Шаманизм в Монголии

ИСТОРИЯ МОНГОЛИИ

ПУБЛИКАЦИИ

2.2. ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО СССР И МНР
(выдержки из диссертации Джагневой О.А.)

Первые предложения советского правительства установить с Монголией нормальные отношения, предпринимались задолго до 1921 г., когда между РСФСР и Монголией были установлены дипломатические отношения. В марте 1918 г. Москва сообщила правительству автономной Монголии о том, что советская Россия отказывается от всех прежних договоров царского времени и готова установить с монгольским государством равноправные отношения. В августе 1919 г. с советской стороны поступило новое обращение к народу и правительству автономной Монголии, в котором сообщалось о признании за монгольским народом права самостоятельно устраивать свою государственную жизнь и предлагалось незамедлительно установить дипломатические отношения. И хотя официальные тогдашние власти Монголии оставили эти обращения без ответа, советское руководство продолжало осуществлять курс на восстановление традиционных связей с монголами, поддержание их национально-освободительного движения, укрепление позиций новой России на Дальнем Востоке. В июне 1920 г. в пограничном городе Троицкосавске начало работать представительство Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) России в Монголии.
 

Тяготение Монголии к тесным связям с советской Россией особенно обнаружилось в период подготовки Народной революции 1921 г. Фактически у Внешней Монголии в то время не было другой альтернативы. В лице РСФР, а затем Советского Союза (с 1924 г.) она встретила государство, отказавшееся от договоров царского правительства и решительно вставшее на путь поддержки национально-освободительного движения во всем мире. Идеалы освобождения от поработителей были понятны и близки даже в основном неграмотному и полуграмотному населению Монголии - кочевому аратству. Именно в начале 1920-х гг. между Россией и Внешней Монголией зародились отношения добрососедства и взаимной поддержки, на многие годы вперед определившие траекторию эволюции советско-монгольских отношений. Фундамент этих отношений был заложен решающей ролью России в обеспечении победы Монгольской народной революции 1921 года, доверием руководства Внешней Монголии к новому правительству России. 18 марта 1921 г. Народная армия Монголии освободила от отрядов китайских милитаристов город Маймачен, расположенный на монгольско-российской границе. Это было первой важной победой Народной армии, положившей начало всенародному вооруженному восстанию. В то время столица Монголии Урга (переименована в Улан-Батор в 1924 г.) и значительная часть монгольской территории оставались в руках белогвардейских отрядов под командованием барона Унгерна. Для окончательной победы над противником Монголии требовался союзник. 10 апреля 1921 года Временное народное правительство направило правительству РСФСР ноту с просьбой об оказании помощи в борьбе с белогвардейскими бандами. Правительство РСФСР эту просьбу удовлетворило.
 

5-6 июля 1921 г. советско-монгольские экспедиционные части, не встречая сопротивления (отряды барона Унгерна накануне покинули Ургу), вошли в столицу Внешней Монголии.
 

8 июля в Ургу прибыло революционное правительство, во главе с премьер-министром Д. Бодо Оно провозгласило переход власти из рук теократического правительства в руки революционеров. 10 июля состоялась передача власти Народному правительству от правительства дореволюционной Монголии, возглавляемого духовным владыкой - Богдо-гегеном. Этот акт происходил мирным путем. Министерства старого правительства просто передали все дела новому, Народному правительству. Статус Богдо-гэгэна был формально сохранен как главы государства с ограниченной монархией.
 

Таким образом, можно считать, что Монгольская народная революция, если главным в революции считать смену власти, была совершена мирным путем. Но это оказалось возможным в экстремальных условиях, когда на территории страны стояли части вооруженных сил другого государства, в обстановке военной победы над иностранными агрессорами. В этом проявился как феномен революции 1921 г., так и закономерность революционной эпохи того времени, когда практически все революции без поддержки со стороны других стран оказались обреченными на неудачу.
 

14 декабря 1921 г. Народное правительство обнародовало Декларацию независимости Монголии - документ, в которым оно провозгласило готовность установить на принципах равноправия дружественные отношения со всеми народами и государствами. В то время на этот призыв откликнулось только российское правительство.
 

Такое понимание трудностей и стремлений Монголии, помощь в освобождении территории страны от белых банд со стороны РСФСР, стали важной мотивацией внешней политики Народного правительства, взявшего курс на сближение с Советским Союзом.
 

После провозглашения независимости отношения Монголии и РСФСР по логике вещей должны были подняться на новый, межгосударственный уровень, и ускоренный темп их развития это подтверждает.
 

В октябре-ноябре 1921 г. в Москве прошли переговоры между правительственными делегациями России и Монголии. Задачей представителей Монголии было заключение политического соглашения с Россией, которое они рассматривали как важную гарантию укрепления независимости Монголии. Ход переговоров достаточно широко освещен в трудах российских и монгольских историков (Россия: И.Я. Златкин, А.Т. Якимов, М.С. Капица, Л. М. Гатауллина, С.К.Рощин, Г.С. Яскина, С.Г. Лузянин; Монголия: Б. Ширендыб, Б. Балдо, Л. Хашбат, С. Дамдинсурэн, Л. Хайсандай и другие), опиравшихся на солидную источниковедческую базу. Отметим, однако, что отдельные моменты, весьма важные для подтверждения независимости Монголии, обретенной или восстановленной в 1921 г., на которые справедливо обращают внимание современные монгольские историки, пока еще не нашли отражения в трудах российских исследователей. Поэтому коротко остановимся хотя бы на одном из них, поскольку он существенно дополняет и освещает историю советско-монгольских отношений. Как сейчас пишут монгольские ученые, в ходе обсуждений содержания предстоящего соглашения монгольская сторона подтвердила отказ Монголии от статуса автономии, изложив позицию своего правительства - считать страну полностью независимым государством, Монголия не должна была в дальнейшем именоваться Автономной Монголией. То, что удалось добиться, чтобы термин «автономия» не присутствовал в тексте договора и не употреблялся бы впредь применительно к Монголии, следует считать заслугой нашего государства и его дипломатии, считают монгольские историки
 

