» Тут мать его, Гурбесу, и го-
ворит: «Ещё чего не хватало!
Пожалуйста, подальше от них! Пожалуй, что их бабы и девки годятся ещё доить у нас коров
и овец, если только отобрать из них которые получше да велеть им вымыть руки и ноги!» – «Ну,
хорошо! – говорит Таян-хан. Каковы бы там ни были эти Монголы, мы пойдем и доставим сюда
их сайдаки».
§190. На эти слова Коксеу-Сабрах заметил: «Очень уже надменно вы говорите! Ах, Торлук-
хан! Надо бы воздержаться. Приличны ли такие речи?» И долго ещё отговаривал его Коксеу-
Сабрах, но он отправил к Онгудскому Алахуш-дигитхури посла, по имени Торбидата, с таким со-
общением: «Сказывают, что там на севере есть какие-то ничтожные Монголы. Будь же моей пра-
вой рукой. Я выступлю отсюда, и мы соединимся. Отберем-ка у этих, как их там, Монголов их
сайдаки!» Алахуш-дигитхури ответил: «Я не могу быть твоею правой рукой». Дав ему такой от-
вет, Алахуш-дигитхури отправил к Чингис-хану посла, по имени Ю-Хунана, и сообщил: «Найман-
ский Таян-хан собирается придти и отобрать у тебя сайдаки. Он присылал просить меня быть у
него правой рукою, но я отказался. Теперь же посылаю тебя предупредить. А то, чего доброго,
явится он, и не остаться бы тебе без сайдаков!» Как раз в это время Чингис-хан охотился в степи
Темен-кеере. Когда пришёл с вестями от Алахуш-дигитхури его посол Ю-Хунань, облавы шли во-
круг урочища Тулкин-чеуд. Тут же на охоте стали совещаться, как быть, причем многие указывали
на отощалость наших коней и недоумевали, что теперь делать. Тогда Отчигин-нойон говорит:
«Так неужели можно отговариваться словами вроде того, что наши кони тощи? У меня кони –
жирны! Ужели спокойно выслушивать подобные речи?» Затем слово взял Бельгутай-нойон. Он
сказал вот что:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
§ 191. Понравилось это слово Бельгутая Чингис-хану. Остановив охоту, он выступил из Аб-
чжиха-кодегера и расположился лагерем по Халхе, в урочище Орноуйн-кельтегай-хада. Произвели
подсчет своих сил. Тут он составил тысячи и поставил нойонов, командующих тысячами, сотнями
и десятками. Тут же поставил он чербиев. Всего поставил шесть чербиев, а именно: Додай-черби,
Дохолху-черби, Оголе-черби, Толун-черби, Бучаран-черби и Сюйкету-черби. Закончив составле-
ние тысяч, сотен и десятков, тут же стал он отбирать для себя, в дежурную стражу, кешиктенов 80
человек кебтеулов, – ночной охраны, и 70 человек турхаудов, – дневной гвардейской стражи. В
этот отряд по выбору зачислялись самые способные и видные наружностью сыновья и младшие
братья нойонов тысячников и сотников, а также сыновья людей свободного состояния (уту-
дурайн). Затем была отобрана тысяча богатырей, которыми он милостивейше повелел командо-
вать Архай-Хасару и в дни битв сражаться пред его очами, а в обычное время состоять при нем
турхах-кешиктенами. Семьюдесятью турхаудами поведено управлять Оголе-чербию, по общему
совету с Худус-Халчаном.
§ 192. Кроме того, Чингис-хан издал такое повеление: «Стрельцы, турхауты, кешиктены,
кравчие, вратари, конюшие, вступая в дежурство утром, сдают должность кебтеулам перед зака-
том солнца и отправляются на ночлег к своим коням. Кебтеулы, расставив кого следует на дежур-
ство при вратах, несут ночную караульную службу вокруг дома. Наутро, в ту пору, когда мы си-
дим за столом, вкушая суп-шулен, стрельцы, турхауты, кравчие и вратари, сказавшись кебтеулам,
вступают каждый в свою должность и располагаются по своим постам. По окончании своего трех-
дневного и трехнощного дежурства, они сменяются указанным порядком и, по истечении трех но-
чей, вступают ночными кебтеулами и несут караульную службу вокруг». Итак, покончив с состав-
лением тысяч, поставив чербиев, учредив отряд кешиктенов в 80 кебтеулов и 70 турхаудов,
отобрав богатырей для Архай-Хасара, он выступил в поход на Найманский народ с урочища Ор-
ноуйн-кельтегай-хада на Халхе.
§ 193. Выступив, по окроплении знамени, 16-го числа первого летнего месяца, в красный
день полнолуния года Мыши (1204), он послал передовыми-алхумчинами Чжебе и Хубилая вверх
по реке Керулену. Достигли Саари-кеере, где в истоках Канхархи оказался уже Найманский кара-
ул. Начались столкновения караулов, причем Найманам удалось захватить у нашего караула одну
пегую лошадёнку с плохоньким на ней седлом. Тогда у Найманов пошли разговоры, что-де кони у
Монголов совсем тощие. Наши же, задержавшись в степи Саари-кеере, стали совещаться, как быть
дальше. Тут Додай-черби внёс Чингис-хану такое предложение: «Наших-то мало. А сверх того,
что мало, уже изрядно утомились. Давайте же широко развернемся и постоим в этой степи Саари-
кеере, пока не войдут в тело кони. А тем временем пусть по ночам у нас, у каждой живой души, у
каждого ратника, зажигается по пяти костров сразу в различных местах. Будем наводить на непри-
ятеля страх множеством костров! Найманов-то, как слышно, много. Но для хана их, который еще
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
никуда из дому не выходил, для хана их и малого довольно. Так мы и Найманов вгоним в пот ко-
страми да и коней своих откормим, А как откормим коней, то сразу же обратим в бегстве их кара-
ул, разобьем его, прижмём к главному среднему полку и в этой-то суматохе ударим на них. Что
скажете на это?» Чингис-хан одобрил это предложение и тотчас отдал по войску приказ зажигать
костры. Тотчас армия широко развернулась по степи Саари-кеере, и каждый человек зажёг костры
в пяти различных местах. Ночью, с высоты у истоков Канхархи, Найманские дозорные увидали
множество огней и говорят: «Не сказывали ль нам, что Монголов мало? А костров-то у них боль-
ше, чем звёзд!» Представили они тогда к Таян-хану пегую лошаденку с плохоньким седлом и док-
ладывают: «Монгольское войско запрудило уже всю степь Саари-кеере. Не прибывает ли их с ка-
ждым днем? Огней у них больше звёзд!»
§ 194. Таян-хан находился в Канхайском Хачир-усуне, когда пришло это донесение, Получив
его, он послал сообщить своему сыну, Кучулук-хану: «Монгольские кони, как видно, плохи. Но
огней у них, доносят, больше звёзд. Стало быть, Монголов-то много.
Известно, что кони у Монголов тощи. Давайте мы сделаем вот что: переправим свой народ
на ту сторону Алтая, а сами, подтянувшись и двигаясь налегке 31, будем продвигать войска слева
направо и завлекать их в засаду. Так, вовлекая их в мелкие стычки, мы дойдем до высот южного
склона Алтая. За это время наши табуны откормятся. Тогда-то мы, изнурив таким образом Монго-
лов и еще больше истощив их коней, тогда-то мы и ударим 32 им прямо в лицо!» Ознакомившись с
этим планом, Кучулук-хан и говорит: «Ну, так и есть! 33 Эта баба Таян разглагольствует так из
трусости. Откуда это у него появилось множество Монголов? Ведь большинство Монголов, с
Чжамухой вместе, здесь, у нас!» И велел он через посла ответить отцу такой язвительной и обид-
ной речью:
Выслушав, как его обзывают бабой, Таян-хан и говорит:
31 Подсучившись.
32 Плеснём.
33 Неисправим, опять за своё!
34 Телячья «кружоная болезнь» или «вертячка».
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Сойтись-то мы сойдемся, а вот легко ли разойдемся!» Тут вступился подчинённый Таян-
хана, великий нойон Хорису-бечи, и говорит: «Твой родитель, Инанча-Билге-хан, равному врагу
не показывал ни молодецкой спины ни конского тылу. Что же ты-то нынче теряешь голову перед
завтрашним днём? Если б только знали, что ты такой трус, так лучше бы привезли сюда твою
мать, – даром, что она женщина! Разве не управилась бы она с войском? Устарел у тебя бедняга
Коксеу-Сабрах, и что за негодно управление стало у нашего войска! Разве не видно, что пробил
час счастливой судьбы для Монголов? Ах ты, Торлук-хан, никчемный ты, видно, человек!» И он
ударил по своему сайдаку и, показав тыл, ускакал.
§ 195. Разгневался на эти слова Таян-хан и говорит:
Итак – в бой!» И он тронулся с Хачир-усуна, прошел вниз по Тамиру, переправился через
Орхон и, следуя нижним склоном Наху-гуна, подошёл к Чахирмаутам. Тут приближение Найма-
нов заметил Чингис-ханов дозор и тотчас послал ему извещение. Чингис-хан выступил против
Найманов со словами: «Ведь и вреда же бывает от многих так много; а от немногих – немного!»
Наши погнали неприятельский караул. Строясь в боевой порядок, наши ратники говорили друг
другу:
Сам Чингис-хан пошёл в передовом отряде, Хасару поручил главные силы центра, а Отчиги-
ну поручил тыл с заводными конями. Отойдя от Чахир-маудов, Найманы расположились по юж-
ному полугорью Наху-гуна. Наш караул, гоня перед собою Найманекий караул, вплотную прижал
его к их главным силам на полугорье Наху-гуна. Таян-хан, наблюдая за этим преследованием, об-
ратился к Чжамухе, который принимал участие в походе на стороне Найманов: «Что это за люди?
Они подгоняют так, как волк подгоняет к овчарне многочисленное стадо овец. Что это за люди,
которые так подгоняют?» На это Чжамуха, ответил: «Мой анда Темучжин собирался откормить
человеческим мясом четырех псов и привязать их на железную цепь. Должно быть, это они и под-
летают, гоня перед собою наш караул. Вот они, эти четыре пса:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
– «Ну, так подальше, – говорит Таян-хан, – подальше от этих презренных тварей!» и, под-
нявшись выше, остановился на полугорье. Тут заметил Таян-хан, что вслед за ними, ликуя, мчатся
и окружают их витязи. И спросил Таян-хан Чжамуху:
И Чжамуха отвечал так:
– «Лучше всего, – говорит Таян-хан, – лучше сего подальше от этих презренных! И подни-
мается ещё выше на гору. И спрашивает тут Таян-хан у Чжамухи: «А кто же это позади них? Кто
это едет, выдавшись вперёд и глотая слюну, словно голодный сокол?» Чжамуха же сказал ему в
ответ:
Смотрите же, друзья Найманы. Не вы ль говорили, что только бы увидать вам Монголов, как
от козленка останутся рожки да ножки?» Тогда Таян-хан говорит: «А ну, взберемся-ка по этой па-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
ди на гору». И взбирается повыше на гору и опять спрашивает Чжамуху: «А кто это так грузно
двигается позади него?» Чжамуха отвечает:
– «Раз так, – говорит Таян-хан, – давай-ка поспешим мы еще выше в гору!» Поднялся выше
испрашивает у Чжамухи: «А кто же это идёт позади всех?» На это говорит ему Чжамуха:
– «Ну, так давайте, мы взойдем на самый верх горы!» – сказал Таян-хан.
§ 196. Наговорив таких слов Таян-хану, Чжамуха отделился от Найманов и, отойдя на осо-
бую стоянку, послал передать Чингис-хану следующее известие:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Никакой стыд не вынудит их больше к сопротивлению, почему я ныне и отделился от Най-
манов!» Тогда Чингис-хан, в виду позднего вечера, ограничился оцеплением горы Наху-гун. Меж-
ду тем Найманы тою же ночью вздумали бежать, но, срываясь и соскальзывая с Наху-гунских вы-
сот, они стали давить и колоть друг друга на смерть: летели волосы и трещали, ломаясь, кости,
словно сухие сучья. Наутро захватили совершенно изнемогавшего Таян-хана, а Кучулук-хан, ко-
торый стоял отдельно, с небольшим: числом людей успел бежать. Настигаемый нашей погоней, он
построился куренем у Тамира, но не смог там удержаться и бросился бежать дальше. На Алтай-
ском полугорье наши забрали весь Найманский народ, который находился в состоянии полного
расстройства. Тут же сдались нам и все бывшие с Чжамухой: Чжадаранцы, Хатагинцы, Салчжиу-
ты, Дорбены, Тайчиудцы и Унгираты. Когда же к Чингис-хану доставили Таян-ханову мать Гур-
бесу, он сказал ей: «Не ты ли это говоришь, что от Монголов дурно пахнет? Чего же теперь-то
явилась?» Гурбесу Чингас-хан взял себе.
§ 197. В том же году Мыши (1204), осенью, Чингис-хан вступил в бой с Меркитским Тохтоа-
беки при урочище Харадал-хучжаур. Он потеснил Тохтоая, и в Сара-кеере захватил весь улус его,
со всеми подданными жильем их. Но Тохтоа, вместе со своими сыновьями Худу и Чилауном, а
также с небольшим числом людей, спасся бегством. Когда, таким образом Меркитский народ был
покорён, Хаас-Меркитский Даир-Усун повёз показать Чингис-хану свою дочь, по имени Хулан-
хатун. Встречая на пути всякие препятствия от ратных людей и увидав случайно нойона Баари-
дайца Наяа, Даир-Усун сообщил ему, что везёт показать свою дочь Чингис-хану. Тогда нойон На-
яа и говорит ему: «Едем вместе и покажем твою дочь Чингис-хану». Задержал он их и продержал
у себя три дня и три ночи, При этом задержку эту объяснял Даир-Усуну так: «Если ты поедешь как
есть один, то в дороге, в такое-то смутное военное время, не только тебя самого в живых не оста-
вят, но так же и с дочерью твоею может случиться недоброе». Когда же, потом, Даир-Усун, вместе
с Хулан-хатун и нойоном Наяа прибыли к Чингис-хану, он в страшном гневе обратился прямо к
Наяа и сказал: «Как ты смел задержать их? Тотчас же подвергнуть его самом строгому допросу и
предать суду!» Когда же его стали было допрашивать! Хулан-хатун говорит: «Наяа сказал нам, что
состоит у Чингис-хана в больших нойонах. А задерживал нас объясняя, что поедем, мол, показать
свою дочь хагану вместе. Потому что на дороге, говорит, неспокойно. Попадись мы в руки не ной-
она Наяа, а к другим каким военным, не иначе, что вышло бы недоброе. Кто знает? Может быть,
встреча с Наяа нас и спасла. Если бы теперь, государь, пока опрашивают Наяа-нойона, соизволил
вопросить ту часть тела, которая по небесному изволению от родителей прирождена…» Наяа же
на допросе показал:
Чингис-хану понравились слова Хулан-хатуны. Её освидетельствовали тотчас же, и всё ока-
залось, как она говорила намёком. Очень пожаловал Чингис-хан Хулан-хатуну и полюбил ее. А
так как и слова Наяа-нойона оказались справедливыми, то Чингис-хан милостиво сказал ему: «За
правдивость твою я поручу тебе большое дело».
VIII. КУЧУЛУК БЕЖИТ К ГУР-ХАНУ ХАРА-КИТАДСКОМУ НА РЕКУ ЧУЙ,
А ТОХТОА – К КИПЧАКАМ. ЧЖЕБЕ ПОСЛАН ПРЕСЛЕДОВАТЬ
КУЧУЛУКА, А СУБЕЕТАЙ – ТОХТОАЯ. СМЕРТЬ ЧЖАМУХИ.
ВОЦАРЕНИЕ ЧИНГИСА. НАГРАДЫ И ПОЖАЛОВАНИЯ
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
СПОДВИЖНИКАМ
§ 198. При покорении Меркитов Огодаю была отдана Дорегене, дочь Худу, старшего сына
Тохтоа-беки. У Худу было две дочери: Тугай и Дорегене. Половина же Меркитского улуса, засев в
укреплении Тайхая, не сдавалась. Тогда Чингис-хан приказал осадить засевших в крепости Мер-
китов войском Левой руки под командою Чимбо, сына Сорган-Ширая. Сам же Чингис-хан высту-
пил преследовать Тохтоа-беки, который бежал со своими сыновьями Худу и Чилауном и неболь-
шим числом людей. Зимовал Чингис-хан на южном склоне Алтая. Затем, когда весною, в год
Коровы (1205), он перевалил через Алтай и двинулся далее, то у истоков Эрдышской Бух-дурмы
оказалось стоящим наготове соединенное войско Тохтоа и Кучулука: Найманский Кучулук-хан,
потеряв свой улус, решил присоединиться к Меркитскому Тохтоа в то время, когда тот сошелся с
ним на пути своего бегства с небольшим отрядом людей. Подойдя к ним, Чингис-хан завязал бой,
и тут же Тохтоа пал, пораженный метательной стрелой – шибайн-сумун. Сыновья его, не имея
возможности ни похоронить отца на месте боя, ни увезти его прах с собою, отрезали его голову и
спешно отошли. Тут уж было не до общего отпора, и Найманы вместе с Меркитами обратились в
бегство. При переправе через Эрдыш они потеряли утонувшими в реке большую часть людей. За-
кончив переправу через Эрдыш, Найманы и Меркиты с небольшим числом спасшихся пошли да-
лее разными дорогами, а именно Найманский Кучулук-хан пошел на соединение с Хара-
Китадским Гур-ханом на реку Чуй, в страну Сартаульскую, следуя через землю Уйгурских Хур-
луудов. А Меркитские Тохтоаевы сыновья, Худу, Гал, Чилаун, как и все прочие Меркиты, взяли
направление в сторону Канлинцев и Кипчаудов. Возвратясь оттуда через тот же Арайский пере-
вал, Чингис-хан расположился лагерем в Ауруутах. Тем временем Чимбо вынудил к сдаче Мерки-
тов, сидевших в крепости Тайхал. Этих Меркитов, по повелению Чингисс-хана частью истребили,
а частью роздали в добычу ратникам. Но тут попытались восстать и бежать из Ауруутов также и
те которые ранее добровольно покорились. Находившиеся в Ауруутах наши кетченеры-
домочадцы, подавили это восстание. Тогда Чингис-хан приказал пораздавать всех этих Меркитов
до единого в разные стороны «Это им за то, – говорил он, – за то, что мы, ради покорности их, по-
зволили им жить как раньше жили; а они еще вздумали поднимать восстание!»
35 Лом, кирка.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
§ 200. Когда было покончено с Найманами и Меркитами, то и Чжамуха, как бывший вместе с
ними, лишился своего народа. И он также бродить и скитаться с пятью сотоварищами. Убили как-
то, взобравшись гору Танлу, убили дикого барана, зажарили его и ели. Тут Чжамуха и говорит
своим сотоварищам: «Чьи и чьи сыновья, каких родителей сыновья кормятся теперь вот так охо-
той за дикими баранами!» Тогда пять спутников Чжамухи, тут же за едой, наложили на него руки
да и потащили к Чингис-хану. Приведенный к Чингис-хану, Чжамуха сказал им: «Приказываю вам
доложить государю вот как:
36 Хулду – ленивый, заевшийся коршун.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
На эти слова Чжамухи, Чингис-хан изволил ответить: «Мыслимо ли оставить в живых тех
людей, которые подняли руку на своего природного хана? И кому нужна дружба подобных лю-
дей?» И тотчас же повелел: «Аратов, поднявших руку на своего хана, истребить даже до семени
их!» И тут же на глазах у Чжамухи предал казни посягнувших на него аратов. И сказал Чингис-
хан: «Передайте вы Чжамухе вот что:
§ 201. Когда эти слова передали Чжамухе, он ответил так:
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Выслушав эти слова, Чингис-хан сказал: «Как ни различны были наши пути, но не слышно
было, как будто бы, ни об оскорбительных, речах моего друга-анды, ни о покушениях на самую
жизнь. И мог бы человек исправиться, да вот не хочет. Гадали уж о предании его смерти, но
жребьем то не показано. Человек же он высокого пути. Не должно посягать на его жизнь без осно-
вательной причины. Пожалуй что, выставьте ему вот какую причину. Скажите ему: «Друг Чжаму-
ха, а помнишь ли ты, как некогда загнал меня в Цзереново ущелье и навел тогда на, меня ужас? Ты
тогда несправедливо и коварно поднял брань по делу о взаимном угоне табуна между Чжочи-
Дармалой и Тайчаром. Ты напал, и мы бились в урочище Далан-бальчжут. А теперь – скажите –
ты не хочешь принять ни предложенной тебе дружбы, ни пощады твоей жизни. В таком случае да
позволено будет тебе умереть без пролития крови. Так скажите ему и, позволив ему умереть без
пролития крови, не бросайте на позорище его праха, но с подобающей почестью предайте погре-
бению». Тогда предали смерти Чжамуху и погребли его прах, «подняли кости его».
§ 202. Когда он направил на путь истинный народы, живущие за войлочными стенами, то в
год Барса (1206) составился сейм, и собрались у истоков реки Онона. Здесь воздвигли девятибун-
чужное белое знамя и нарекли ханом – Чингис-хана. Тут же и Мухалия нарекли Го-ваном. И тут
же повелел он Чжебею выступить в поход для преследования Найманского Кучулук-хана. По за-
вершении устройства Монгольского государства, Чингис-хан соизволил сказать: «Я хочу выска-
зать свое благоволение и пожаловать нойонами-тысячниками над составляемыми тысячами тех
людей, которые потрудились вместе со мною в созидании государства». И нарек он и поставил
нойонами-тысячниками нижепоименованных девяносто и пять нойонов-тысячников:
1) Мунлик-эциге;
2) Боорчу;
3) Mухали Го-ван;
4) Хорчи;
5) Илугай;
6) Чжурчедай;
7) Хунан;
8) Хубилай;
9) Чжельме;
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
10) Туге;
11) Дегай;
12) Толоан;
13) Онгур;
14) Чулгетай;
15) Борохул;
16) Шиги-Хутуху;
17) Гучу;
18) Кокочу;
19) Хоргосун;
20) Хуилдар;
21) Шилугай;
22) Чжетай;
23) Тахай;
24) Цаган-Гова;
25) Алак;
26) Сорхан-Шира;
27) Булган;
28) Харачар;
29) Коко-Цос;
30) Суйкету;
31) Наяа;
32) Чжунсу;
33) Гучугур;
34) Бала;
35) 0ронартай;
36) Даир;
37) Муге;
38) Бучжир;
39) Мунгуур;
40) Долоадай;
41) Боген;
42) Худус;
43) Марал;
44) Чжебке;
45) Юрухан;
46) Коко;
47) Чжебе;
48) Удутай;
49) Бала-черби;
50) Кете;
51) Субеетай;
52) Мунко;
53) Халчжа;
54) Хурчахус;
55) Гоуги;
56) Бадай;
57) Кишлык;
58) Кетай;
59) Чаурхай;
60) Унгиран;
61) Тогон-Темур;
62) Мегету;
63) Хадаан;
64) Мороха;
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
65) Дори-Буха;
66) Идухадай;
67) Ширахул;
68) Давун;
69) Тамачи;
70) Хауран;
71) Алчи;
72) Тобсаха;
73) Tyнгуйдай;
74) Тобуха;
75) Ачжинай;
76) Туйгегер;
77) Сечавур;
78) Чжедер;
79) Олар-гурген;
80) Кинкиядай;
81) Буха-гурген;
82) Курил,
83) Ашихгурген;
84) Хадайт-гурген;
85) Чигу-гурген;
86) Алчи-гурген;
87-89 (три тысячника на три тысячи икиресов);
90) Онгудский Алахушдигитхури-гурген и
91-95) (пять тысячников на пять тысяч Онгудцев).
Всего таким образом, Чингис-хан назначил девяносто пять (95) нойонов-твсячников из Мон-
гольского народа, не считая в этом числе таковых же из Лесных народов.
§ 203. Однако в этом числе полагаются и ханские зятья. Учредив тысячи и назначив нойо-
нов-тысячников, тут же Чингис-хан повелеть соизволил: «Пусть позовут ко мне нойонов Боорчи,
Мухали и других, которых я намерен пожаловать за особые заслуги!» В юрте же оказался при
этом случае один Шиги-Хутуху. Чингис-хан и говорит ему: «Сходи, позови!» Тогда Шиги-Хутуху
ответил: «А эти Боорчу с Мухалием и прочие
* * *
* * *
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
* * *
Итак, какую же награду пожалуешь ты мне?» На эти слова Чингис-хан ответил Шиги-
Хутуху: «Не шестой ли ты брат у меня? Получай же в удел долю младших братьев. А за службу
твою да не вменяются тебе в вину девять проступков!» – сказал он и продолжал: «Когда же, с по-
мощью Вечного Неба, будем преобразовывать всенародное государство, будь ты оком смотрения
и ухом слышания! Произведи ты мне такое распределение разноплеменного населения государст-
ва: родительнице нашей, младшим братьям и сыновьям выдели их долю, состоящую из людей,
живущих за войлочными стенами, так называемых подданных (ирген); а затем выдели и развер-
стай по районам население, пользующееся деревянными дверьми. Никто да не посмеет переина-
чивать твоего определения!» Кроме того, он возложил на Шиги-Хутуху заведывание Верховным
общегосударственным судом – Гурдерейн-дзаргу, указав при этом: «Искореняй воровство, унич-
тожай обман во всех пределах государства. Повинных смерти – предавай смерти, повинных нака-
занию или штрафу – наказуй». И затем повелел: «Пусть записывают в Синюю роспись «Коко Деф-
тер-Бичик», связывая затем в книги, росписи по разверстанию на части всеязычных подданных
«гурирген», а равным образом и судебные решения. И на вечные времена да не подлежит никако-
му изменению то, что узаконено мною по представлению Шиги-Хутуху и заключено в связанные
(прошнурованные) – книги с синим письмом по белой бумаге. Всякий виновный в изменении та-
ковых подлежит ответственности». Говорил ему Шиги-Хутуху: «Как же может приемный брат,
как, например, я сам, получать наследственную долю наравне с единокровными младшими брать-
ями? Не благоугодно ли будет кагану выделить мне долю из городов с населением, пользующимся
глинобитными стенами?» – «Сам будешь производить исчисление, сам и сделай это по своему ус-
мотрению!» – ответил на это государь. Добившись для себя таких милостей, Шиги-Хутуху вышел,
позвал и ввел нойонов Боорчи, Мухали и прочих.
§ 204. Тогда Чингис-хан, обратясь к Мунлику-отцу, слазал:
Напомню же. Не удержи меня ты, Мунлик-отец, когда я заночевал у тебя по дороге к зама-
нившим меня хитростью отцу Ван-хану и другу Сангуму, не отговори меня ты, отец Мунлик, по-
пал бы я, как говорится, в полую воду да в жаркое полымя. И одну помянутую услугу как забыть и
потомкам потомков? В память этой-то заслуги буду сажать тебя на самом высоком месте, вот в
этом углу, и усердно буду думать о том, какою бы милостью или наградой взыскать тебя сообраз-
но времени года или месяца. Многая лета тебе, испослать!»
§ 205. Потом, обращаясь к Боорчи, Чингис-хан сказал: «Ты повстречался мне на дороге по-
сле трехдневного преследования ограбивших восьми соловых меринов. Ты сказал тогда: «Я поеду
в товарищах, ты ведь и так намучился один». И, не сказавшись даже отцу, ты спрятал в степи свои
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
подойники и кадки, которые служили тебе при подое кобыл, пустил на пастьбу моего куцого свет-
лосолового, посадил меня на своего черногривого белого, сам сел на своего быстрого буланого и,
оставив на произвол судьбы свой табун, поспешил со мною. Вместе мы тронулись из степи и еще
трое суток шли по следам, пока не подъехали к куреню похитителей соловых и не увидали их на
краю куреня. Мы отбили их тут же, грабежом, с тобою вдвоем. Ведь отец твой – богач Наху, а ты
у него единственный сын. Что такое знал ты обо мне, что поехал со мною в товарищах? Нет, ты
оказывал мне услугу, как рыцарь, как герой. Когда же потом, помня все времена, об этом, я послал
к тебе Бельгутая с предложением моей дружбы, ты и явился ко мне как друг:
Как раз в это время пожаловали к нам и три Меркита. Трижды они облагали Бурхан, и ты
был в осаде со мною. И еще. Ночевали мы в Далан-нэмургесе, стоя против Татар. День и ночь шел
проливной дождь. И вот ночью, чтобы дать мне уснуть, ты, прикрывая меня своим плащом и не
давая дождю попадать на меня, как вкопанный простоял до утра и только единственный раз ты
переменил ногу. Это ли не доказательство твоего рыцарства! И стоит ли после того перечислять
другие твои рыцарские поступки? Боорчу с Мухалием так и влекли меня вперед, лишь только я
склонялся к правому делу, так и тянули назад, когда я упорствовал несправедливости своей: эти
они привели меня к нынешнему сану моему, Сиди же ныне всех выше, и да не вменятся тебе де-
вять проступков. Пусть Боорчу ведает тьмою Правого корпуса, прилегающей к Алтаю».
§ 206. Затем, обратясь к Мухали, Чингис-хан сказал ему: «Когда-то, в Хорхонак-чжубуре, мы
расположились под тем развесистым деревом, где некогда плясал хан Хутула. По той печати Пер-
ста Небесного, которою были запечатлены в ту пору слова Мухали, я вспомнил отца его Гуун-гоа,
и вот полностью сбываются слова Мухали. Потому при восшествии на престол и дан ему титул го-
ван с тем, чтобы это звание го-вана, т. е. князя языков, усвоялось и потомкам потомков Мухали.
Пусть же Мухали Го-ван ведает тьмою Левого корпуса, примыкающей к Хараун-чжидуну».
§ 207. Сказал Чингис-хан Хорчию: «Ты предсказал мне будущее, и с юности моей и по сей
день в мокроть мок со мною, в стужу – коченел. Ты, Хорчи, помнишь, говорил: «Когда сбудется
мое предсказание, когда Небо осуществит твои мечты, дай мне тридцать жен». А так как ныне все
сбылось, то я и жалую тебя: выбирай себе тридцать жен среди первых красавиц этих покоривших-
ся народов». И он повелел: «Пусть Хорчи ведает не только тремя тысячами Бааринцев, но также и
пополненными до тьмы Адаркинцами, Чиносцами, Тоолесами и Теленгутами, совместно, однако,
с (тысячниками) Тахаем и Ашихом. Пусть он невозбранно кочует по всем кочевьям вплоть до при-
Эрдышских Лесных народов, пусть он также начальствует над тьмою Лесных народов. Без разре-
шения Хорчи Лесные народы не должны иметь права свободных передвижений. По поводу само-
вольных переходов – нечего задумываться!»
§ 208. Затем обратился Чингис-хан к Чжурчедаю: «Вот главная заслуга твоя. Перед битвой с
Кереитами при Харахалчжит-элетах друг Хуилдар произнес обет. Исполнение же его принадлежит
тебе, Чжурчедай. Исполняя его, ты, Чжурчедай, ударил на врага. Ты опрокинул всех: и Чжиргин-
цев, и Тубеганцев, и Дунхаитов, и тысячу отборной охраны Хори-Шилемуна. Когда же ты про-
двинулся до Главного среднего полка, то стрелою-учумах ты ранил в щеку румяного Сангума. Вот
почему Вечное Небо открыло нам двери и путь. Ведь неизвестно, как повернулось бы дело, если
бы Сангум не был равен. Вот это и есть главная заслуга Чжурчедая. После того, как мы, отступая
оттуда, шли вниз по течению Халхи, я чувствовал себя с Чжурчедаем, как за сенью высокой горы.
Далее пришли мы к водопою на озере Бальчжуна-наур. Потом, выступая в поход с Бальчжуна-
наура, я выслал Чжурчедая с передовым отрядом. В Кереитоком походе, мы, восприяв умножение
сил от Неба и Земли, сокрушили и полонили Кереитский народ. Когда же мы, таким образом, вы-
ключили из объединения главнейший улус, то Найманы и Меркиты пали духом и не смогли уже
оказать нам сопротивления. Они были полностью рассеяны и разорены. В погибельной судьбе
Меркитов и Найманов уцелел Кереитский Чжаха-Гамбу с улусом своим, благодаря двум своим
дочерям. Но он вторично возмутился и ушел. Чжурчедай же заманил его, искусным движением
захватил его и прикончил. Таким образом улус Чжаха-Гамбу был отвоеван. Вот это – другая за-
слуга Чжурчедая.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
И в воздаяние за эти заслуги Чингис-хан отдавая ему супругу Ибаха-беки, сказал ей: «Я не
пренебрегал ни разумом твоим, ни красотою. И если я от сонма находящихся у лона моего и под-
ножия ног моих отдаю тебя, как высшую малость мою к нем, отдаю тебя Чжурчедаю, то это пото-
му, что я памятую о великом долге благодарности. Ведь Чжурчедай
И вот за эти-то заслуги и намятуя о законе долга, я и отдаю тебя ему. В грядущие дни сядут
на престол мой потомки мои. Пусть же помнят они об этих заслугах, пусть помнят о законе долга
и да будут нерушимы мои слова! Сан Ибахи никогда не должен пресекаться!» Потом Чингис-хан
обратился лично к Ибахе: «Твой отец, Чжаха-Гамбу, дал тебе в приданное двух поваров – Ашик-
Темура-бавурчи и Алчих-бавурчи, да две сотни крепостных-инчжес. Теперь ты уходишь к Уруу-
там. Подари ж мне на память своего Ашик-Темура и сотню людей!» И он принял этот подарок.
Потом Чингис-хан сказал Чжурчедаю: «Вот я отдал тебе свою Ибаху. Не тебе ли и начальствовать
над четырьмя тысячами своих Уруудов?» И он соизволил отдать об этом приказ.