Переговоры завершились успешно. 5 ноября 1921 г. в Москве в торжественной обстановке в особняке Народного Комиссариата Иностранных Дел состоялось подписание «Соглашения между Правительством РСФСР и Правительством Народной Монголии об установлении дружественных отношений между Россией и Монголией». В тот же день дополнительно было подписано еще два протокола - об отказе правительства РСФСР от концессий и экономических привилегий царского правительства в Монголии и о сотрудничестве в области судопроизводства. 24 ноября последовало подписание третьего протокола о предоставлении правительством РСФСР правительству Монголии ссуды в объеме одного миллиона рублей148. Эти два протокола заложили базу для экономического сотрудничества двух государств и отразили основной характер его на перспективу - предоставление Монголии помощи и различных экономических льгот привязывало страну к России, а с другой стороны, обеспечивало ей развитие народного хозяйство в русле современных тенденций.
 

Основным политическим содержанием Соглашения было признание Монголии суверенным государством, обладающим правом заключать дипломатические отношения. Соглашение подтвердило, что все прежние договоры и соглашения, заключенные между царским правительством и правительством Автономной Монголии, «вследствие создавшегося в обеих странах нового положения» считаются утратившими силу. На граждан обеих государств распространялся режим наибольшего благоприятствования, а судебная власть каждой из сторон в гражданских и уголовных делах распространялась на граждан другой стороны, проживающих на ее территории. Правительство РСФСР заявило о своем отказе от всех экономических привилегий в Монголии, полученных правительством царской России для себя и своих подданных. Кроме того, стороны договорились о создании комиссии по установлению государственной границы, взаимно обязались не допускать на своей территории деятельность организаций и групп, враждебных другой стороне. Правительство РСФСР безвозмездно передавало в собственность монгольского народа принадлежавшую России на территории Монголии телеграфную сеть. Аннулировался долг Монголии царской России на сумму около 5 млн. рублей.
 

Стороны договорились обменяться дипломатическими и консульскими представителями.
 

В Соглашении от 5 ноября 1921 г. российская и монгольская сторона пошли на компромисс, и по договоренности в итоговый текст договора не вошли статьи об отношении Монголии с Китаем, об Урянхайском крае.
 

Следует отметить, что некоторые монгольские авторы (в их числе - Б. Баабар, политик и журналист, наиболее негативно оценивающий советско-монгольские отношения) считают, что в Соглашении от 5 ноября 1921 года идет речь лишь о признании правительства, а не Монголии как самостоятельного государства.
 

Если бы это было так, тогда сторонникам такой точки зрения и не стоило бы выступать с критикой содержания китайско-российского договора от 25 мая 1924 г., по которому Россия признавала суверенитет Китая над Монголией150. Если следовать логике таких исследователей, Россия не признала в 1921 г. независимость Монголии, следовательно, она в 1924 г. только подтвердила свою позицию. Но это было не совсем так. Дипломатические отношения не заключаются со страной, не имеющей самостоятельного государственного статуса. В данном случае, - пишет известный монгольский историк и дипломат Л. Хашбат, - признание монгольского правительства означало и признание самого государства, так как «обычно не проводится различие между новым государством и его правительством. Также часто признание новых государств означает и признание их правительств, поскольку государства могут говорить и действовать только через свои правительства151. Такая точка зрения представляется более взвешенной и объективной.
 

Итак, новая Россия признала Монголию как независимое суверенное государство и установила с ней дипломатические отношения.
 

Во исполнение этой договоренности, достигнутой на московских переговорах, Народное правительство Монголии своим постановлением за № 95 от 31 марта 1922 г официально уведомило правительство России о назначении полномочного представителя Монголии в РСФСР. Через месяц, 31 мая первый монгольский посланник в Москве Даваа-гун вручил верительные грамоты председателю ВЦИК РСФСР М. И. Калинину152. Даваа-гун (участник московских переговоров 1921 г.) был опытным политическим деятелем, который, несмотря на княжеский титул, пользовался доверием Народного правительства.
 

Полномочный представитель России И.М. Любарский прибыл в монгольскую столицу - Ургу 7 июля того же года. Это была неудачная кандидатура. Характер отношений полпреда к монгольскими руководителям был диктаторский - по-коминтерновски. Своей тактикой он косвенно усиливал антисоветские настроения в кругах монгольского правительства, Народной партии и в массах153. Поэтому возникла необходимость сменить Любарского на этом посту. В 1923 г. полпредом СССР в Монголии был назначен бывший заместитель наркома юстиции Туркестанской АССР А.Н. Васильев.
 