IX. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ. ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ГВАРДИИ
§ 209. Потом говорил Чингис-хан, обратясь к Хубилаю:
А этих вот четверых моих дворовых псов – Хубилая с Чжельме да Чжебе Субеетаем, когда
бывало отправлял в поход, то
И рассеивались, бывало, все мои тревоги и заботы, когда в надлежащее место я посылал вас,
четырех моих дворовых псов Хубилая с Чжельме да Чжебе с Субеетаем, или когда в день битвы
около меня четыре моих витязя-кулюка Боорчу с Мухали да Борохул с Чилаун-Баатыром, а впере-
ди, со своими Уруутами и Мангутами, – Чжурчедай с Хуилдаром. Не тебе ль, Хубилай, и стать во
главе всего военного дела?» – сказал он и дал повеление. «А Бедууном, – продолжал он, – Бедуу-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
ном я недоволен за его упрямство, и потому не дал ему тысячи. Вразуми его ты сам, и пусть под
твоим руководством начальствует над тысячью, а потом мы посмотрим!»
§ 210. Генигесскому же Хунану Чингис-хан сказал так: «Я скажу, чем был для вас этот Ху-
нан. Для вас Боорчу с Мухалием и прочими нойонами, как и для вас Додай с Дохолху и прочими
чербиями:
А потому ничего не предпринимайте, не посоветовавшись с Хунаном и Коко-Цосом!» – ска-
зал он и продолжал: «Чжочи – мой старший сын, а потому тебе, Хунан, надлежит, оставаясь во
главе своих Генигесцев в должности нойона-темника, быть в непосредственном подчинении у
Чжочи». Так повелел он и сказал: «Эти четверо – Хунан с Коко-Цосом да Дегай с Усун-Евгеном –
из таких людей они, которые виденного не скроют, слышанного не утаят».
§ 211. Обратился тогда Чингис-хан к Чжельмею и сказал: «При самом моем рождении спус-
тился к нам с Бурхан-халдуяа Чжардчиудай-Евген, с кузнечным мехом за плечами и со своим
Чжелмеем, малюткой от колыбели. Он подарил для меня собольи пеленки. Вступив в дружину
мою вот с каких пор, Чжельме,
§ 212. Затем, обращаясь к Тулуну, Чингис-хан сказал: «Зачем вам отцу с сыном, ведать от-
дельными тысячам? Ведь в собирании государства ты трудился словно второе крыло у отца твое-
го. За собирание царства ты и получил сан чербия. Ныне из тех людей, что стяжал ты своими тру-
дами, составилась тысяча. Тебе и править ею общим советом с Typуханом». Сказал и отдал
повеление.
§ 213. Потом сказал Чингис-хан Онгуру-кравчему: «Ты ведь был со мною одним куренем.
Ты, Онгур, сын Мунгету-Кияна, со своими Чаншиутами и Баяутами, да еще три Тохураута да пять
Тархутов. Ты мой Онгур,
Какую же награду ты хочешь?» – «Если мне дозволено, – отвечал Онгур, – если мне дозво-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
лено выбирать, то дозволь мне, cобрать воедино братьев моих Баяутов, которые разбросаны и раз-
метаны по всем концам». – «Хорошо – изволил он повелеть, – разрешаю тебе собрать твоих брать-
ев Баяутов. Будь у них тысячником». И еще сказал Чингис-хан: «Когда вы, двое моих кравчих Он-
гур и Бороул, так раздаете явства направо и налево, что не обнесены ни те, что сидят направо, ни
те, кто сидит налево, тогда я спокоен душой и не першит у меня в горле. Теперь вы будете распре-
делять всем пищу и в походное время. Занимая положенное вам место, внимательно наблюдайте
за раздачею яств направо и налево от Великой винницы, сами же помещайтесь прямо напротив
Толуна с его помощниками». И он сам указал им место.
§ 214. Обратился потом Чингис-хан к Борохулу: «Четверо вас у матери моей: Шиги-Хутуху с
Борохулом да Кучу с Кокочуем.
Воспитывала же вас она с надеждою, что станете вы для ее сыновей дружеской сенью. За то
и отблагодарили же вы мою мать! И вот каким другом был ты мне, Борохул:
Потом, когда мы сокрушили ненавистных; врагов Татар, этих убийц дедов и отцов наших,
когда мы, в справедливое возмездие за их злодеяния, поголовно истребили Татарский народ, при-
меряя детей их к тележной оси, тогда спасся и скитался одиноким бродягой татарин Харгил-Шира.
Но и его голод загнал к нам. Вошел он в материнскую юрту и говорит: «Лишь подаянья прошу я».
А мать говорит ему: «Раз ты просишь подаянья, то сядь там». И по ее указанию он сел на край
скамьи, стоявшей направо, у дверей. В это время вошел со двора пятилетний Толуй. Когда же по-
том он стал опять выбегать на двор, Харгил-Шира встал, схватил ребенка под мышку, выскочил и,
пошарив на ходу, выхватил нож. А Борохулова жена Алтани в ту пору сидела в материнской юрте,
слева. Не успела мать вскрикнуть «погубит ребенка», как Алтани выскочила, бросилась за Харгил-
Шираем, догнала и, ухватив его сзали за косу, другою рукой так рванула его за руку, заносившую
нож, что нож выпал. В это время Чжетай с Чжельмеем за юртой резали, распялив, черную комо-
лую корову. Услыхав крики Алтани, Чжетай с Чжельмеем бросились к ней на помощь с топорами
в окрававленных руках. Тут же топорами я ножами своими они прикончили Харгил-Ширая. И за-
спорили тут все трое – Алтани да Чжетай с Чжельмеем. Заспорили о том, кто главней виновник
спасения ребенка. Чжетай с Чжельме говорят: «Не будь нас да не подоспей мы прибежать и уло-
жить его, что могла бы поделать с ним одна женщина, одна Алтани? Ясно, что он успел бы сгу-
бить ребенка. Заслуга-то, выходит, наша!» Алтани же и говорит им: «Не услышь вы моего крика о
помощи, чего бы вам и бежать было? А вот если бы я не догнала его да не вцепилась ему в косу,
да не рванула за руку, так что выпал уже занесенный нож, то он непременно успел бы погубить
ребенка раньше, чем подоспели бы Чжедай с Чжельмеем «В конце концов заслугу спасения ре-
бенка оставили за Алтани. Итак, Борохулова жена, его вторая оглобля, спасла жизнь Толую. Да-
лее, в битве с Кереитами при песках Хара-халчжит упал раненый в шейную артерию Огодай.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Спешившись, около него с отрядом, Борохул стал отсасывать у него из раны запекавшуюся кровь.
Он провел ночь около раненого, а утром, так как Огодая невозможно было посадить на коня одно-
го, он сел с ним вместе сундлатом. Обнимая Огодая сзади, он все время отсась запекавшуюся
кровь, пока благополучно не доставил его на место, издали краснея окровавленными углами сво-
его рта. Так, в благодарность за труды и заботы моей матери, он спас жизнь двоим моим сыновь-
ям! И был он мне таким другом, который не медлил откликнуться на призыв или вопль о помощи.
Пусть же не вменяются в вину Борохулу девять проступков!»
§ 215. Затем он обещал пожаловать награды также и женщинам, членам ханского рода.
§ 216. Потом сказал Чингис-хан, обратись к старцу Усуну: «Усун, Хунан, Коко-Цос и Дегай
– из таких людей, которые не скрывают и не таят слышанного и виденного и говорят то, что ду-
мают. По Монголской Правде существует у нас обычай возведения в нойонский сан – беки. В та-
ковой возводятся потомки старшего сына Бодончара, Баарина. Сан беки идет у нас от самого
старшего в роде. Пусть же примет сан беки – старец Усун. По возведении его в сан беки, пусть об-
лачат его в белую шубу, посадят на белого коня и возведут затем на трон. Итак, пусть назначает и
освещает нам годы и месяцы!»
§ 217. Потом Чингис-хан повелел: «За то, что друг Хуилдар на брани живот свой положил,
пусть получают сиротское пособие даже и потомки потомков его!»
§ 218. Сказал затем Чингис-хан Нарин-Тоорилу, сыну Чаган-гоа: «Твой отец, Чагай-гоа, пал
в бою при Далан-балчжутах от руки Чжамухи, пал, ревностно сражаясь пред моими очами. Пусть
же теперь Тоорил, за службу своего отца, получает сиротское пособие». Тогда Тоорил и говорит:
«Как изволит то ведать государь, мои братья – племя Негус-рассеяны по всем концам. Не будет ли
мне оказана милость – собрать воедино моих братьев – племя Негус?» -»Быть по сему» – отвечал
Чингис-хан. «Не подобает ли тебе и править наследственно собранными воедино твоими братьями
племенем Негус?» – сказал и отдал повеление.
§ 219. Потом Чингис-хан обратился к Сорхан-Шираю я сказал ему: «В юности моей я был
схвачен братоненавистником Таргутай-Кирилтухом. Зная, что я схвачен из-за братской зависти и
ненависти, Сорхан-Шира, с сыновьями своими Чилауном и Чимбо, спрятал меня поручив заботам
своей дочери Хадаан. Об этой услуге, об этом вашем благодеянии я не забываю ни темною ночью
– во сне, ни белым днем – наяву. Вы же позновато перешли ко мне от Тайчиудов. Какая же награ-
да вам будет теперь по душе?» Тогда Сорхан-Шира, с сыновьямн своими Чилауном и Чимбо, ска-
зал: «Не благоволишь ли разрешить пожаловать нам дарханное кочевье? Не предоставишь ли нам
в дарханное кочевье Меркитские земли по Селенге? Если же и другая какая милость будет, – на то
воля Чингис-хана». На это Чингис-хан сказал: «Занимайте же вы своим кочевьем Селенгу, Мер-
китскую землю, и будьте вы ее невозбранными, дарханными пользователями. Дарханствуйте даже
до потомков ваших и приказывайте носить свой сайдак и провозглашать у себя чару-оток. Будьте
свободны от взысканий за девять проступков». И затем Чингис-хан обратился милостивым словом
к Чилауну и Чимбо: «Как мне отблагодарить, Чилаун и Чимбо, за те незабвенные слова, которые
вы сказали когда-то, Чилаун и Чимбо! Если когда вам понадобится высказать мне свои пожелания,
если когда вам придется попросить меня о какой нужде своей, никогда не обращайтесь ко мне че-
рез посредников. Сами лично приходите ко мне и сами лично с глазу на глаз высказывайте мне
желания свои и просите о нуждах своих!» Так он повелел и присовокупил: «Дарханетвуйте же вы
Сорхан-Шира, как и Бадай с Кишлихом, а посему получайте в свое единоличное и нераздельное
пользование всю ту добычу, которую найдете в походе ли на врага, или в облавах на дикого звери.
Кто был Сорхан-Шира? Крепостной холоп, арат, у Тайчиудского Тодеге. А кем были Бадай с
Кишлыком? Цереновскими конюхами. Ныне же вы – мои приближенные. Благоденствуйте же в
вашем дарханстве, велите носить свой сайдак и провозглашать у себя чару-оток».
§ 220. Потом обратился Чингис-хан к Наяа и сказал: «Когда Ширгету-Евген схватил, вместе
со своими сыновьями Алахом и Наяа, схватил Таргутай-Кирилтуха и вез его к нам, то по дороге, в
Кутухулноудах, Наяа сказал; «Как можно ехать со схваченным нами же природным своим ха-
ном?» И вот, по его совету, отпустили Таргутая, не причинив ему никакого зла. А когда затем
Ширгету-Евген явился ко мне со своими сыновьями, Наяа – бильчиур сказал: «Мы наложили, бы-
ло, руки на своего хана Таргутая-Кирилтуха везли его к тебе, но потом отпустили его, не смея
причинить ему зла, а сами вот пришли предложить свою службу государю Чингис-хану». Тогда я
сказал ему: «Если бы только вы пришли ко мне со своим ханом, на которого сами же наложили
руки, то что бы иное можно было сказать про вас, кроме следующего: какое может быть доверие к
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
крепостным людям после того, как они сами наложили руки на своего природного государя? Но
раз вы уверяете, что не посмели причинить зла своему хану, то это значит, что вы памятовали о
Законе, О Великой Правде, Еке-Торе». И я обещал тогда поручить тебе какое-нибудь дело. Теперь
я поручил тьму Правого корпуса ведению Боорчу, а тьму Левого корпуса – Мухалию, коему при-
своил звание го-ван. Ведай же ты, Наяа, Центральною тьмою». И он отдал повеление.
§ 221. «Пусть равно также и Чжебе с Субеетаем начальствуют над теми тысячами, которое
они стяжали своими собственными трудами» – сказал он.
§ 222. Тысячу же поручил также и в ведение овечьего пастуха Дегая, приказав набрать ее с
разных концов.
§223, Потом недоставало людей для плотника, Гучугура. Тогда собрали по разверстке с раз-
ных концов и просто присоединили их к Мулхалху из племени Чжадаран. «Пусть Гучугур началь-
ствует тысячей общим советом с Мулхалху» – приказал он.
§ 224. Итак, он поставил нойонами-тысячниками людей, которые вместе с ним трудились и
вместе созидали государство; составивши же тысячи, назначил нойонов-тысячников, сотников и
десятников, составил тьмы и поставил нойонов-темников; оказав милости нойонам-темникам и
тысячникам, достойным этих милостей, о чем были изданы соответствующие указы, Чингис-хан
повелеть соизволил: «В прежние времена наша гвардия состояла из 80 кебтеулсунов и 70 турхах-
кешиктенов. Ныне, когда я, будучи умножаем, пред лицом Вечной Небесной Силы, будучи умно-
жаем в силах небесами и землей, направил на путь истины всеязычное государство и ввел народы
под единые бразды свои, ныне и вы учреждайте для меня сменную гвардию – кешиктен-турхах,
образуя оную путем отбора изо всех тысяч и доведя таковую до полного состава тьмы (10 000),
считая в ее составе как кебтеулов, так и хорчинов и турхахов», К сему повелению следовал указ
государя Чингис-хана относительно избрания и пополнения кешиктенов: «Объявляем во всеобщее
сведение по всем тысячам о нижеследующем. При составлении для нас корпуса кешиктенов над-
лежит пополнять таковой сыновьями нойонов-темников, тысячников и сотников, а также сыновь-
ями людей свободного состояния, достойных при этом состоять при нас как по своим способно-
стям, так и по выдающейся физической силе и крепости. Сыновьям нойонов-тысячников надлежит
явиться на службу не иначе, как с десятью товарищами и одним младшим братом при каждом.
Сыновьям же нойонов-сотников – с пятью товарищами и одним младшим братом при каждом.
Сыновьям же нойонов-десятников, равно и сыновей людей свободного состояния, каждого, сопро-
вождают по одному младшему брату и по три товарища, причем все они обязаны явиться со свои-
ми средствами передвижения, коими снабжаются на местах, В товарищи к сыновьям нойонов-
тысячников люди прикомандировываются на местах, по разверстке от тысяч и сотен, для той цели,
чтобы усилить составляемый при нас корпус. В том размере, в каком будет нами установлено,
надлежит снабжать на местах по разверстке, отправляющихся на службу сыновей нойонов-
тысячников, вне всякой зависимости от того, какую кто из них наследственную долю получил от
отца своего или от того имущества и людей, какие кто из них приобрел собственными трудами. По
этому же правилу, т. е. независимо от принадлежащего им лично имущества, подлежат снабжению
по разверстке также и сыновья нойонов-сотников и лиц свободного состояния отправляющихся на
службу также в сопровождении трех товарищей». Так гласил указ, и далее: «Нойоны-тысячники,
сотники и десятники обязуются довести об этом нашем указе до всеобщего сведения. После же
надлежащего обнародования сего указа все виновные в его нарушении подлежат строгой ответст-
венности. Буде окажутся люди, проявляющие нерадение в деле пополнения состоящей при нас
гвардейской стражи или даже выражающие несогласие состоять при нас, то в таковых случаях
надлежит командировать к нам, вместо них, других людей, а тех подвергать правежу и ссылать с
глаз долой в места отдаленные». Так повелевалось с присовокуплением: «Никоим образом не
удерживать направляющихся к нам крепостных-аратов, которые хотели бы обучаться во дворце и
состоять при нас».
§ 225. Во исполнение указа Чингис-хана произвели набор от тысяч, отобрали также, согласно
указу, сыновей сотников и десятников и откомандировали их. Раньше, как известно, было 80 чело-
век кебтеулов – ночной стражи. Теперь их число довели до 800, а затем повелено было пополнить
их до 1000. При этом повелено никому не возбранять вступления в кебтеулы. Командующим гвар-
дейским полком кешиктенов ночной стражи был назначен Еке-Неурин. Еще прежде было набрано
400 кешиктенов-стрельцов, хорчи-кешиктен. По сформировании их, командующим стрельцами
был назначен Есунтее, Чжельмеев сын, совместно с Тугаевым сыном, Букидаем. При этом было
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
поведено: «Вместе с дневной стражей турхаутов, в каждую очередь вступают также и стрельцы-
лучники в следующем порядке: в первую очередь вступает во главе своих стрельцов – Есунтее; во
вторую – Бугидай; в третью – Хорхудак, и в четвертую – Лаблаха. Под своим же начальством они
вводят в каждую очередь и смену турхаутов, носящих сайдаки. Отряд стрельцов пополнить до
1000 и передать под команду Есунтее».
§ 226. «Прежний отряд турхаутов, вступивший в службу вместе с чербием Оголе, пополнить
до 1000 и передать под команду чербия Оголе же, из родичей Боорчу. Один тысячного состава
полк торхаутов передать под команду Мухалиева родича – Буха; другую тысячу турхаутов пере-
дать под команду Алчидая, из родичей Илугая; третью – чербию Додаю; четвертую – чербию До-
холху; пятую – родичу Чжурчедая – Чанаю; шестую – Ахутаю, из родичей Алчи. В седьмой полк,
из отборных богатырей, поставить командиром Архай-Хасара. Этому полку быть несменяемым,
повседневным полком гвардии турхаутов. В военное время быть ему передовым отрядом богаты-
рей». Итак, командированные по избранию от тысяч гвардейцы турхауты составили отряд в 8000.
Ночной стражи – кебтеулов, вместе со стрельцами-лучниками, также стало 2000. И всего – отряд
в, 10000 человек – тьма кешиктенов. Чингис-хан повелел соизволил: «Наша личная охрана, уси-
ленная до тьмы кешиктенов, будет в военное время и Главным средним полком».
§ 227. Старейшинами четырех очередей Дневной стражи турхаутов Чингис-хан назначил
следующих лиц и установил следующий порядок дежурств: в первую очередь вступает со своими
кешиктенами и командует ими – Бука; во вторую – Алчидай, в третью – Додай-черби и в четвер-
тую – Дохолху-черби. По назначении старейшин очередей был назначен во всеобщее сведение
следующей распорядок несения дежурной службы: «Вступив в дежурство, дежурный начальник
делает перекличку дежурным кешиктенам и сменяется затем по истечении трех суток с момента
вступления в дежурство. За пропуск дежурства пропустившего оное дежурство наказывать тремя
палочными ударами. Того же дежурного за вторичный пропуск дежурства наказывать семью па-
лочными ударами. Того же дежурного за пропуск дежурства в третий раз, если при этом он был
здоров и не испросил разрешения на отлучку у дежурного начальника, наказать тридцатью и се-
мью палочными ударами и, по признании его не желающим состоять при нас, сослать в места от-
даленные. Дежурные старейшины обязуются объявлять этот приказ каждой трехдневной смене.
Если приказ не объявлялся, ответственность за последствия будут нести дежурные старейшины.
Кешиктены же подвергаются законным взысканиям лишь в том случае, если они пропускают де-
журства вопреки объявленному им приказу. Дежурные старейшины, невзирая на их старшинство,
не должны учинять самовольной расправы, без особого нашего на то разрешения, над теми моими
кешиктенами, которые вступили на службу одновременно со мною, с ровесниками моими по
службе. О случаях предания суду кешиктенов надлежит докладывать мне. Мы сами сумеем пре-
дать казни тех, кого следует предать казни, равно как и разложить и наказать палками тех, кто за-
служил палок. Те же лица, которые, уповая на свое старшинство, позволят себе пускать в ход руки
или ноги, такие лица получат возмездие: за палки – палки, а за кулаки – кулаки же!»
§ 228. И еще повелел государь Чингис-хан: «Мой рядовой кешиктен выше любого армейско-
го начальника-тысячника. А стремянной моего кешиктена выше армейского начальника – сотника
или десятника. Пусть же не чинятся и не равняются с моими кешиктенами армейские тысячники: в
возникающих что этому поводу ссорах с моими кешиктенами ответственность падет на тысячни-
ков».
§ 229. И еще повелел государь Чингис-хан: «Ко всеобщему сведению дежурных офицеров.
Вступив в дежурство и отбыв каждый на своем посту дневную службу, стрельцы-турхауты еще
засветло сменяются кебтеулами и проводят ночь вне дворца. При нас же ночной караул несут кеб-
теулы, которым, при своей смене, и сдают: стрельцы – свои сайдаки, а повара-бавурчины – свою
посуду. Проведя ночь вне дворца, стрельцы-турхауты и повара-бавурчины, пока мы кушаем буль-
он-шилюн, размещаются сидя у коновязи и договариваются с кебтеулами. После завтрака они рас-
ходятся по своим местам: стрельцы – к своим сайдакам, турхауты – к своим помещениям, бавур-
чины-к своей посуде. По этому правилу и в том же порядке вступает в дежурство каждая очередь.
Тех людей, которые после заката солнца будут ходить без разрешения сзади или спереди дворца,
кебтеулы обязаны задерживать на ночь, а утром подвергать допросу. Кебтеулы, сменяя друг друга,
вступают в дежурство по сдаче своих значков. По сдаче же таковых они и уходят, сменяясь с де-
журства. На ночь кебтеулы размещаются на своих постах вокруг дворца. Кебтеулы, стоящие на
страже у ворот, обязаны, рубить голову по самые плечи и плечи на отвал всякому, кто попытайся
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
бы ночью проникнуть во дворец. Если кто явится ночью с экстренным сообщением, обязан ска-
заться об этом кебтеулам и затем, вместе с кебтеулом же, передавать сообщение, стоя у задней
стены юрты. Никто не смеет садиться выше места расположения кебтеулов, никто не смеет вхо-
дить, не сказавшись кебтеулам. Никто не должен ходить мимо постов кебтеулов. Никто не должен
ходить и возле кебтеулов. Не дозволяется также расспрашивать о числе кебтеулов. Проходящего
мимо кебтеулов последние обязаны задержать, равно как и того, кто ходил возле кебтеулов. У то-
го, кто расспрашивал о числе кебтеулов, кебтеулы должны отобрать лошадь, на которой тот ехал в
тот день, вместе со всей сбруей и одетым на нем платьем. Помните, как был задержан за хождение
ночью мимо кебтеулов даже и сам верный наш Элчжигидай».
X. ГВАРДИЯ ЧИНГИС-ХАНА. ПОХВАЛА ГВАРДИИ. ПОКОРЕНИЕ
УЙГУРОВ И ЛЕСНЫХ НАРОДОВ. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ УДЕЛОВ. РАСПРАВА
С ВОЛХВОМ ТЕБ-ТЕНГРИЕМ
§ 230.
* * *
* * *
* * *
* * *
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
* * *
* * *
* * *
* * *
Так он изволил говорить.
§ 231. «Пусть же и потомки потомков моих, которые некогда будут занимать мой престол,
пусть они берегут как память обо мне от всяких забот и горя тот десятитысячный корпус моих
личных кешиктенов, которые избраны от девяноста и пяти тысяч, чтобы состоять лично при мне.
Разве не превыше добрых гениев хранителей были мне эти десять тысяч кешиктенов!» Так он из-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
волил говорить.
§232. Еще говорил Чингис-хан: «В ведении кебтеулов состоят придворные дамы-чербин и
девушки, домочадцы, верблюжьи пастухи-темечины и коровьи пастухи – хукерчины; на попече-
нии тех же кебтеулов находятся и дворцовые юрты-телеги. Знамена, барабаны и копейные древка
также хранят кебтеулы. Они же имеют наблюдение и за нашим столом. Равным образом кебтеулы
имеют наблюдение за тем жертвенным мясом и пищей, которые предназначаются для тризн на
могильниках. Всякие растраты продовольственных припасов взыскиваются с заведывающих тако-
выми кебтеулов. При раздаче питья и кушаний, стрельцы-хорчины обязаны начинать раздачу с
кебтеулов, самую же раздачу производить не иначе, как по разрешению кебтеулов. Кебтеулы
имеют наблюдение за всеми входящими и выходящими из дворца. При дверях должен постоянно
дежурить дверник-кебтеул, около самой юрты. Двое из кебтеулов достоят при Великой виннице.
От кебтеулов же назначается кочевщик-нунтуучин, который устраивает на стоянку и дворцовые
юрты. Когда мы отбываем на соколиную охоту или звериную облаву, в таковых наших занятих
принимают участие и кебтеулы, оставляя, однако, известную часть кебтеулов, соображаясь с об-
стоятельствами и временем, при юртовых телегах».
§ 233. И еще говорил Чингис-хан: «Если мы самолично не выступаем на войну, то и кебте-
улы без нас да не выступают на войну. При таковом нашем ясном повелении будем привлекать к
строжайшей ответственности тех ведающих военными делами чербиев, которые пошлют кебте-
улов на войну, злонамеренно нарушив наше повеление. Вы спросите, почему же не подлежат по-
сылке на войну кебтеулы? Прежде всего потому, что именно кебтеулы пекутся о нашей златой
жизни. А легко ли проводить ночи, охраняя нашу особу? Легко ли попечение о Великом Аурухе и
во время кочевок и на стоянках? Итак, без нас самих не отправлять на войну людей, обременен-
ных столь сложными и многоразличными обязанностями. Быть по сему!»
§ 234. И еще повелеть соизволил государь Чингис-хан: «Кебтеулы принимают участие в раз-
решении судебных дел в Зарго, совместно с Щиги-Хутуху. Под наблюдением кебтеулов произво-
дится раздача сайдаков, луков, панцырей и пик. Они же состоят при уборке меринов и погрузке
вьючной клади. Совместно с чербиями кебтеулы распределяют ткани. При назначении стоянки
для стрельцов-хорчинов и Дневной стражи турхаутов, с правой стороны от дворца надлежит рас-
полагать Есунтеевых и Букидаевых стрельцов и Алчидаеву, Оголееву и Ахутаеву Дневную стра-
жу. С левой стороны от дворца располагаются турхауты Буха, Додай-чербия, Дохолху-чербия и
Чаная. Архаевы богатыри должны занимать пост перед дворцом. Кебтеулы, на попечении которых
находятся дворцовые юрты-телеги, держатся возле самого дворца, с левой стороны от него. До-
дай-черби, управляя дворцовыми делами, заведует также и всеми окружающими дворец кешикте-
нами-турхаутами, дворцовыми домочадцами, конюхами, овчарами, верблюжьими и коровьими
пастухами. Заведуя всем этим, Додай-черби располагается в тылу. Он, как говорится, «отбросами
питается, конским пометом отопляется»«.
§ 235. Нойону Хубилаю было повелено отправиться к Харлуутам. Харлуутский хан Арслан
явился к Хубилаю с выражением покорности. Взяв с собою Арслан-хана, Хубилай-найон предста-
вил его государю Чингис-хану. Во внимание к его добровольной покорности, Чингис-хан мило-
стиво принял его и обещал выдать за него дочь.
§ 236. Преследуя по повелению государя сыновей Тохтоа Меркитского – Худу, Чилауна и
других, Субеетай, в своей кованной из железа колеснице, настиг их на реке Чуй, уничтожил и воз-
вратился.
§ 237. Чжебе, преследовавший Найманского Кучулук-хана, настиг его в Сарик-хуне, унич-
тожил и возвратился.
§ 238. Уйгурский Идуут прислал к Чингис-хану посольство. Через послов Аткираха и Дадая
он извещал: «С великой радостью слышу о славе Чингис-ханова имени! Так ликуем мы, когда рас-
сеются тучи и явит себя матерь всего – солнце. Так радуемся мы, когда пройдет лед и откроются
вновь воды реки. Не пожалует ли меня государь Чингис-хан. Не найдет ли и для меня хоть шнурка
от золотого пояса, хоть лоскутка от своей багряницы. Тогда стану я твоим пятым сыном и тебе от-
дам свою силу!» На эти речи послов Чингис-хан милостиво соизволял передать такой ответ: «Дочь
за него отдам, и быть ему пятым сыном моим. Пусть Идуут приезжает, взяв с собой золота, сереб-
ра, жемчугов, перламутров, златотканной парчи, узорчатых штофов и шелковых тканей». Обрадо-
ванный такою милостью к нему, Идуут набрал золота, серебра, жемчугов, перламутров, шелков,
златотканной парчи, штофов узорчатых и, явившись, представился Чингис-хану. Чингис-хан по-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
жаловал Идуута и выдал за него Ал-Алтуну.
§ 239. В год Зайца (1207) Чжочи был послан с войском Правой руки к Лесным народам. Про-
водником отбыл Буха. Прежде всех явился с выражением покорности Ойратский Худуха-беки, со
своими Тумен-Ойратами. Явившись, он стал провожатым у Чжочи. Проводил его к своим Тумен-
Ойратам и ввел в Шихшит. Подчинив Ойратов, Бурятов, Бархунов, Урсутов, Хабханасов, Ханха-
сов и Тубасов, Чжочи подступил к Тумен-Киргизам. Тогда к Чжочи явились Киргизские нойоны
Еди, Инал, Алдиер и Олебек-дигин. Они выразили покорность и били государю челом белыми
кречетами-шинхот, белыми же меринами да белыми же соболями. Чжочи принял под власть Мон-
гольскую все Лесные народы, начиная оттуда по направлению к нам, а именно народы: Шибир,
Кесдиин, Баит, Тухас, Тенлек, Тоелес, Тас и Бачжиги. Взял он с собою Киргизских нойонов-
темников и тысячников, а также нойонов Лесных народов и, представив Чингис-хану, велел бить
государю челом своими белыми кречетами да белыми ж меринами, да, белыми ж соболями. За то,
что Ойратский Худуха-беки первый вышел навстречу Чжочия с выражением покорности, вместе
со своими Ойратами, государь пожаловал, его и выдал за сына его, Инальчи царевну Чечейген.
Царевну же Олуйхан выдал за Инальчиева брата – Торельчи, а царевну Алаха-беки отдали в заму-
жество к Онгудцам. Милостиво обратясь к Чжочи, Чингис-хан соизволил сказать: «Ты старший из
моих сыновей. Не успел выйти из дому, как в добром здравии благополучно воротился, покорив
без потерь людьми и лошадьми Лесные народы. Жалую их тебе в подданство». И повелел так.
§ 240. Борохул же был послан против Хори-Туматского племени. Хори-Туматами правила,
по смерти своего мужа, Дайдухул-Сохора, – Ботохой-Толстая. Достигнув их пределов, Борохул-
нойон, с тремя людьми, пошел вперед своего войска. Когда он поздно вечером пробирался по не-
вообразимо трудной лесной тропинке, Туматские дозорные в тылу у него устроили засаду на этой
самой тропе, захватили его и убили. Узнав об убийстве Борохула, Чингис-хан очень разгневался и
стал сам собираться в поход на Туматов. Насилу его отговорили Боорчу с Мухалием. Тогда он по-
слал Дорбетского Дорбо-Докшина и наказал ему: «В строгости держи войско и попробуй, молясь
Вечному Небу, покорить Туматское племя». Дорбо отрядил часть войска к той самой охранявшей-
ся Туматским караулом тропе, по которой хотел пройти перед тем отряд Борохула, и, обманув не-
приятеля ложным движением, сам направил войска по тропе, проложенной дикими буйволами.
Когда же и лучшие из ратников стали колебаться, он приказал отборным ратникам нести наготове
по десяти прутьев для понукания отстающих. Вооружив ратников топорами, тесаками, пилами и
долотами и всяким потребным инструментом, он приказал прорубать просеку по следу буйволов,
пилить и рубить деревья. И вот, поднявшись на гору, он внезапным ударом обрушился на пиро-
вавших беспечно Туматов и полонил их.
§ 241. Тут же, у Ботохой-Толстой, в плену у Туматов находились Хорчи-нойон с Худуха-
беки. Пленение же Хорчи произошло при следующих обстоятельствах. Чингис-хан разрешил ему
взять себе в жены тридцать самых красивых Туматских девушек. Он и поехал за Туматскими де-
вушками. Тогда покорившиеся было перед тем Туматы восстали и захватили нойона Хорчи в
плен. Узнав о пленении Хорчи, Чингис-хан послал к Туматам Худуху, как хорошего знатока Лес-
ных народов. Но и Худуха-беки был также схвачен. Замирив окончательно Туматский народ, Дор-
бо отдал сотню Туматов семейству Борохула в возмещение за смерть его. Хорчи набрал себе три-
дцать девиц, а Ботохой-Толстую он отдал Худуха-беки.
§ 242. Порешив, выделить уделы для матери, сыновей и младших братьев, Чингис-хан про-
извел такое распределение. Он сказал: «Матушка больше всех потрудилась над созиданием госу-
дарства. Чжочи – мой старший наследник, а Отчигин – самый младший из отцовых братьев». В
виду этого он, выделяя уделы, дал 10 000 юрт матери совместно с Отчигином. Мать обиделась, но
смолчала. Чжочи выделил 9000 юрт, Чаадаю – 8000, Огодаю – 5000, Толую – 5000, Хасару – 4000,
Алчидаю – 2000 и Бельгутаю – 1500 юрт. Потом говорит: «А Даритай (Отчигин) был на стороне
Кереитов. Долой его с глаз моих! Истребить». Тогда Боорчу, Myхали и Шиги-Хутуху стали гово-
рить ему: «Это ли не значило бы угашать свой собственный очаг или разрушать свой собственный
дом! Ведь он единственный дядя твой и заветная память твоего блаженного родителя. Уничтожить
его – как можно допустить подобное? Прости же неразумному, и пусть вьется дымок над детским
кочевьем твоего блаженного родителя!» Долго они уговаривали его, один за другим, и так горячи-
лись и сокрушались, что дым шел из ноздрей. Наконец, вспомнил он своего блаженного родителя
и, успокоенный речами Боорчу с Мухалием, сказал: «Ну пусть будет так!»