В истории советско-монгольских отношений большое место занимают события 1924 г. Они связаны с советско-китайскими отношениями, с кончиной главы монгольского государства богдо- гэгэна, провозглашением Монголии Народной Республикой.
 

Борьбу Монголии за признание ее Китаем как самостоятельного независимого государства значительно осложнило соглашение «Об общих принципах для урегулирования вопросов менаду Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Республикой», заключенное 31 мая 1924 г. В целом это соглашение сыграло положительную роль в развитии советско-китайских отношений. Но в нем содержалось положение (ст. 5), гласившее: «...правительство Союза ССР признает, что Внешняя Монголия является составной частью Китайской Республики, и уважает там суверенитет Китая».154
 

Эта статья вызвала в Монголии недоумение и возмущение, и на долгое время стала предметом критики советской политики с монгольской стороны. Современные российские исследователи подчеркивают, что подготовка к подписанию соглашения сопровождалась острой дипломатической борьбой между Советским Союзом и Китаем по вопросу о внешнеполитическом статусе Монголии. «В настоящее время, спустя три четверти века, далеко не просто судить о подлинных причинах, побудивших в 1924 г. советское руководство к такому решению. В большинстве известных нам исследованиях, где рассматривается этот шаг, указывается, что СССР должен был считаться, прежде всего, с необходимостью как можно скорее нормализовать свои отношения с соседним Китаем, чему, вероятно, и способствовало появление такой формулировки, тем более, что и кантонское правительство Сунь Ятсена было солидарно в этом вопросе с Пекином. Кроме того, советская сторона должна была содействовать китайской революции, так как это соответствовало соответствующему курсу Коминтерна на мировую революцию, в котором революция в Китае считалась приоритетной»155.
 

Новый свет на причины, вынудившие СССР согласиться на договорную статью о сюзеренных правах Китая на Монголию проливают современные исследования китайских ученых, на которые впервые обратили внимание российские монголоведы только в последние годы. Так, Г.С. Яскина обращает внимание на факт публикации в 1993 г. в Пекине исторического исследования «Тайна возникновения независимости Внешней Монголии»156, где приводится современная китайская версия переговоров между Москвой и Пекином незадолго до подписания Соглашения 1924 г. Согласно этой версии, советское правительство прилагало немалые усилия к тому, чтобы убедить китайскую сторону в необходимости признания Китаем независимости Монголии, аргументируя это следующими фактами: Монголия не была исконной территорией Китая и вошла в его состав только при последней, маньчжурской династии; ныне же (1924 г.) Монголия готовится принять конституцию и т.д. Однако китайское правительство словами генерала Фын Юйсяна, командующего Первой национальной армией, расценило просьбу советского правительства, переданную советским послом, как оскорбление. «Монгольский вопрос - это внутреннее депо нашей страны, и кроме Китая полноправие Внешней Монголии никого не касается, и к вашей России отношения не имеет!» - таков был резкий ответ Пекина. В противном случае (если в течение месяца российская армия не будет выведена из Монголии), Китай будет вынужден прибегнуть к жестким мерам. Стало ясно, пишут китайцы, что вмешательство Советского Союза в монгольскую проблему могло не только сорвать переговоры, но и привести к более широкомасштабному конфликту.
 

Следовательно, если китайские исследователи правы, то становится очевидным: Китай откровенно угрожал военным столкновением - аргумент более чем весомый. Россия пошла на уступку, но уступка оказалась формальной. В настоящее время так считают теперь и сами китайские историки, признающие, что 5-я статья советско-китайского Соглашения 1924 г. фактически была победой не Пекина, а Москвы. «...На первый взгляд, Советская Россия уступила Китаю сюзеренные права на Внешнюю Монголию, а в действительности Внешняя Монголия продопжапа оставаться под властью Советской России»157, говорится в монографии «Тайна возникновения независимости Внешней Монголии». Именно поэтому, сообщается в работе, правительства Китайской Республики, последовательно возглавляемые Чжан Цзолинем и Дуань Цичжуем, сразу же по пришествии к власти начинали готовиться к решению монгольского вопроса путем изгнания Советской армии с территории Внешней Монголии, подавлению монгольского национально- освободительного движения, принятию строгих мер к восстановлению своих прав на Внешнюю Монголию.
 

Советская поддержка по политической линии стала приобретать диктаторский характер в связи с тем, что переход Монголии от монархии к республиканскому строю вызвал острую борьбу между «левыми» и «правыми». Признание Советским Союзом Монголии составной частью Китая вызвало ускорение вопроса о провозглашении ее республикой, несмотря на все зигзаги в эволюции советско-монгольских отношений, политическая и военная поддержка России была решающим фактором победы народной революции и восстановления независимости Монголии. Монгольские руководящие государственные и политические деятели, ученые всегда признавали и признают как объективный факт, что Монголия в те годы имела реальную возможность заключить равноправное международное соглашение только с правительством Страны Советов. Так, по словам Ю. Цеденбала, соглашение от 5 ноября 1921 года «полностью отвечало национальным интересам монгольского народа и способствовало укреплению мира и безопасности на Дальнем Востоке»158.
 