§ 243.Чингис-хан продолжал: «Отдавая в удел матери с Отчигином 10 000 юрт, я приставляю
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
к ним четырех нойонов: Гучу, Кокочу, Чжунсая и Аргасуна. К Чжочию приставляю троих: Хуна-
на, Мункеура и Кете. К Чаадаю-троих: Харачара, Мунке и Идохудая». И еще говорил Чингис-хан:
«Чаадай крут и скрытен характером. Пусть же Коко-Цос вместе с ним обсуждает задуманное, со-
стоя при нем и навещая его и утром и вечером». К Огодаю он приставил двоих: Илугея и Дегея. К
Толую-Чжедая и Бала и к Алчидаю-Чаурхана.
§ 244. У Хонхотанского Мунлик-эчиге было семеро сыновей. Старший из семерых, по имени
Кокочу, был Теб-Тенгри, волхв. Эти семеро Хонхотанцев стакнулись как-то и избили Хасара. Тот
пал на колени перед Чингис-ханом и стал ему жаловаться. Но попал он как раз под сердитую руку,
и говорит ему Чингис-хан: «Слывешь непобедимым, а вот и оказался побежденным». Роняя слезы,
Хасар поднялся и ушел. В сердцах он три дня не был у Чингис-хана, а тем временем Теб-Тенгри
говорит Чингис-хану: «Вечный Тенгрий вещает мне свою волю так, что выходит временно пра-
вить государством Темучжину, а временно Хасару. Если ты не предупредишь замыслы Хасара, то
за будущее нельзя поручиться». Под влиянием этих наговоров, Чингис-хан в ту же ночь выехал,
чтобы схватить Xacapа. Но Гучу с Кокочуем предупредили об этом мать, и она тотчас же, следом
за ним, выехала в крытом возке, запряженном белым верблюдом. Проехав всю ночь без остановки,
на восходе солнца доехала она до места и захватила Чингис-хана в тот самый момент, как он завя-
зав у Хасара рукава и отобрав у него шапку и пояс, подвергал его допросу. Будучи так накрыт ма-
терью, Чингис-хан смутился. А мать, пылая гневом, вышла из возка и подходит к ним. Развязала
она у Хасара рукава, отдала ему шапку с поясом и, не в силах унять своего раздражения, присела
на корточки, расстегнулась и, выложив обе груди на колени свои, говорит: «Видите? Вот груди,
которые сосали вы. О пожиратели матерней утробы, о братоубийцы! Что сделал вам Xacap? Те-
мучжин опорожнял когда-то одну полную грудь. Хачиун с Отчигином вдвоем не могли опорож-
нить и одной. А Хасар успокаивал меня и ублажал, опорожняя обе груди мои. Вот почему мой Те-
мучжин взял умом, а Хасар – меткой стрельбой и силой.
Не за то ли и возненавидели вы Хасара, что это он раздавил врагов!» Успокоив мать, Чингис-
хан сказал: «Страшно и стыдно мне материнского гнева. Давайте уедем!» И они уехали. Однако
потом он, тайно от матери, отобрал у Хасара людей, оставив ему только 1400 юрт. Но мать узнала,
и огорчение этим поступком ускорило ее кончину. А Чжалаирский Чжебке с испугу бежал в стра-
ну Баргузинскую.
§ 245. После этого случая стали собираться к Теб-Тенгрию подданные всех девяти языков.
Тут и от Чингис-хановой коновязи многие подумывали уйти к Теб-Тенгрию. Уходили к Теб-
Тенгрию и крепостные Темуге-Отчигина в таковом народном движении. Тогда Отчигин отправил
своего посла Сохора потребовать обратно своих беглых холопов. Но Теб-Тенгрий, всячески над-
ругавшись над послом Сохором, отослал его обратно пешком, заставив нести на спине свое седло,
и сказал при этом: «Будешь послом как раз под пару Отчигину 37!» Вынужденней принять обратно
своего посла в таком уничижении, Отчитин на другой же день отправился к Теб-Тенгрию сам и
сказал: «Посла Сохора вы с поношением отправили обратно пешим, Требую своих крепостных!»
При этих его словах семеро Хонхотанцев обступили его со всех сторон и говорят: «А в праве ты
был посылать своего посла Сохора?» В страхе, как бы они чего над ним не сделали, Отчигин-
нойон ответил: «Да, я тут поступил неправильно, виноват!» – «А раз виноват, то проси прощения
на коленях!» И велели ему стать на колени сзади Теб-Тенгрия. Крепостных, конечно, ему не отда-
ли, и Отчигин на следующее утро чуть свет отправился к Чингис-хану. Когда он вошел, Чингис-
хан еще лежал в постели. Отчиган пал на колени и со слезами сказал: «К Теб-Тенгрию стали сте-
каться крепостные всех девяти языков. И вот я послал к Теб-Тенгрию своего посла Сохора потре-
бовать обратно своих собственных крепостных. Когда же он, всячески оскорбив моего посла Со-
хора, выслал его обратно пешим с седлом на спине, я сам отравился требовать их. Но семеро
Хонхотанцев обступили меня со всех сторон и заставили просить прощения у Теб-Тенгрия, стоя
37 Трудно передаваемая игра слов.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
сзади него на коленях». Рассказывая все это, он рыдал. Чингис-хан не успел еще произнести ни
слова, как Борте-учжин привстала на постели и села, прикрывая грудь свою концом одеяла. Слезы
закапали у нее из глаз, как только увидала она, что Отчйгин в самом деле плачет. И она заговори-
ла: «Что же это они делают, эти Хонхотанцы! Только на днях стакнулись и избили Хасара, а те-
перь опять. Как смеют ставить позади себя на колени Отчигина? Что это за порядки такие? Так,
пожалуй, они изведут всех твоих братьев, подобных лиственницам или соснам. Ведь несомненно,
что долго ли, коротко ли:
Как дадут они мне, худо-бедно, вырастить трех-четырех малюток моих эти люди, способные
извести даже и братьев твоих, подобных лиственницам или соснам? Что же это такое творят Хон-
тотанцы! И как можешь ты спокойно, смотреть на такое обращение с своими же братьями?» После
этих слов Борте-учживы Чингис-хан сказал Отчигину: «Теб-Тенгрий ужо явится. Я разрешаю тебе
поступить с ним по своему усмотрению». Тогда Отчигин встал, отер слезы и, выйдя, поставил на-
готове трех борцов-силачей. Вскоре, же является Мунлик-отец со своими семерыми сыновьями.
Все входят, причем Теб-Тенгрий усаживается справа от Винницы. Но тут же Отчигин хватает его
за ворот: «Вчера ты, – говорит он, – вчера ты заставлял меня молить о прощении. Давай же попы-
таем жребия!» И, держа его за ворот, поволок к дверям. Теб-Тенгри, в свою очередь, схватил его,
за ворот, и началась борьба. Во время борьбы Теб-Тенгриева шапка упала перед самым очагом.
Мунлик-отец поднял шапку, поцеловал и сунул к себе за пазуху. Тут Чингис-хан и говорит: «Сту-
пайте мерятся силами на дворе!» Отчигин потащил Теб-Тенгрия, а тем временем стоявшие наго-
тове, в сенях за порогом, трое борцов переняли у него Теб-Тенгрия, выволокли на двор и разом
переломив ему хребет, бросили у края телег на левой стороне двора. Отчигин же вернулся в юрту
и говорит: «Теб-Тенгрий заставляет меня молить о пощаде, а сам не хочет принимать моего при-
глашения попытав жребья: притворяется лежачим. Видно, что друг он на час!» Сразу понял Мун-
лик-отец, в чем дело, слезы покапали из глаз его, и он говорит: «Нет у Великой Матери Земли-
Этуген столько камьев; нет у моря и рек столько ручьев, сколько, было моих дружеских услуг!»
При этих словах шестеро его сыновей, Хонхотанцев, загородив дверь, стали кругом очага, засучив
рукава. Все более теснимый ими Чингис-хан, со словами «Дай дорогу, расступись!», вьшел вон.
Тут Чингис-хана обступили стрельцы и дневной караул гвардии. Он увидал Теб-Тенгрия, который
валялся с переломленным хребтом с краю телег. Приказав принести с заднего двора, запасную се-
рую юрту, он велел поставить ее над Теб-Тенгрием, а затем, приказав заложить подводы, укочевал
с этого места.
§ 246. Людям было приказано сторожить юрту, поставленную над Теб-Тенгрием, закрыв
дымник и заперев двери. И вот в третью, ночь, на рассвете, дымник раскрылся, и он вознесся те-
лесно. Стали дознаваться, по приметам и дознались, что тут дело в его волховстве. Чингис-хан
сказал при этом: «Теб-Тенгрий пускал в ход руки и ноги на братьев моих. Он распускал между
ними неосновательные и клеветнические слухи. Вот, за что Тенгрий невзлюбил его и унес не
только душу его, но и самое тело!» Потом Чингис-хан гневно стал выговаривать отцу Мунлику:
«Ты не удерживал нрава своих сыновей, и вот они, возомнив себя равными, поплатилась головой
Теб-Тенгрия. Давно бы с вами было поступлено по образу Чжамухи да Алтана с Хучаром, знай я о
таких ваших повадках!» Долго бранил он отца Мунлика, а под конец и говорит: «Было бы недос-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
тойно и стыдно утреннее слово менять вечером, а вечернее слово менять утром. Так уж и быть:
данное слово крепко!» И уже милостиво присовокупил: «Кто мог бы равняться с Мунликовой по-
родой, не будь у нее таких широких замашек». Когда не стало Теб-Тенгрия, Хонхотанцы присми-
рели
XI. ПОКОРЕНИЕ СЕВЕРНОГО КИТАЯ, СИ-СЯ, ТУРКЕСТАНА,
БАГДАДСКОГО ХАЛИФАТА и РУСИ
§ 247. Затем, в год Овцы, Чингис-хан выступил в поход против народа Китад. После занятия
Фу-чжоу и переправы через Хунегенский перевал (Ехулин, в 30 ли к западу от Калгана) он занял
Сюнь-дэ-фу и выслал далее передовой отряд под командою Чжебе и Гунгунека, Достигнув Чаб-
чияла (Цзюй-юн-гуань), который оказался сильно укрепленным, Чжебе отступил с намерением
вызвать этим способом выступление неприятеля и дать ему бой. Заметив его отступление, Китад-
ское войско на самом деле двинулось его преследовать, выступив из крепости и запрудив до самой
горы всю долину реки. Между тем Чжебе, дойдя до Сюнь-дэ-фуского мыса, повернул обратно и
стремительной лавиной обрушился на рассыпавшегося в беспорядке неприятеля. В это время на
Китадцев вслед за Чжебе ударил с главными силами Чингис-хан и погнал их. Он разбил самые
лучшие части неприятельского войска, состоявшие из Хара-Китадцев, Чжурчедов и Чжуинцев.
Тут до самого Чабчияла пошло такое истребление, что кости трещали словно сухие сучья. Когда
Чжебе взял крепость Чабчиял и перешел перевал, Чингис-хан расположился лагерем в Ширадеке
(совр. Нанькоу). Он осадил Чжунду (совр. Пекин или Бей-пин), а для осады других городов послал
особые отряды. Чжебе был отряжен для осады Дун-чана (Дун-цзин, т. е. Восточная столица). По-
дойдя к Дун-чану и осадив его, Чжебе в виду невозможности его прямого захвата, отступил на
расстояние шесть суток пути, внезапно повернул назад и, пройдя это расстояние ускоренным хо-
дом, при заводных конях, захватил город Дун-чан внезапным нападением.
§ 248. По взятии города Дун-чана, Чжебе возвратился обратно и присоединился к Чингис-
хану. Во время осады Чжунду Алтан-хановский вельможа, Вангин-чинсян, представил своему го-
сударю такой доклад: «Не пробил ли час падения династии соизволением на то неба и земли?
Монголы, чрезвычайно усилившись, разбили наши главные части Хара-Китадские, Чжурчедские и
Чжуинские и полностью их истребили. Они захватили и наш опорный пункт Чабчиял. Если теперь
мы вновь соберем и снарядим войско и оно опять будет разбито Монголами, то несомненно рассе-
ется по своим городам и деревням. Дальнейшие сборы окажутся невозможными в такой же мере, в
какой невозможным станет и заключение мира с неприятелем. Не соблаговолит ли посему Алтан-
хан согласиться на временное перемирие с Монголами. А когда Монголы примут наши мирные
предложения и уйдут, тогда мы поведем с ними иные речи. Кстати же у Монголов, как слышно, и
люди и лошади сильно страдают, от непривычно жаркого климата. Дадим же их хану царевну, а
военоначальникам и ратным людям золота, серебра, тканей и товаров, сколько им под силу увезти.
Кто знает не прельстятся ли они на такие мирные предложения?» Одобрив и утвердив этот доклад
Вангин-чинсяна резолюцией «быть по сему», Алтан-хан вступил с Чингис-ханом в мирные пере-
говоры. Он отправил к Чингис-хану для ведения переговоров Вангин-чинсяна, выслав с ним из
Чжунду царевну, или гун-чжу, для Чингис-хана, а также золота, серебра, тканей и всяких товаров
для войска в таком количестве, какое только им было под силу увезти с собою, Согласившись на
эти мирные предложения, Чингис-хан снял осаду городов и, отозвав войска, ушел, причем Вангин-
чинсян провожал его до мыса, называемого Мочжоу-Фучжоу. Наши солдаты так нагрузились
шелками и вещами, что даже вьюки перевязывали шелковыми кипами.
§ 249. В этот же поход побывали и у народа Хашин (Хэ-син, Си-ся). Когда подступали к его
пределам, Хашинский Бурхан, вступив в мирные переговоры, выслал Чингис-хана царевну, по
имени Чаха, и предложил свои услуги быть у Чингис-хана правой рукой. Кроме этого, Бурхан со-
общал: «Ужасались мы слухом о славном имени Чингис-хана. Ныне же мы пребываем в страхе
перед величием самоличного пришествия твоего. Тунгутский народ готов стать твоею правой ру-
кой и отдать тебе свои силы. Но как их отдать? Кочуем мы недалеко 38, а городища у нас глино-
битные. Если взять нас в товарищи, то мы
38 То есть, живём мы осёдло.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
А потому вот о чем мы, Тангуты, просили бы соизволения государя Чингис-хана:
Так докладывал Бурхан. И он сдержал свое слово: собрал со своих Тангутов столько верб-
людов, что с трудом их доставили к нам.
§ 250. В один поход были приведены к покорности Китадский Алтан-хан, с которого взято
множество тканей, и Хашинский Бурхан, доставивший нам множество верблюдов. Итак, в год Ов-
цы (1211) Чингис-хан, покорив Китадского Алтан-хана, по имени Ахутая, и Тангутского Илаху-
бурхана, расположился кочевьем в Саари-кеер.
§ 251. Затем, Чингис-хан вторично выступил в поход против Китадского Алтан-хана Ахутая
за то, что он учинил препятствия нашему посольству во главе с Чжубханом, посланному для мир-
ных переговоров с Чжао-Гуанем (т.е. государем династии Сун, по фамилии Чжао). Он говорил:
«Как смели они, находясь с нами в мире, не пропускать нашего мирного посольства к Чжао-
Гуаню?» Выступив в поход, Чингис-хан направился к Тунгуаньскому проходу, а Чжебея отрядил
через Чабчиял. Узнав, что Чингис-хан намерен пройти через Тунгуаньскую заставу, Алтан-хан
возложил командование войсками на трех военачальников: Иле, Хада и Хобегетура. Выслав пере-
довой заслон под командою Улаан-дегиленя, он приказал Иле, Хадаю и Хобегетуру идти спешным
походом и, таким образом, не допустить взятия Тунгуаньского прохода и перехода Монголов че-
рез его перевал. Китадские войска подоспели как раз к тому времени, как мы подходили к Тунгу-
аньскому проходу. Тогда Чингис-хан вступил в бой с войсками Хадая, Иле и Хобегетура и потес-
нил Иле и Хадая. Тулуй же с Чугу-кургеном ударили наперерез (с фланга) и вынудили к
отступлению Улаан-дегиленя. Тесня войска Иле и Хадая, наши разбили их, и началось такое ис-
требление Китадцев, как будто бы мы ломали сухие сучья. Узнав о полном поражении своих
войск, Алтан-хан бежал из Чжунду в Наньгин (Бянь-лян, т. е. Южная столица). Уцелевшие Китад-
ские войска испытывали такой голод, что умирающие с голоду, солдаты, убивая друг друга, ели
человеческое мясо. «Толуй с Чугу-кургеном действовали прекрасно!» – сказал Чингис-хан и ока-
зал обоим великие милости.