После освобождения Урги в июле 1921 г. в центральной части Монголии продолжалась борьба против белогвардейский вооруженных отрядов. В то время в отрядах Унгерна, Резухина и монгольского гуна Сундуя насчитывалось около 4 тыс. человек. Помощь Монголии в разгроме этих значительных сил оказала Россия. На стороне монголов выступил отряды под командованием П.Е Щетинкина и К. К. Рокоссовского. 17 августа того же года войску белой армии было нанесено основное поражение. Остальные части белых отрядов были разбиты в 1922 г. и потерпели окончательное поражение.
 

Дальнейшие события в Монголии, которыми сопровождалась победа Народной революции 1921 г., показывали, что эта страна стала в то время самостоятельно решать вопросы своего внутреннего устройства и внутренней политики. Опасаясь контрреволюционных действий со стороны многих монгольских князей и феодалов, новая власть утвердила Правила (дословно «Устав», по-монгольски «Дурэм») относительно засаков и не засаков - ванов и гунов от 22 марта 1923 г. Впоследствии этим Правилам была придана сила закона, признававшего перед ним равенство всех монгольских граждан, независимо от их титулов и происхождения159. Следующим шагов вперед по демократизации монгольского общества было принятие так называемого Шабинского устава 15 июля того же года, в соответствии с которым было ликвидировано Шабинское ведомство, а управляемые им ламы переходили под ведомство органов народной власти. В течение 1923 г. была произведена замена названий четырех монгольских аймаков и 116 хошунов (они назывались по именам князей), которые стали именоваться по названиями примечательностей местного природного ландшафта. В то же время Монголия начала активно развивать торговые связи с Китаем, Америкой, Германией, Англией. Торговля с Россией занимала тогда немного места - всего лишь 11% совокупного внешнеторгового оборота Монголии175.
 

Некоторые представители монгольской исторической науки считают, что «СССР и Коминтерн оказали на Монголию давление с тем, чтобы она сворачивала торговлю с другими странами, прокладывая, таким образом, дорогу к зависимости Монголии от экономики Советского Союза »176 Однако в этом плане нельзя назвать советскую политику последовательной и прямолинейной. Так, СССР не только не ставил перед МНР никаких препятствий в деле создания новой, современной экономики, экономический институтов, которых не знала феодальная Монголия, а, напротив, оказал необходимую помощь в создании финансовой системы, железнодорожного транспорта и т.
 

При остром недостатке собственных финансовых средств Монголия не могла организовать свой собственное банковское дело, поэтому созданный в стране торгово-промышленный банк был сформирован при участии российского капитала. Торгово- промышленный акционерный банк, учрежденный в июле 1924 г., стал первым в истории Монголии банком. СССР не воздвигал никаких барьеров в создании монгольской национальной валюты, выпущенной в оборот в 1925 г. Банк и национальная валюта стали существенными признаками государственного суверенитета новой Монголии.
Вместе с тем основания у Москвы относительно усиливающегося влияния на Монголию со стороны других государств были отнюдь не беспочвенны и вызывали естественное беспокойство, поскольку оно было чревато дестабилизацией российско-монгольских торговых отношений. В течение 1923-1924 гг. Ургу не один раз посетил военный атташе США в Пекине, новый консул в Калгане (Китай) Э.Ф. Стентон, что вызвало вполне понятное неудовольствие России. Есть также данные о том, что как только власть в Урге перешла в руки революционного правительства, Япония обратилась к Китаю с заявлением о том, что «если Китай не способен навести порядок во Внешней Монголии, эту задачу возьмет на себя Япония»160.
 

В период становления новых политических отношений большую роль в этом процессе играли представители других монгольских народов, проживающих на территории СССР, буряты и калмыки. Это были люди широких демократических взглядов, многие из них искренне верили в социалистическое будущее Монголии. Одним из них был, например, известный бурятский политический деятель Э.Д. Ринчино, направленный в 1921 г. на работу в Монголию Дальневосточным секретариатом Коминтерном.
 

Дальнейшая история отношений между СССР и МНР складывалась так, что Советский Союз, с одной стороны, подталкивал Монголию к проведению преждевременных экономических преобразований социалистического типа, что пагубно отразилось на монгольской экономике и на отношении к СССР со стороны монгольского населения, а с другой - прилагал все необходимые усилия для сохранения и утверждения государственной независимости МНР. В связи с напряженной обстановкой в мире в целом, агрессивной политикой империалистических держав, вызревание предпосылок к возникновению второй мировой войны, выдвинули на первый план военно-политическое сотрудничество. Для МНР это было жизненно важно, так как только советский военный щит мог служить и действительно служил гарантией от захвата ее либо Китаем, либо Японией.
 

В новой международной обстановке, сложившейся после первой мировой войны и образования СССР, в структуре советско- монгольских отношений на первый план выдвинулось военно- политическое сотрудничество. Россия поддержала своей военной силой революцию 1921г..Особым направлением военно- политического сотрудничества стал его военный аспект, военное взаимодействие, основанное на обоюдных интересах и тщательном расчете баланса сил в регионе. Военно-политическое сотрудничество, в свою очередь, определялось тесными межгосударственными и межпартийными связями двух стран. Монгольская народно- революционная партия была второй после ВКП(б) правящей партией марксистко-ленинского типа среди участников мирового коммунистического движения, поэтому советско-монгольские отношения направлялись механизмом взаимодействия между партиями. В результате оно привело к заключению дипломатических отношений между Внешней Монголией и советской Россией в 1921г., что диктовалось обоюдными интересами СССР и МНР. После подавления китайской революции 1924-1927 гг. гоминьдановское правительство во главе с Чан Кайши активизировало враждебную попитику по отношению к МНР и угрожало уничтожить независимость Монголии, прибегнув к военному насилию. Однако активизация политики Японии на Азиатском континенте, в том числе в отношении Китая, непростая внутренняя обстановка удерживало китайские власти от решительных шагов в этом направлении.
 

Известно, что страны мира различаются в оценке угроз национальной безопасности и степени их опасности. Но особенно уязвимыми становятся перед лицом военной опасности малые, слаборазвитые страны, что вынуждает их искать защиты у более сильных государств, в первую очередь, у своих соседей. Сказанное в полной мере относится к отношениям между Советским Союзом и МНР и объясняет союзнический характер их взаимоотношений на всем протяжении советско-монгольских отношений.
 

Когда международные условия сделали возможным вывод частей советских войск с территории МНР, находившихся там по просьбе монгольского правительства, в его ноте по этому поводу говорилось следующее: «Отныне народы Союза и нашей Республики связаны неразрывной общностью судьбы, интересов и великих идей подлинного народовластия... народ и правительство нашей Республике твердо верят в помощь Союза и Красной Армии, если, паче чаяния, наступят условия, аналогичные с теми, которые наблюдались в 1921 г.»161.
 

С начала 1930-х гг. резко осложнилась международная обстановка. Во многом это было результатом первой мировой войны, показавшей, что безопасность стала вопросом не только одной, отдельно взятой страны - интересы национальной безопасности многих стран требовали совместных усилий. Малым странам при этом отводилась соответствующая роль. После Первой мировой войны, за исключением малых государств, возникших на территории бывшей
 

Австро-Венгерской империи, почти все малые страны в Европе и Азии играли роль буфера. Потенциальная возможность новой мировой войны определилась с середины 1930-х гг. В те годы в Германии и Италии установились фашистские реакционные режимы. Тройственный союз объединил эти два государства и Японию в единый блок. Открыто стремился к захвату новых территорий. Первые очаги второй мировой войны возникли в результате вторжения Италии в Эпиофию и нападения Германии и Италию на республиканскую Испанию. Неоднократные случаи нарушения государственных границ МНР были частью общей политики Японии в Азии, целью которой было установление японского господства и подготовка к нападению на СССР.
 

Народное правительство Монголии имело все основания расценивать агрессивные акции японского милитаризма на Дальнем Востоке как реальную угрозу национальной безопасности и государственному суверенитету МНР, опасаясь при этом сговора ее с отдельными представителями контрреволюционно настроенных феодалов. Подобные опасения разделяло и правительство СССР.
 

В 1927 г. японскому императору Хирохито был представлен (получивший впоследствии широкую огласку) секретный меморандум генерала Танаки (занимал посты премьер-министра, министра иностранных дел и министра колоний), предлагавший конкретный план захвата Китая, что открыло бы Японии путь к осуществлению ее известной доктрины - «Азия - для азиатов». Меморандум гласил: «Если мы в будущем захотим захватить в свои руки контроль над Китаем, мы должны будем сокрушить США. ...Но для того, чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию... мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой
 

Азии, Центральной Азии и даже Европы. Но захват в свои руки контроля над Маньчжурией и Монголией является первым шагом...В программу нашего национального роста входит, по-видимому, необходимость вновь скрестить мечи с Россией на полях Монголии в целях овладения богатствами Северной Маньчжурии»162.
 

Несмотря на то, что подлинность документа не доказана (а у такой точки зрения есть свои сторонники и противники), он сыграл большую роль в развитии международной ситуации на Дальнем Востоке. Документ широко использовался разными державами в качестве средства вовлечения своих соперников на Дальнем Востоке в вооруженное столкновение с Японией. В материалах Токийского международного трибунала для Дальнего Востока (1946-1948) меморандум фигурировал как материал, представленный американскими обвинителями, и был квалифицирован как программа захвата стран Евразии, начиная с сопредельных районов Китая и Советского Союза, в целях установления мировой гегемонии163.
 

На Востоке империалистическая Япония готовилась к захвату Китая и МНР с тем, чтобы превратить их в плацдарм военных действий против СССР. Монгольское правительство отчетливо представляло последствия войны Японии как против МНР, так и против СССР. В 1929 г. в штабе Квантунской армии прошло совещание, утвердившее план нападения на МНР164. Момент для этого был выбран удачный. Главные военные оппоненты Японии - Великобритания и Америка - переживали тяжелый экономический кризис. Провоцируемые китайской военщиной конфликты на КВЖД, находившейся в совместной собственности СССР и Китая, не получали должного отпора. В 1931 г. Япония напала на Китай, захватила Маньчжурию, создав в 1932 г. буферное марионеточное государство - Маньчжоу-Го, и оккупировав значительную часть Внутренней Монголии и Барги (Китай). Таким образом, агрессор вплотную подступил к границам, угрожая ее независимости.
 