§ 252. Остановившись в Хэ-си-ву 39, Чингис-хан расположил войска в Шара-кеере, близ
Чжунду, Чжебе же, разрушив Чабчияльские укрепления и взяв Чабчиял, отвел войска и присоеди-
нился к Чингис-хану. Оказалось, что, покидая Чжунду, Алтан-хан оставил в нем своим наместни-
ком «Лю-шоу» вельможу Хадая. Чингис-хан отправил в Чжунду Онгура-бавурчи, Архай-Хасара и
Шиги-Хутуху, поручив им подсчитать наличность золота и серебра, а также поштучно проверить
наличность тканей. Когда они подъезжали, Хада вышел к ним навстречу, захватив с собою из
Чжундуских кладовых шитые золотом узорчатые ткани для встречных подношений. Тут Шиги-
39 По П. Кафарову, местечко между современным Пекином и Тяньцзинем.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Хутуху сказал Хадаю: «Раньше эти вещи, как и самый Чжунду, были ведь Алтан-хановы. А ныне
Чжунду – Чингис-ханов. Как же ты смеешь, крадучись как вор, раздавать, Чингис-ханово добро?»
И сказав так, Шиги-Хутуху не принял подарков, а Онгур-бавурчи с Архай-Хасаром приняли. Про-
верив поштучно наличность запасов, все трое вернулись, и когда Чингис-хан стал спрашивать у
Онгура, Архая и Хутуху, не дарил ли им чего Хада, то Шиги-Хутуху, и говорит: «Он принес и
одаривал нас златотканными травчатыми шелками. Но я сказал ему: „Прежде этот Чжунду был
Алтан-ханов, а теперь – Чингиз-ханов. Зачем же ты, Хада, крадучись как вор, раздаешь Чингис-
ханово добро?“ И я не принял подарков, но Онгур с Хасаром приняли его подношения». Тогда
Чингис-хан сделал очень строгий выговор Онгуру с Архаем, a Шиги-Хутуху милостивейше соиз-
волил сказать: «Ты держишь, в мыслях твоих Великую Ясу – Еке-Йосу. Не ты, ли, Шиги-Хутуху, –
око смотрения моего и ухо слушания моего!»
§ 253. Вступив в Наньгин, Алтан-хан отправил к Чингис-хану посольство, униженно прося
мира и выслав своего сына с сотнею дружины его для службы в гвардии Чингис-хана. Приняв его
мирные предложения, Чингис-хан, предполагая сам возвратиться через Чабчиял, отрядил Хасара с
войском Левого корпуса, дав ему такое поручение: «Следуя вдоль по берегу моря, привести к по-
корности город Бегин (Да-дин-фу, т. е. Северная столица). Далее следовать через земли Чжурчед-
ского Фухано и, случае его сопротивления, покарать, а в случае миролюбивого приема пройти
мимо его пограничных городов, направиться по берегу рек Ула и Нау, затем перейти в ее верхнем
течении реку Таоур и присоединиться к главным силам в Великом Аурухе». Вместе с Хясаром из
нойонов были отряжены Чжурчедай, Толун-черби и Алчи. Приведя к покорности город Бегин, за-
мирив Чжурчедского Фухано путем переговоров, Хасар, покорив попутные города, перешел в
верховьях реку Таоур и соединился на стоянке с Великим Аурухом.
§ 254. Затем, когда Сартаульцы задержали и перебили сто человек наших посольских людей,
отправленных к ним во главе с Чингис-хановым послом Ухуна, государь Чингис-хан сказал:
«Пойду войною на Сартаульский народ и законною местью отомщу за сотню своих посольских
людей во главе с Ухуна. Можно ли позволить Сартаульскому народу безнаказанно обрывать ук-
рашенья моих златоцарственных поводьев?» Перед тем как ему выступить в поход, ханша Есуй
обратилась к нему с таким словом: «Государь, каган!
Чье имя назовешь ты из четверых твоих витязями родившихся сыновей? Просим мы о вра-
зумлении твоем для всех нас: и сыновей твоих и младших братьев, да и нас недостойных. Да будет
на то твое царское изволение!» Когда она так представила государю, Чингис-хан соизволил ска-
зать: «Даром что Есуй – женщина, а слово ее справедливее справедливого. И никто-то ведь, ни
братья, ни сыновья, ни вы, Боорчу с Мухалием, подобного мне не доложили!
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Итак, – продолжал он, – итак старший мой сын – это Чжочи. Что скажешь ты? Отвечай!» Не
успел Чжочи открыть рта, как его предупредил Чаадай: «Ты повелеваешь первому говорить Чжо-
чию. Уж не хочешь ли ты этим сказать, что нарекаешь Чжочия? Как можем мы повиноваться это-
му наследнику Меркитского плена 40?» При этих словах Чжочи вскочил и, взяв Чаадая за ворот,
говорит: «Родитель государь еще пока не нарек тебя. Что же ты судишь меня? Какими заслугами
ты отличаешься? Разве только одной лишь свирепостью ты превосходишь всех. Даю на отсечение
свой большой палец, если только ты победишь меня даже в пустой стрельбе вверх. И не встать
мне с места, если только ты повалишь меня, победив в борьбе. Но будет на то воля родителя и го-
сударя!» И Чжочи с Чаадаем ухватились за вороты, изготовясь к борьбе. Тут Боорчи берет за руку
Чжочия, а Мухали – Чаадая, и разнимают. А Чингис-хан – ни слова. Тогда заговорил Коко-Цос,
который стоял с левой руки: «Куда ты спешишь, Чаадай? Ведь государь, твой родитель, на тебя
возлагал надежды изо всех своих сыновей. Я скажу тебе, какая жизнь была, когда вас еще на свете
не было:
40 Трудно передаваемый намёк иносказанием.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
Так сказал Коко-Цос.
§ 255. Тогда обратился к сыновьям Чингис-хан: «Как смеете вы подобным образом отзы-
ваться о Чжочи! Не Чжочи ли старший из моих царевичей? Впредь не смейте произносить подоб-
ных слов!» Улыбнулся при этих словах Чаадай и говорит: «Никто не оспаривает ведь ни заслуг
Чжочиевых, ни его достоинств, но ведь и то сказать: за убийство на словах не полагается тяжкого
наказания, точно так же как за причинение смерти языком с живого человека кожи не дерут. Ведь
оба мы с Чжочием старшие сыновья. Вот и будем мы парою служить батюшке-государю. И пусть
каждый из нас руку по самое плечо отхватит тому, кто будет фальшивить, пусть ногу но жилам
отхватит по самую голень тому, кто отставать станет. Огодай у нас великодушен, Огодая бы и на-
речь. Добро быть Огодаю при особе батюшки-государя, добро государю и батюшке преподать ему
наставление о Великой темной шапке!» На эти слова Чингис-хан заметил: «А ты, Чжочи, что ска-
жешь?» Чжочи, говорит: «Чаадай уж сказал. Будем служить парой с Чаадаем. Высказываемся за
Огодая!» – «К чему же, – говорит Чингис-хан, – к чему же непременно парой? Мать-земля велика.
Много на ней рек и вод. Скажите лучше – будем отдельно друг от друга править иноземными на-
родами, широко раздвинув отдельные кочевья. Да смотрите же вы оба, Чжочи с Чаадаем, крепко
держитесь только что данного друг другу слова! Не давайте подданным своим поводов для на-
смешек или холопам – для пересудов. Помните, как некогда было поступлено с Алтаном и Хуча-
ром, которые точно так же давали крепкое слово, а потом его не сдержали! Что с ними сталось то-
гда, помните? Теперь же вместе с вами будут выделены в ваши уделы и некоторые из потомков
Алтана и Хучара. Авось не сойдете с пути правого: постоянно имея их перед глазами!» Так сказав,
он обратился к Огодаю: «А ты, Огодай, что скажешь? Говори-ка!» Огодай сказал: «Как мне отве-
тить, что я не в силах? Про себя-то я могу сказать, что постараюсь осилить. Но после меня. А что
как после меня народятся такие потомки, что, как говорится «хоть ты их травушкой-муравушкой
оберни – коровы есть не станут, хоть салом обложи – собаки есть не станут!» Не выйдет ли тогда
дело по пословице: «Лося-сохатого пропустил, а за мышью погнался!» Что еще мне сказать? Да,
только всего я и могу сказать!» «Вот это дело говорит Огодай – сказал Чингис-хан. – Ну а ты, То-
луй, что скажешь? Говори!» Толуй отвечал: «А я, я пребуду возле того из старших братьев, кото-
рого наречет царь-батюшка. Я буду напоминать ему то, что он позабыл, буду будить его, если он
заспится. Буду эхом его, буду плетью для его рыжего коня. Повиновением не замедлю, порядка не
нарушу. В дальних ли походах, в коротких ли стычках, а послужу!» Чингис-хан одобрил его слова
и так повелеть соизволил: «Хасаровым наследием да ведает один из его наследников. Один же да
ведает наследием Алчидая, один – и наследием Отчигина, один же – и наследием Бельгутая. В та-
ковом-то разумении я и мое наследие поручаю одному. Мое повеление – неизменно. И если оное
не станете как-нибудь перекраивать, то ни в чем не ошибетесь и ничего никогда не потеряете. Ну,
а уж если у Огодая народятся такие потомки, что хоть травушкой-муравушкой оберни – коровы
есть не станут, хоть салом окрути – собаки есть не станут, то среди моих-то потомков ужели так-
таки ни одного доброго и не родится?» Так он соизволил повелеть.
§ 256. Собираясь в поход, Чингис-хан отправил к Тангутскому Бурхану посла с такою прось-
бой: «Ты обещал быть моею правой рукой. Так будь же ею теперь, когда я выступаю в поход на
Сартаульский народ, который порвал мои златые бразды». Не успел еще Бурхан дать ответа, как
Аша-Гамбу и говорит: «Не имеешь силы, так незачем и ханом быть!» И не дали они подкрепления,
воротив посла с высокомерным ответом. Тогда Чингис-хан сказал: «Мыслимо ли стерпеть подоб-
ное оскорбление от Аша-Гамбу? За подобные речи, что стоило бы прежде всего пойти войною на
них? Но отставить это сейчас, когда на очереди другие задачи! И пусть сбудется это тогда, когда, с
помощью Вечного Неба, я ворочусь, крепко держа золотые бразды. Довольно!»
§ 257. Вслед затем, в год Зайца (1219), Чингис-хан через Арайскии перевал пошел войною на
Сартаульский народ. С собою в этот поход он взял из ханш Хулан-хатуну, а управление Великим
Аурухом возложил на младшего брата, Отчигин-нойона. Чжебе был послан во главе передового
отряда, вслед за ним – отряд Субеетая, а за Субеетаем – отряд Тохучара. Отправляя этих трех пол-
ководцев, он дал им такой наказ: «Идите стороною, в обход, минуя пределы Солтана, так чтобы по
прибытии нашем вы вышли к нам на соединение». Чжебе так и пошел. Он обошел стороною, ни-
как не задевая города Хан-Мелика. Вслед за ним точно так же прошел и Субеетай, никого не за-
тронув. Но следовавший за ними Тохучар разорил пограничные Хан-Меликовы города и полонил
его землепашцев. Вследствие разорения его городов, Хан-Мелик открыл военные действия и дви-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
нулся на соединение с Чжалалдин-солтаном. Соединенными силами Чжалалдин-солтан и Хан-
Мелик двинулись навстречу Чингис-хану. В передовом отряде Чингис-хана шел Шиги-Хутуху.
Вступив с ним в бой, Чжалалдин-Солтан и Хан-Мелик потеснили отряд Шиги-Хутуху и, пресле-
дуя его, уже подошли к Чингис-хану, когда Чжебе, Субеетай и Тохучар общими силами ударили
на Чжалалдин-солтана и Хан-Мелика с тыла и в свою очередь нанесли им полное поражение, гоня
их и не давая им соединиться ни в городе Бухаре, ни в Несгябе или Отраре; по пятам преследуе-
мые до самой реки Шин, те стремительно бросились в реку, и тут в реке Шин погибло множество
Сартаульцев. Спасая свою жизнь, Чжалалдин-солтан и Хан-Мелик бежали вверх по течению реки
Шин. Чингисхан же, пройдя вверх по течению реки Шин и разорив Баткесен, ушел. Достигнув ре-
чек Эке-горохан и Геун-горохан, он раскинул стан в степи Баруан-кеер. Преследовать Чжалалдин-
солтана и Хан-Мелика он послал Чжалаирского Бала. Всемилостивейше он похвалил Чжебе с Су-
беетаем и сказал: «Помнишь, Чжебе, ты именовался когда-то Чжирхоадаем. Но, перейдя ко мне от
Тайчиудцев. ты стал ведь Чжебе-Пикой!» Тохучара же за то, что он самочинным разорением горо-
дов втянул в войну Хан-Мелика, Чингис-хан совсем уж было приговорил к смертной казни, но по-
том, сделав ему строжайший выговор, отставил от командных должностей и тем ограничил его
наказание.
§ 258. Затем, на обратном пути из степи Баруан-кеер Чингис-хан отправил Чжочи, Чаадая и
Огодая, приказав им переправиться через реку Амуй и, расположившись лагерем у города Урун-
гечи, осадить его. Толуя же он послал осаждать города Иру, Исебур и многие другие города. Когда
Чжочи, Чаадай и Огодай, донося Чингис-хану о том, что наши войска сосредоточены у города
Урунгечи, просили указаний, под чьей командою им состоять, Чингис-хан ответил им, что следует
им состоять под командой Огодая.
§ 259 Тем временем, покорив город Отрар, Чингис-хан двинулся оттуда и осадил город Се-
мисгяб. А отсюда пошел осаждать город Бухар. Затем, в ожидании прибытия Бала, он проводил
лето в летней резиденции Солтана, в горах у речки Алтан-горохан. Оттуда он послал Толую изве-
щение; «Время жаркое. Расположи должным образом войска, а сам присоединяйся к нам». Как раз
в эту пору Толуй взял города Иру, Исепур и другие. Разгромив город Систен, он громил город
Чухчерен, когда прибыл посол с этим известием. Разрушив город Чухчерен, он вернулся на стоян-
ку и присоединился к Чингис-хану.
§ 260. Царевичи Чжочи, Чаадай и Огодай, взяв город Орунгечи, поделили между собою, на
троих, и поселения и людей, причем не выделили доли для Чингис-хана. Когда эти царевичи яви-
лись в ставку, Чингис-хан, будучи очень недоволен ими, не принял на аудиенцию ни Чжочи, ни
Чаадая, ни Огодая. Тогда Боорчу, Мухали и Шиги-Хутуху стали ему докладывать: «Мы ниспро-
вергли непокорствовавшего тебе Сартаульского Солтана и взяли его города и народ. И все это
ведь Чингис-ханово: и взятый город Орунгечи и взявшие его и делившиеся царевичи. Все мы, и
люди твои и кони, радуемся и ликуем, ибо небеса и земля умножили силы наши, и вот мы сокру-
шили Сартаульский народ. Зачем же и тебе, государь, пребывать во гневе? Царевичи ведь сознали
свою вину и убоялись. Пусть будет им впредь наука. Но как бы тебе не расслабить воли цареви-
чей. Не признаешь ли ты за благо, государь, принять теперь царевичей!» Когда они так доложили,
Чингис-хан смягчился и повелел Чжочию с Чаадаем и Огодаем явиться и принялся их отчитывать.
Он приводил им древние изречения и толковал старину. Они же, готовые провалиться сквозь зем-
лю, не успевали вытирать пота со лбов своих. До того он гневно стыдил их и увещевал. Тут обра-
тились к Чингис-хану стрельцы Хонхай, Хонтохор и Сормаган: «Государь! Царевичи еще ведь
только обучаются бранному житью, наподобие тех серых соколов, которых только еще начинают
напускать на хватку. Добро ли смущать их подобным образом? Не впали бы они со страху в нера-
дение. А ведь у нас – всюду враг от заката солнца и до восхода его. Натравил бы ты лучше нас,
Тибетских псов своих, натравил бы на вражеский народ, и мы, умножаемые в силах небесами и
землей, мы доставили б тебе и вражеского золота с серебром и тканей с товарами, и людей с жи-
лищами их. Ты спросишь, что это за народ такой? А есть, говорят, в западной стороне Халибо-
Солтан Багдадского народа. На него бы мы и пошли!» Когда они так докладывали, государь все
возражал, но при этих последних словах смягчился Чингис-хан и стал отдавать им приказания. Он
милостиво обошелся со всеми троими и повелел Адаркидайцу Хонхаю и Долунгирцу Хонтохору
оставаться при нем, – а Сормахона отправил в поход на Багдадский народ, на Халибо-Солтана.
§ 261. Затем, он отправил в поход и Дорбетца Дорбо-Докшина на город Абту, принадлежа-
щий народу Ару-Мару-Мадасари, в земле, лежащей между двумя народами: Хиндус и Багдад.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
§ 262. А Субеетай-Баатура он отправил в поход на север, повелевая дойти до одиннадцати
стран и народов как-то: Канлин, Кибчаут, Бачжигит, Оросут, Мачжарат, Асут, Сасут, Серкесут,
Кешимир, Болар, Рарал (Лалат), перейти через многоводные реки Идил и Аях, а также дойти до
самого города Кивамен-кермен. С таким повелением он отправил в поход Субеетай-Баатура.