В связи с этим по просьбе монгольского правительства СССР и МНР 27 ноября 1934 г. заключили так называемое Джентльменское соглашение, предусматривающее взаимную поддержку в случае военного нападения на одну из сторон. Договоренность была достигнута во время визита в Москву официальной правительственной делегации во главе с премьер-министром Монголии П. Генденом. Это было сделано своевременно, послужив серьезным предупреждением потенциальному агрессору, одновременно продемонстрировав зависимость малой страны от ее отношений с ближайшим соседом, превращение Монголии в своеобразный буфер между Советским Союзом и Китаем, и Японией. С того момента ускорилась перестройка вооруженных сил МНР по европейскому (советскому) образцу. Были созданы дивизии и корпуса, и такие специализированные воинские части как авиационные, танковые и артиллерийские. Расширилась подготовка военных кадров. Без помощи Советского Союза Монголия, не имевшая военно- промышленного комплекса, не смогла бы обеспечить быстрое перевооружение своей армии.
 

Участившиеся вооруженные налеты японских военных на пограничные заставы МНР (с мая 1936 по март 1936 г. японские войска неоднократно вторгались на территорию Монголии) создали напряженную обстановку на восточных границах республики. МНР с ее небольшой армией и слабой экономикой в таком случае не смогла бы оказать серьезного сопротивления агрессии. На помощь ей вновь пришло военное сотрудничество с Советским Союзом новый уровень которого был оформлен документально 12 февраля 1936 г. Правительство СССР и Правительство МНР подписали Протокол о взаимопомощи, развивший и дополнивший Джентльменское соглашение 1934 г. Протокол временно удержал японскую военщину от широкомасштабного вооруженного вторжения на территорию Монголии. В соответствии с Протоколом, на территории Монголии по просьбе ее правительства были дислоцированы части советской армии. СССР оказал Монголии и другую помощь, которая способствовала укреплению обороноспособности страны. Благодаря советской помощи военные расходы монгольского бюджета смогли быть увеличены в 2 раза162.
 

В период участившихся военных налетов японских вооруженных отрядов на пограничные заставы МНР Сталин как глава советского правительства в беседе с корреспондентами средств массовой информации США заявил о том, что в случае «...если Япония посягнет на независимость Монгольской Народной Республики, мы поможем МНР также, как помогли ей в 1921 году»183.
 

В конце 1935 - начале 1936 г. Москву посетила правительственная делегация МНР, где состоялись переговоры ее руководителей - премьер-министра П. Гендена, министра вооруженных сил Г. Дэмида и министра внутренних дел Д. Намсрая с высшим советским руководством - И. Сталиным, Ворошиловым и Молотовым. Обсуждалась просьба монгольского правительства о командировании в МНР двух моторизированных бригад Красной армии с тем, чтобы они могли заранее познакомиться с местностью.
 

Правительства СССР и МНР, говорилось в Протоколе, « обязуются в случае военного нападения на одну из договаривающихся сторон оказать друг другу всяческую, в том числе и военную помощь» (статья 2-я)184.
 

Этот протокол - весьма примечательный документ, так как в нем, наряду с выше отмеченным заявлением Сталина о готовности СССР, в случае необходимости, оказать Монголии военную помощь при покушении какой-либо страны на ее независимость, четко сформулировано отношение советского правительства к МНР как к независимому, суверенному государству.
 

Тем самым прослеживается эволюция отношения России к Монголии как государству, независимость которого от Китая ею не признана официально, к государству самостоятельному, способному выступать на мировой арене как суверенный субъект международного права. Важным доказательством такого переломного момента служит реакция китайского правительства на заключение Протокола 1936 года, оформленная в качестве ноты министра иностранных дел Китая Чжан Цюня послу СССР в Китае Д. В. Богомолову по поводу Протокола о взаимной помощи меноду СССР и МНР от 7 апреля 1936 г. «Поскольку Внешняя Монголия является интегрально частью Китайской Республики, никакое иностранное государство не может заключать с ней какие-либо договоры или соглашения. Действия Правительства Советского Союза, заключившего с Внешней Монголией вышеуказанный протокол в нарушение своих обязательств по отношению к китайскому правительству, несомненно составляют нарушение суверенитета Китая и постановлений китайско-советского Соглашения 1924 года. «Поэтому я обязан заявить Вашему Превосходительству строгий протест и констатировать, что заключение указанного Протокола с Внешней Монголией Правительством Союза Советских Социалистический Республик является незаконным и что Китайское правительство ни при каких обстоятельствах не может признать такой Протокол и никаким образом им не связано»185. В ответной ноте министра иностранных дел СССР М. Литвинова сделана попытка успокоить Китай ссылкой на то, что Протокол вступает в силу только в случае, если МНР или СССР делаются жертвами агрессии и «вынуждены защищать свои собственные территории»186. Фактически же, когда чужое государство (СССР) вынуждено защищать часть территории другого государства (МНР), вместо того, что бы это делала страна, частью которой она является (Китай), данный факт говорит о том, что последнее не соблюдает своих функций по сохранению безопасности своих отдельных частей. Ведь Китай ни де-юре, ни де- факто не предпринимал никаких усилий, чтобы оградить МНР от посягательств на ее территорию со стороны Японии. Таким образом, следует считать доказанным, что советско-монгольский Протокол 1936 г. является важнейшей вехой на пути признания независимости Монгольской Народной Республики в системе международных отношений.
 

Наиболее ярким проявлением преимуществ военного взаимодействия малой страны (МНР) и великой державы (СССР) в 1930-х гг. стали известные события на р. Халхин-Гол, фактически ставшие прологом второй мировой войны. Фактически Монголия оказалась в центре тяжелейшего военного конфликта на Дальнем Востоке.
 

Японские войска без объявления войны вечером 2 июля 1939 г. вторглась на территорию МНР и, форсировав реку, развернули наступление широким фронтом. Поражение японской Квантунской армии на Халхин-Голе продемонстрировало огромное значение военного сотрудничества СССР и МНР, преимуществ союзнического характера их взаимоотношений.
 

К тому времени Монгопия на протяжении многих лет находилась в конфронтационных отношениях с Японией, проводившей агрессивную попитику в Азии. События на р. Халхин-Гол продемонстрировали всю опасность нахождения вблизи ее государственных границ Квантунской армии, насчитывающей 1,1 млн. чеповек (35% всех вооруженных сил Японии), Это вынуждало Монголию подчинить свою внутреннюю жизнь законам военного времени. В 1944 г. в МНР был принят Закон о всеобщей воинской повинности, в результате численность Монгольской народной армии увеличилась почти в 4 раза, а военные расходы поглотили 50% государственного бюджета страны. По решению Президиума Малого хурала и Совета министров МНР, среди населения была проведена мобилизация на трудовой фронт187. Для промышленных предприятий и хозяйственных организаций был установлен десятичасовой рабочий день.
 

Кроме того, у монгольского руководства оставались надежды на объединение МНР и Внутренней Монголии (Китай) в единое государство.
 

10 августа 1945 г. Монгольская Народная Республика вслед за Советским Союзом объявила войну Японии. Примечательно, что Монголия, которая формально считалась в то время частью Китая, воевала не в составе Народно-освободительной армии Китая, а в союзе с Красной Армией. Этот факт еще раз подчеркивает, что Монголия считала себя независимым от Китая государством188.
 

Монгольские войска (5,6,7 и 8 кавалерийские дивизии, 3-й особый кавалерийский полк, 7-я бронетанковая бригада, воздушная дивизия, полк связи, отряды народного ополчения и другие подразделения) входили в группировку войск Забайкальского советского фронта под командованием маршала Р.Я Малиновского. В целом, в войне против Японии с монгольской стороны участвовали 80 тыс. солдат и офицеров. Командовал монгольскими войсками маршал X. Чойбалсан. На вооружении Монгольской народно-революционной армии были сотни танков и бронемашин, пушек и минометов, десятки самолетов, безвозмездно поставленные МНР советской стороной. Кроме того, в составе монгольской кавалерии насчитывалось 28 тыс. лошадей188.
 

Чем тогда было для МНР участие в боевых действиях против Японии, становится сейчас более ясным. Монгольские исследователи подсчитали, что при населении МНР в то время около 800 тыс. человек, на освободительную войну в Китае отправился каждый мужчина призывного возраста. Это было огромным напряжением для страны, которая еще в 1936 г. (по настоянию Сталина) пыталась довести численный состав своих вооруженных сил до 17 тыс. человек, и внутренних дел - до 2,5 тыс. человек180
 

В первую неделю войны части Красной армии и МНРА освободили г. Долоннор и ряд других городов и деревень, оккупированных японскими войсками. 20 августа они освободили г. Жэхэ, 21 августа - г. Калган, а 23 августа японские войска прекратили сопротивление. Войсками Красной армии и МНРА были взяты в плен 594 тыс. японских сопдат и офицеров, в том числе 12318 человек были захвачены в плен монгольской армией101.
 

В войне на Дальнем Востоке Монголия понесла большие потери в живой силе, потеряв 2039 солдат и офицеров, 78 солдат пропали без вести. Материальный ущерб был определен в 205 млн. тугриков182.
 

Перед лицом неминуемого военного поражения японское правительство уже 14 августа приняло решение о капитуляции, 16 августа пал кабинет премьера Судзуки. После разгрома Квантунской армии силами советской Красной армии и МНРА, в котором участвовали также и китайские войска, 2 сентября 1945 г.
 

Япония подписала акт о безоговорочной капитуляции. Так закончилась вторая мировая война, и человечество вступило в новую полосу своей истории, которая вплоть до середины 1980-х гг. с легкой руки У. Черчилля носила название «холодной войны».
Подчеркнем, что Советский Союз, сыгравший основную роль в антияпонской войне, добился победы не только во имя решения последней из задач второй мировой войны, но и ради свободы и независимости Китая, ради признания им международного статуса Монголии как независимого суверенного государства. В этом заключается, по мнению диссертанта, одна из бесспорно положительных сторон и итогов советско-монгольского сотрудничества. Сохранение Монголии своей государственности и международное признание МНР навсегда останутся тому неопровержимым свидетельством. Союзнический характер советско- монгольских отношений оказался настолько результативным и объективно востребованным историей, что в последующих договорах между СССР и МНР он продолжал неизменно сохраняться.
 

Следует также отметить, что свой союзнический долг МНР выполнила и в годы Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии, приняв непосредственное участие в войне СССР против империалистической Японии в августе 1945 г. Монголия одна из первых протянула руку помощи Советскому Союзу после нападения на нее гитлеровской Германии. Уже 22 июня 1941 г. Президиум Малого хурала. Совет министров МНР и Президиум ЦК МНРП заслушали сообщение премьер-министра МНР маршала X. Чойбалсана о «вероломном нападении фашистской Германии на СССР» и приняли специальное постановление. В нем они решительно осудили нападение фашистов и заверили народы СССР, что МНР будет продолжать укрепление дружбы с советским народом, окажет помощь СССР в победоносном ведении войны, навязанной ему германским фашизмом.
 