§ 263. После окончательного покорения Сартаульского народа Чингис-хан стал ставить по
всем городам охранных воевод, даругачинов. В это время явились к нему из города Урунгечи двое
Сартаульцев, по фамилии Хурумши, по именам Ялавачи и Масхут, отец с сыном. Они беседовали
с Чингис-ханом о городских законах и обычаях, и он убедился в их сходстве с Законом-Йосун.
Посему он и поручил сыну его, Масхут Харумшию, совместно с нашими даругачинами, ведать го-
родами Бухар, Семисген, Урунгечи, Удан, Кисхар, Уриян, Гусендарил и прочими. А Ялавачия увез
с собою и поручил ему ведать Китадским столичным городом Чжунду. Из Сартаульских же людей
он поставил советников-соправителей при Монгольских даругачинах в Китае, так как они имели
возможность получить указания о городских законах и установлениях у Ялавачия с Масхутом.
§ 264. Среди Сартаульского народа Чингис-хан провел семь лет. Тут он дождался возвраще-
ния Чжалаиртайского Бала, который, переправясь через реку Шин, преследовал Чжалалдин-
Солтана и Хан-Мелика до самой Хиндусской земли. Потеряв с ними соприкосновение, в поисках
беглецов он дошел даже до середины Хиндусской страны, но будучи не в силах вести дальнейшее
преследование, он повернул назад и, разорив и полонив пограничный Хиндусский народ и набрав
множество верблюдов и легченыя козлов, прибыл к Чингис-хану. Тогда государь Чингис-хан вер-
нулся на родину, проведя на пути одно лето на Эрдиши, и на седьмой год похода, в год Курицы
(1225), расположился в царских дворцах, в Тульском Темном Бору – Хара-тун.
XII.СМЕРТЬ ЧИНГИС-ХАНА. ЦАРСТВОВАНИЕ ОГОДАЯ.
§ 265. Порешив итти на Тангутов по окончании зимнего периода того же года, Чингис-хан
провел новый переучет войска и осенью года Собаки (1226) выступил в поход на Тангутов. Из
ханш за государем последовала Есуй-хатун. По пути во время облавы на Арбухайских диких ло-
шадей-хуланов, которые водятся там во множестве, Чингис-хан сидел верхом на коричнево-сером
коне. При налете хуланов, его коричнево-серый поднялся на дыбы, причем государь упал и сильно
расшибся. Поэтому сделали остановку в урочище Цоорхат. Прошла ночь, а на утро Есуй-хатун
сказала царевичам и нойонам: «У государя ночью был сильный жар. Надо обсудить положение».
Тогда царевичи и нойоны собрались на совет, и Хонхотайский Толун-черби подал такое мнение:
«Тангуты – люди оседлые, живут в глинобитных городищах. Ужели они могут куда уйти, взвалив
на спины свои глинобитные городища? Ужели они решатся бросить свои насиженные места? По-
этому нам следовало бы отступить, а по излечении государя от недуга, снова выступить в поход».
Все царевичи и нойоны одобрили это мнение. Когда же представили его на усмотрение государя,
Чингис-хан: сказал: «Тангуты чего доброго подумают, что мы ушли из трусости. Поэтому мы,
возможно, и отступим, но не ранее, чем пошлем к Тангутам посла и тут же в Цоорхатах дождемся
от них ответа и сообразим его». Тут же он продиктовал послу следующее: «Некогда ты, Бурхан,
обещал быть со своими Тангутами моею правой рукой, вследствие чего я и звал тебя в поход на
Сартаулов, которые нарушили условия мирного договора. Но ты, Бурхан, не только не сдержал
своего слова и не дал войска, но еще и ответил мне дерзкими словами. Занятый другими мыслями,
я решил посчитаться с тобою потом. Ныне, совершив Сартаульский поход и, с помощью Вечного
Неба, обратив Сартаульский народ на путь правый, я возвратился и иду к тебе, Бурхан, потребо-
вать отчета». На это послание Бурхан отвечал послу: «Оскорбительных слов я не произносил!» Но
тут вмешался Аша-Гамбу и говорит: «Это я произнес оскорбительные слова! А теперь, если вы,
Монголы, как любители сражений, хотите сражаться, то есть у меня для этого Алашайское коче-
вье, есть и решетчатые юрты, есть и вьючные верблюды. Ступайте в Алашай и жалуйте ко мне.
Там и сразимся мы. Если же вам нужны золото с серебром да ткани с товарами, то идите в Эрихай
(Нин-ся), в Эричжоу (Си-лян)». Такой ответ он дал послу. Когда этот ответ доложили Чингис-
хану, он, все еще больной, сказал: «Довольно! Как можно думать об отступлении, снеся такие ос-
корбительные речи? Меня и мертвого стали бы преследовать эти надменные слова. За них и идем.
Да будет воля Вечного Неба!» Стремительно двинувшись на Алашай, он разбил в сражении Аша-
Гамбу, загнал в Алашайские горы и там захватил его самого и в прах развеял и полонил его народ
с решетчатыми юртами и вьючными верблюдами. Истребив Тангутских витязей и Бинсайдов их,
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
он отдал всех прочих Тангутов на поток и разграбление войску.
§ 266. Проводя лето в снежных горах, Чингис-хан, разослав отряды, приказал до конца выло-
вить тех Тангутов с решетчатыми юртами и вьючными верблюдами, которые, при отступлении
Аша-Гамбу вместе с ним забрались в горы. Боорчу с Мухалием он при этом милостиво разрешил
брать, сколько хватит сил. Сверх того повелеть соизволил: «Я жаловал Боорчу с Мухалием, но еще
не давал им доли из Китадской добычи. Разделите же вы между собою пополам Китадских Чжу-
инцев. Их благородных юношей берите себе в сокольничие и в свиту свою. А благородных девиц
приучайте служить сенными девушками при женах, ваших. Ведь Харакиданьские Чжуинцы были
излюбленными и доверенными людьми у Китадского Алтан-хана. Ну, а у меня излюбленными и
доверенными людьми состоите вы, Боорчу с Мухалием!»
§ 267. Из снежных гор Часуту Чингис-хан двинулся к городу Урахай и осадил его. Выступив
же из Урахая, он предпринял осаду города Дормехай (Лин-чжоу), когда явился к нему просить ау-
диенции Бурхан. Готовясь к представлению Чингис-хану, Бурхан подобрал для подношения госу-
дарю, подобрал по мере, цветам и мастям всяких предметов и вещей в девятикратном числе, как
то: золота с серебром, посуды с утварью, юношей с девушками, меринов с верблюдами и, во главе
всего этого, золотые кумирни. И вот, разрешив ему представиться, государь принял Бурхана в се-
нях, за дверьми. Во время же этой аудиенции Чингис-хан почувствовал себя дурно. На третий день
после аудиенции Чингис-хан соизволил повелеть: «Переименовать Илуху-Бурхана в Шидургу-
Честного. А так как вместо Илуху-Бурхана будет теперь на свете Шидургу-Честный, то Чингис-
хан и повелевает проводить на тот свет Илуху. Проводить же его на тот свет повелевается лично
Толун-чербию!» Когда Толун-черби доложил государю, что он наложил руки на Илуху и покон-
чил с ним, Чингис-хан соизволил повелеть: «Когда я шел потребовать отчета у Тангутского народа
и по дороге предпринял известную облаву на Арбухайских хуланов, то никто иной, как Толун-
черби, подал мнение о необходимости прежде всего излечить мою болезнь. Так он болел душою о
моем здоровье! Ныне Вечное Небо умножило мои силы и предало в руки мои такого друга, кото-
рый прислал мне яду в речах своих. Мы совершили свое отмщение. Пусть же возьмет Толун себе в
дар тот походный дворец, вместе со всею утварью, который доставил сюда Илуху».
§ 268. Разгромив Тангутский народ и покончив с Илуху-Бурханом, переменованным в Ши-
дургу, государь соизволил повелеть: «Так как я истребил Тангутов до потомков потомков их и да-
же до последнего раба – мухули-мусхули угай болган, то пусть напоминают мне о таковом пого-
ловном истреблении за каждым обедом, произнося слова: «Мухули-мусхули угай!» Дважды
ополчаясь на Тангутский народ за нарушение данного слова, Чингис-хан, после окончательного
разгрома Тангутов, возвратился и восшел на небеса в год Свиньи (1227). Из Тангутской добычи он
особо щедро наградил Есуй-хатун при самом отшествии своем.
§ 269. В год Мыши (1228) в Келуренском Кодеу-арале собрались все полностью: Чаадай, Ба-
ту и прочие царевичи Правой руки; Отчигин-нойон, Есунге и прочие царевичи Левой руки; Толуй
и прочие царевичи Центра; царевны, зятья, нойоны-темники и тысячники. Они подняли на ханство
Огодай-хана, которого нарек Чингис-хан. Старший его брат Чаадай, возведя своего младшего бра-
та Огодая на ханский престол, вместе с Толуем, передал во власть его телохранителей государя и
отца своего – кебтеулов, стрельцов и 8000 турхаутов: «Состоявшую при особе моего родителя и
государя тьму собственных его кешиктенов». Точно таким же образом он передал во власть Ого-
дая и Голун улус (удел центра).
§ 270. Будучи, в качестве младшего брата, возведен на престол и поставлен государем над
тьмою императорской гвардии кешиктенов и Центральною частью государства, Огодай, по пред-
варительному соглашению со своим старшим братом Чаадаем, отправил Оготура и Мункету в по-
мощь Чормахану, который продолжал военные действия против Халибо-Солтана, не законченные
еще при его родителе, Чингис-хане. Точно так же он отправил в поход Бату, Бури, Мунке и многих
других царевичей на помощь Субетаю, так. как Субетай-Баатур встречал сильное сопротивление
со стороны тех народов и городов, завоевание которых ему было поручено еще при Чингис-хане, а
именно – народов Канлин, Кибчаут, Бачжигит, Opycyт, Асут, Сесут, Мачжар, Кешимир, Сергесут,
Булар, Келет, а также и городов за многоводными реками Адил и Чжаях, как то: Мекетмен, Кер-
мен-кеибе и прочих. При этом на царевича Бури было возложено начальствование над всеми эти-
ми царевичами, отправленными в поход, а на Гуюка – начальствование над выступившими в по-
ход частями из Центрального улуса. В отношении всех посылаемых в настоящий поход было
повелено: «Старшего сына обязаны послать на войну как те великие князья-царевичи, которые
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
управляют уделами, так и те, которые таковых в своем ведении не имеют. Нойоны-темники, ты-
сячники, сотники и десятники, а также и люди всех состояний, обязаны точно так же выслать на
войну старшего из своих сыновей. Равным образом старших сыновей отправят на войну и царевны
и зятья». При этом Огодай-хан присовокуплял: «Точно так же и настоящее положение, о посылке
на войну старшего из сыновей, исходит от старшего брата, Чаадая. Старший брат, Чаадай, сооб-
щал мне: царевича Бури должно поставить во главе отрядов из старших сыновей, посылаемых в
помощь Субетаю. По отправке в поход старших сыновей получится изрядное войско. Когда же
войско будет многочисленно, все воспрянут и будут ходить с высоко поднятой головой. Враже-
ских же стран там много, и народ там свирепый. Это – такие люди, которые в ярости принимают
смерть, бросаясь на собственные мечи. Мечи же у них, сказывают, остры. Вот почему я, Огодай-
хан, повсеместно оповещаю о том, чтобы нам, со всею ревностию к слову нашего старшего брата
Чаадая, неукоснительно выслать на войну старших сыновей. И вот на основании чего отправляют-
ся в поход царевичи Бату, Бури, Гуюк, Мунке и все прочие».
§ 271. Затем, Огодай-хан послал испросить совета у старшего своего брата Чаадая, которому
сообщал: «Воспринял я все уготованное родителем Чингис-ханом. И спрашивается: ради каких же
достоинств своих? Посему я испрашивал бы совета и согласия у брата своего Чаадая, не высту-
пить ли мне в поход на Китай, так как государь наш батюшка оставил незаконченным дело поко-
рения Алтан-хана Китадского». Одобряя это намерение, Чаадай отвечал: «Зачем откладывать дело
в долгий ящик? Поставьте хорошего человека в Ауруке и выступайте, а я пошлю войска отсюда».
Тогда Огодай-хан оставил Олдахара правителем Великой орды – Еке Ордос.
§ 272. Сам же Огодай-хан, в год Зайца (1251), выступил в поход на Китай. Чжебе был от-
правлен передовым. Огодай-хан сразу же разгромил Китадскую рать и, ломая ее как сухие сучья,
перешел через Чаб-чияльский перевал и разослал в разные стороны отряды для осады различных
Китадских городов. Но тут Огодай-хана постигла болезнь: у него отнялся язык. В великом беспо-
койстве созвали китадских шаманов и приказали им ворожить. Ворожба показала, что это жестоко
неистовствуют духи, владыки Китадских земель и вод, неистовствуют вследствие захвата их лю-
дей и жилищ, а также вследствие разрушения принадлежащих им городов и деревень. Пробовали
посредством гадания по внутренностям животных вопрошать духов, не желают ли они принять в
качестве выпкупа-дзолик – золота с серебром, или скота и всякого съестного. Но было отвечено,
что на этих условиях не только не успокоятся, но еще сильнее будут неистовствовать день и ночь.
Когда же затем, посредством того же гадания, поставили вопрос, не примут ли духи в качестве
выкупа родственника больного, то в это самое время хан открыл глаза и попросил воды. Вышил
он и спрашивает: «Ну, что же вышло?» Тогда шаманы доложили ему: «Духи, владыки Китадских
земель и вод, жестоко неистовствуют вследствие захвата их людей и жилищ. Мы предложили им в
качестве выкупа все, что только они могли бы пожелать. Но они соглашаются перестать только за
выкуп родным человеком, а иначе угрожают поднять еще более свирепое неистовство. Доклады-
ваем об этом на усмотрение его величества». Когда они так доложили, государь спросил: «А кто
при мне из царевичей?» Был же при нем Толуй, который и сказал ему: «Блаженной памяти роди-
тель наш, государь, Чингис-хан, выбрав тебя, старший брат мой и царь, выбрав, как выбирают ме-
рина, и ощупав, как ощупывают барана, тебе лично указал на великий царский престол и на твое
величество возложил всенародное бремя. А мне ведь повелено только быть возле хана, старшего
брата, чтобы будить его от сна и напоминать позабытое. И еслиб теперь я не уберег тебя, то кого
же стал бы будить от сна и напоминать позабытое. И именно сейчас я заступлю своего брата и го-
сударя, когда на самом деле с ним еще ничего не случилось, но все Монголы уже полны сиротской
скорби, а китайцы – ликования. Я ломал хребет у тайменя, я сокрушал хребет у осетра. Я побеж-
дал пред лицом твоим, я сражался и за глазами. Высок я станом и красив лицом. Читайте ж, шама-
ны, свои заклинания, заговаривайте воду!» Когда он так сказал, шаманы, произнеся заклинания,
заговорили воду, а царевич Толуй выпил и говорит, посидев немного молча: «Опьянел я сразу!
Побереги же, государь и старший брат мой, побереги до тех пор, пока очнусь я малых сирот сво-
его младшего брата и вдову его Беруде, побереги до тех пор, пока я не приду в себя. Все, что хотел
сказать, я сказал. Опьянел!» И проговорив эти слова, он вышел вон. Дело же обстояло так, что в
действительности (кончины Толуя) не последовало.
§ 273. Вскоре же после того Огодай-хан ниспроверг Алтан-хана и дал ему новую кличку –
Сяосы, т. е. половой, прислужник. Набрав золота, серебра, златотканных узорчатых штофов, тка-
ней и товаров, коней и прислуги, поставив всюду разведчиков – алгинчинов и воевод – баскаков-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
танмачинов, а в столичных городах, Наньгин и Чжунду, поставив даругачинов Огодай-хан благо-
получно возвратился на родину и поселился в Хара-хоруме.
§ 274. Между тем Чормахан-хорчи привел к покорности Багдадский народ. Получив извес-
тия, что тамошняя земля хороша и славится хорошими товарами Огодай-хан повелел Чормахан-
хорчину оставаться там в должности баскака-танмачи и ежегодно поставлять ему следующие ме-
стные произведения: желтое и литое золото, златотканные парчи и штофы с золотыми вышивками,
жемчуга, перламутры, длинношеих и длинноногих западных коней, темногнедых верблюдов-
элеут, павлинов, верблюдов-кичидут, вьючных мулов-хачидут и обыкновенных мулов-луусут. По-
сланные в помощь Субетаю царевичи Бату, Буря, Гуюк, Мунке и все другие царевичи, покорив,
народы Канлин, Кипчаут и Бачжигит, разрушили города Эчжил, Чжаях и Meгeт, а также совер-
шенно разгромили и полонили Орусутов. Они полностью покорили Асутов и Сесутов, а также на-
селение городов Белерман, Керман-кива и прочих городов, поставили даругачинов и танмачинов и
возвратились на родину. Относительно Есудер-хорчина который был послан в помощь Чжалаир-
тай-хорчину, уже давно находившемуся в походе против Чжурчжетских Солонгосцев, относи-
тельно Есудер-хорчина последовало повеление о назначении его тамошним баскаком-танма.
§ 275. Из Кипчакского похода Батый прислал Огодай-хану следующее секретное донесение:
«Силою Вечного Неба и величием государя и дяди мы разрушили город Мегет и подчинили твоей
праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья,
порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как
старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За
это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали со-
бираться уезжать, причем Бури выразился так: «Как смеет пить чару раньше всех Бату, который
лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых
баб, которые лезут равняться!» А Гуюк, говорил: «Давай-ка мы поколем дров на грудях у этих баб,
вооруженных луками! Задать бы им!» Эльчжигидаев сын Аргасун добавил: «Давайте-ка мы впра-
вим им деревянные хвосты!» Что же касается нас, то мы стали приводить им всякие доводы об
общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов, но так все и разошлись непримиренные
под влиянием подобных речей Бури с Гуюком. Об изложенном докладываю на усмотрение госу-
даря и дяди».
§ 276. Из-за этого Батыева доклада государь до того сильно разгневался, что не допустил
(старшего своего сына) Гуюка к себе на прием. Он говорил: «У кого научился этот наглец дерзко
говорить со старшими? Пусть бы лучше сгнило это единственное яйцо. Осмелился даже восстать
на старшего брата 41. Вот поставлю-ка тебя разведчиком-алгинчином да велю тебе карабкаться на
городские стены, словно на горы, пока ты не облупишь себе ногтей на всех десяти пальцах! Вот
возьму да поставлю тебя танмачином-воеводой да велю взбираться на стены крепко кованые, пока
ты под корень не ссучишь себе ногтей со всей пятерни! Наглый ты негодяй! А Аргасун у кого вы-
учился дерзить нашему родственнику и оскорблять его? Сошлю обеих: и Гуюка, и Аргасуна. Хотя
Аргасуна просто следовало бы предать смертной казни. Да, скажете вы, что я не ко всем одинаков
в суде своем. Что касается до Бури, то сообщить Батыю, что он отправится объясняться к (своему
отцу) Чаадаю, нашему старшему брату. Пусть его рассудит брат Чаадай!»
§ 277. Тогда приступили к нему с докладом царевич Мангай, нойон Алчидай-Хонхортай-
цзанги и другие нойоны, и сказали: «По указу твоего родителя, государя Чингис-хана, полагалось:
полевые дела и решать в поле, а домашние дела дома и решать. С вашего ханского дозволения ска-
зать, хан изволил прогневаться на Гуюка. А между тем дело это полевое. Так не благоугодно ли
будет и передать его Батыю? Выслушав этот доклад, государь одобрил его и, несколько смягчив-
шись, позвал Гуюка и принялся его отчитывать: «Говорят про тебя, что ты в походе не оставлял у
людей и задней части, у кого только она была в целости, что ты драл у солдат кожу с лица. Уж не
ты ли и Русских привел к покорности этою своею свирепостью? По всему видно, что ты возомнил
себя единственным и непобедимым покорителем Русских, раз ты позволяешь себе восставать, на
старшего брата. Не сказано ли в поучениях нашего родителя, государя Чингис-хана, что множест-
во – страшно, а глубина – смертоносна? То-то вы всем своим множеством и ходили под крылыш-
ком у Субеетая с Бучжеком, представляя из себя единственных вершителей судеб. Что же ты чва-
41 Бату – старший сын Чжочи, старший двоюродный брат Гуюка.
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
нишься и раньше всех дерешь глотку, как единый вершитель, который в первый раз из дому-то
вышел, а при покорении Русских и Кипчаков не только не взял ни одного Русского или Кипчака, а
даже и козлиного копытца не добыл. Благодари ближних, друзей моих Мангая да Алчидай-
Хонхотай-цзангина с товарищами за то, что они уняли трепетавшее сердце, как дорогие друзья
мои, и, словно большой ковш, поуспокоили бурливший котел. Довольно! Дело это, как полевое
дело, я возлагаю на Батыя. Пусть Гуюка с Аргасуном судит Батый!» И с этими словами, он ото-
слал его, а Бури передал в распоряжение старшего брата Чаадая.
§ 278. Затем, Огодай-хан изволил повелеть: «Подтверждаем к неуклонному исполнению все
опубликованные ранее указы и распоряжения нашего родителя и государя Чингис-хана относи-
тельно состоявших при его особе кебтеулах, хорчинах, турхаутах и всей гвардии кешиктенов, а
именно: хорчины и турхауты попрежнему несут свою дневную службу на установленных постах,
каковые передают еще засветло кебтеулам и ночуют вне дворца. Ночью кебтеулы занимают посты
вокруг нашего дворца. После заката солнца кебтеулы задерживают на всю ночь всех прохожих.
Кебтеулы, которые остановят человека, пытающегося проникнуть самовольно за ограду дворца в
то время, когда все люди уже разошлись по домам, обязаны срубить тому человеку голову по са-
мые плечи. Если кто придет ночью по спешному делу, то обязан, сказавшись предварительно кеб-
теулам, говорить свое дело в присутствии их, стоя с задней стороны юрты. За входом и выходом
из дворца наблюдают, совместно с кебтеулами, ясаулы Хонхортай и Ширахан с товарищами. На-
дежен только тот кебтеул, который ни на шаг не отступает от слов приказа. Как ни был верен Эль-
чжигидай, но все же был схвачен кебтеулами за то, что вечером проходил мимо кебтеулов! Не
дозволяется расспрашивать о числе кебтеулов. Не дозволяется проходить мимо кебтеулов или ме-
жду ними. Подлежит задержанию всякий, кто попытается пройти мимо или через кебтеулов. У то-
го, кто будет расспрашивать о числе кебтеулов, отбирается кебтеулами лошадь с седлом и обро-
тью, а также и платье. Никто не смеет помещаться выше кебтеульских постов. Кебтеулы заведуют
хранением знамен, барабанов, пик, посуды и утвари, а также распоряжаются мясом для поминаль-
ных тризн. Они же хранят дворцовые юрты-телеги. Когда мы не выступаем в поход, то без нас не
должны выступать и кебтеулы. Когда мы отправляемся на соколиную охоту или звериную облаву,
с нами отправляется и известная часть кебтеулов, оставляя при дворцовых юртах-телегах потреб-
ное количество кебтеулов, смотря по обстоятельствам. Распорядители кочевьями, из числа кебте-
улов, отводят места для стоянки Двора государева. У дверей дворца дежурят кебтеулы-дверники.
Все кебтеулы находятся под ведением Хадаана-тысячника. Порядок кебтеульских очередей уста-
навливается следующий: в первую очередь вступают на дежурство и располагаются равными час-
тями, справа и слева от дворца, Хадаан с Булхадаром, во вторую очередь – Амал с Чанаром, кото-
рые располагаются так же, в третью – Хадай с Хори-Хачаром, располагаясь в том же порядке, в
четвертую – Ялбах с Хариударом – в том же порядке. Первые две очереди – Хадаана с Булхадаром
и Амала с Чанаром-выступают на дежурство со своих квартир, находящися слева от дворца, а вто-
рые две очереди-Хадая с Хори-Хачаром и Ялбаха с Хариударом – выступают на дежурство со
своих квартир, находящихся справа от дворца. Всеми этими четырьмя очередями кебтеулов ведает
Хадаан. Располагаясь постами вокруг дворца, кебтеулы имеют особое наблюдение за дверьми.
Хорчины-стрельцы Есун-теей, Бугидая, Хорхудаха и Лаблахая, также составляя четыре очереди,
вступают в дежурство совместно с подлежащими четырьмя командами турхаудов для ношения
сайдаков. Точно так же попрежнему распределяются и очереди назначенных на прежних основа-
ниях из принцев крови старейшин турхаудских дежурств, а именно: в первую очередь вступают в
дежурство со своими турхаудами старые командиры Алчидай с Хонгор-Тахаем, но взаимному со-
глашению; во вторую очередь, в таком же порядке, – Темудер с Гучжеем. Мангутай, имея в своем
подчинений запасную команду, вступает со своими турхаудами в третью очередь. Во главе всех
нойонов стоит Эльчжигидай, распоряжениям которого подчиняются все. Дежурный, пропустив-
ший дежурство, согласно прежнему указу, наказуется тремя палочными ударами. Тот же дежур-
ный, пропустивший дежурство во второй раз, наказуется семью палочными ударами. Тот же де-
журный, в третий раз пропустивший дежурство без разрешения старейшины или не по болезни, а
по другим не заслуживающим уважения причинам, признается нежелающим служить у нас и, по
отбытии наказания в тридцать и семь палочных ударов, подлежит высылке в места отдаленные, с
глаз долой. Если пропуск дежурства произошел вследствие несоблюдения дежурными старейши-
нами правила об обязательной перекличке, то ответственность падает на старейшину. Старейши-
ны обязаны в каждую третью очередь, при смене, объявлять кешиктенам настоящий приказ. За-
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
конному взысканию подлежат лишь те провинившиеся кешиктены, которые слушали приказ. За
необъявление же приказа несут ответственность старейшины. Старейшины дежурств, не взирая на
свое высокое положение, не имеют права чинить каких-либо самоуправств по отношению к ро-
весникам нашим кешиктенам, не доложив нам. О привлечении виновных к ответственности они
обязаны представлять нам. Мы сами покараем смертною казнью тех, кто повинен смерти, и под-
вергнем должному наказанию тех, кто его заслужил. Но те лица, которые, уповая на свое высокое
положение, вместо доклада нам, будут прибегать к рукоприкладству, те получат должное возмез-
дие: за кулак-кулак, и за палки – палки. Мой кешиктен по положению своему выше армейского
нойона-тысячника, а котчин-оруженосец кешиктена – выше армейских нойонов-сотников и десят-
ников. Поэтому подлежит ответственности всякий тысячник, который вздумает тягаться с моим
кешиктеном».
§ 279. Затем Огодай-хан сообщил на одобрение брата Чаадая о нижедующем: «Не будем об-
ременять государство, с такими трудами созданное родителем нашим и государем Чингис-ханом.
Возрадуем народ тихим благоденствием, при котором, как говорится, ноги покоятся на полу, а ру-
ки – на земле. Получив все готовое от государя родителя, введем порядки необременительные для
народа. Пусть взнос в государственную продовольственную повинность-шулен – будет отныне в
размере одного двухгодовалого барана со стада. Равным образом по одной овце от каждой сотни
овец пусть взыскивают в налог в пользу неимущих и бедных. Затем, как можно допускать такой
порядок, когда с народа же в каждом отдельном случае, взимается и питьевая натуральная повин-
ность-ундан – при сборах с него очередных нарядов людьми и лошадьми. В устранение этого не-
обходимо повсюду от каждой тысячи выделить кобыл и установить их подой; поставить при табу-
нах доильщиков, выставить постоянно сменяемых распорядителей кочевьями, нунтукчинов,
которые одновременно будут и унгучинами, заведующими конским молодняком. Далее, при каж-
дом созыве сейма князей надлежит раздавать подарки. Для этой цели мы учредим охраняемые го-
родища с магазинами, наполненными тканями, серебряными слитками, сайдаками, луками, латами
и прочим оружием. Для несения охраны выделим отовсюду городничих – балагачинов и интен-
дантских смотрителей – амучинов. В дальнейшем необходимо произвести по всему государству
раздел земельно-кочевых и водных угодий. Для этого дела представлялось бы необходимым из-
брать от каждой тысячи особых нунтуучинов – землеустроителей по отводу кочевий. Затем, в на-
шем гобийском районе-Цоль гачжар-ныне никто, кроме диких зверей, не обитает. Между тем там
на широком просторе могли бы селиться и люди. Посему следовало бы, по надлежащем изыска-
нии, устроить в гобийском районе колодцы, обложенные кирпичом, возложив это дело на нунтуу-
чинов, во главе с Чанаем и Уйгуртаем. Далее, при настоящих способах передвижения наших по-
слов, и послы едут медленно и народ терпит немалое обременение. Не будет ли поэтому
целесообразнее раз навсегда, установить в этом отношении твердый порядок: повсюду от тысяч
выделяются смотрители почтовых станций – ямчины и верховые почтари – улаачины; в опреде-
ленных местах устанавливаются станции – ямы, и послы впредь обязуются, за исключением чрез-
вычайных обстоятельств, следовать непременно по станциям, а не разъезжать по улусу. Я полагал
бы правильным возложить доклады нам по этому делу на Чаная и Болхадара, как на людей, пони-
мающих это дело, представляя об изложенном на усмотрение старшего брата Чаадая и на его
одобрение в случае признания им предложенных мероприятий целесообразными». Все эти пред-
ложения брат Чаадай, после надлежащих вопросов, одобрил и ответил: «Так именно и сделайте».
При этом он присовокупил с своей стороны: «Я тоже озабочусь учреждением ямов, поведя их от-
сюда навстречу вашим. Кроме того, попрошу Батыя провести ямы от него навстречу моим. Из до-
ложенных мне мероприятий насчитаю самым правильным учреждение ямов».
§ 280. Тогда Огодай-хан издал следующий указ: «Нижеследующее полностью одобрили:
старший брат Чаадай, Батый и прочие братья, князья Правой руки; Отчигин-нойон, Егу и прочие
братья, князья Левой руки; царевны и зятья Центра, а также нойоны-темники, тысячники, сотники
и десятники. Слушали и полностью одобрили вопросы: относительно целесообразности выдела по
одной двухлетней овце с каждого стада в год в натуральную повинность-шулен – для государя,
Далай-хагана; о желательности сбора по одной годовалой овце с каждой сотни овец в качестве на-
лога в пользу неимущих и бедных; об ускорении движения послов а вместе с тем и облегчении тя-
гот для населения государства посредством установления ямов и выдела ямчинов и улаачинов. В
виду этого, высочайшим указом моим, по соглашению с братом Чаадаем и с его одобрения, вво-
дится ежегодная натуральная повинность, со всего народа, со всех тысяч, по одному двухлетнему
Эпосы, легенды и сказания: «Сокровенное сказание Монголов»
барану со стада на царское продовольствие и по одной годовалой овце с каждой сотни овец в
пользу неимущих и бедных. Учреждается выдел кобыльего стада и прикрепление к нему унгучи-
нов-надсмотрщиков за молодняком. Учреждаются должности уягучинов, балагачинов и амучинов.
Начальствующими лицами над учреждением ямов поставлены Арацян и Тохучар, которые, сооб-
разно с местными условиями, установят станционные пункты и укомплектуют их ямчинами и
улаачинами. При этом на каждом яме должно быть по двадцати человек улаачинов. Отныне
впредь нами устанавливается для каждого яма определенное число улаачинов, лошадей, баранов
для продовольствия проезжающим, дойных кобыл, упряжных волов и повозок. И если впредь у
кого окажется в недочете хоть коротенькая веревочка против установленного комплекта, тот по-
платится одной губой, а у кого недостанет хоть спицы колесной, тот поплатится половиною носа».
§ 281. Огодай-хан говорил: «Взойдя на родительский великий престол, вот что совершил я
после деяний государя и родителя. Я окончательно покорил Лихудский народ (Гиньское царство)
– это во-первых. Во-вторых, я учредил почтовые станции для ускорения передвижения наших по-
слов, а так же для осуществления быстрейшей доставки всего необходимого. В-третьих, я прика-
зал устроить колодцы в безводных землях, чем доставлю народу воду и корма, и наконец, учредив
должности алгинчинов и танмачинов, установил полный покой и благоденствие для всего госу-
дарства. Итак, я прибавил четыре своих дела к деяниям своего родителя, государя. Но вот и по-
грешности мои. Будучи возведен на государев родительский великий престол и восприяв на плечи
свои все государственное бремя, бываю я одолеваем темным вином. Вот первая моя вина. А вто-
рая вина моя состоит в тех упущениях, которые проистекли от захватов по наущению беспутных
женщин, девиц из улуса дяди Отчигина. Непристойно было императору впадать в беззаконные
упущения и пороки. Вы спросите за тем, что за вина такая извести, как я извел тайно, Дохолху. Да,
это было тяжкое преступление погубить Дохолху, который всегда шел впереди всех пред очами
своего государя, моего родителя-хана. Кому же теперь предварять всех, указуя путь, на глазах мо-
их? Признаю вину свою в том, что по не разумной мести погубил человека, который пред очами
хана-родителя опережал всех в ревностном исполнении Правды-Торе. Наконец, есть и еще вина.
Из жадности я все боялся, как бы дикий зверь не перебежал к моим братьям. И вот, чтобы создать
к нему преграды, я приказывал строить глинобитные стены и выслушивал упреки от братьев.
Итак, я прибавил четыре дела к деяниям государя-отца и в четырех же делах погрешил».
§ 282. Написанно во время пребывания Двора в урочище Долоан-болдах Келуренского Ко-
дее-арала, что между двумя урочищами (?) Шильгим и Цек, в седьмой месец Хуран-сара, года
Мыши (1240), во время происхождения там Великого сейма – Хурил.