Помощь монгольского народа советскому фронту осуществлялась в разных формах, включая сбор средств для советских воинов. Первый эшелон подарков был отправлен уже в 1941 г. и был приурочен к 24-й годовщине Октябрьской революции. В нем было 15 тыс. меховых полушубков, свыше 15 тыс. пар валенок, 16 тыс. меховых телогреек, 15 пар меховых рукавиц, поясные ремни, шерстяные свитера, меховые одеяла. Это была одежда для двух стрелковых дивизий военного времени.165. Летом 1942 г. из МНР в Советский Союз было отправлено более 100 тыс. закупленных в МНР лошадей. Из них свыше 5 тыс. голов были безвозмездно переданы аратами.
 

На средства, собранные монгольским населением в 1943 г. была построена и передана, советской армии танковая колонна «Революционная Монголия» и эскадрилья «Монгольский арат». Танковая колонна, переименованная затем в бригаду, в январе 1943 г. была передана танкистам 112-й Ордена Красного Знамени танковой дивизии советской армии. В составе колонны насчитывалось 53 танка. Монгольская сторона взяла на себя в полном объеме вещевое и продовольственное обеспечение бригады до конца войны166. Бригада участвовала в обороне Москвы, в битве на Курской Дуге, в освобождении Украины и в штурме Берлина. На знамени этой гвардейской части - восемь орденов СССР и МНР.
 

Эскадрилья «Монгольский арат», состоявшая из 12-ти боевых самолетов Ла-5 была передана советской армии 25 сентября на полевом аэродроме в районе станции Вяземская Смоленской области. Летчики эскадрильи участвовали в целом ряде наступательных операций в составе войск Калининского, Западного и 1-го Прибалтийского фронтов, в боях за освобождение Белоруссии, Литвы. Восточной Пруссии и Польши от фашистских оккупантов.
 

Интересные воспоминания по поводу посылки на советско- германский фронт эшелонов с подарками содержатся в опубликованных впервые в 1995 г. воспоминаниях академика С.Л. Тихвинского, которому пришлось сопровождать монгольскую делегацию во время посещения ею боевых позиций советской армии на Западном фронте195.
 

В конце войны в МНР была организована закупка лошадей и племенного скота для передачи в дар колхозам освобожденных районов Советского Союза.
 

Помощь советскому фронту в годы Великой отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии, участие МНР в войне СССР против японских агрессоров в огромной степени способствовали сближению двух стран, создали предпосылки для окончательного утверждения независимого международно-правового статуса Монголии и приема ее в состав Совета экономической взаимопомощи, в члены Организации Объединенных Наций.
 

После Второй мировой войны сложились благоприятные условия для окончательного решения вопроса о признании Монголии в качестве независимого, суверенного государства, поскольку такой международный статус, провозглашенный МНР в 1921 г., был оспорен Китаем, продолжавшим считать Внешнюю Монголию (МНР) своей частью. 11 февраля 1945г. на Крымской конференции в феврале 1945 г. советское правительство добилось от глав союзных государств, США и Великобритании, согласия на сохранение существующего status quo Внешней Монголии в качестве одного из условий объявления Советским Союзом войны Японии167.
 

14 августа 1945 года при подписании Договора о дружбе и союзе между СССР и Китаем состоялся обмен нотами между внешнеполитическими ведомствами сторон по вопросу о государственной независимости Монгольской Народной Республики. В китайской ноте было зафиксировано, что «ввиду неоднократно выраженного народом Внешней Монголии стремления к независимости, китайское правительство заявляет, что после поражения Японии, если плебисцит народа Внешней Монголии подтвердит это стремление, Китайское правительство признает независимость Внешней Монголии в ее существующих границах»168. В советской ноте было также же подчеркнуто, что СССР «будет уважать государственную независимость и территориальную целостность Монгольской Народной Республики (Внешней Монголии)»169.
 

Укрепление дружбы и сотрудничества с СССР, Ялтинские условия вступления Советского Союза в войну против Японии, включавшие признание Китаем независимости МНР, сыграли огромную роль в становлении Монголии в качестве независимого субъекта международных отношений на мировой арене. Окончание войны с Японией способствовало признанию Китаем Монголии в качестве независимого от него государства. 21 сентября 1946 г. в МНР состоялся всенародный плебисцит по вопросу о государственной независимости Монгольской Народной Республики170.
 

Плебисцит 1946 года проведенный на широких демократических началах, подтвердил стремление монгольского народа к государственной независимости МНР - за это проголосовали все монгольские граждане, участвовавшие в плебисците.
 

Китайская Республика признала независимость МНР по итогам всенародного референдума, проведенного 20 октября 1945 г. по требованию гоминьдановского правительства Китая. Результаты плебисцита были однозначны - монгольский народ единогласно высказался за сохранение государственной независимости МНР171. 5 января 1946 г. гоминьдановское правительство Китайской Республики признало независимость МНР в ее существующих границах. Отныне независимость Монголии стала признанной не только Советским Союзом, но и Китаем. 13 февраля 1946 г. между МНР и Китайской Республикой были установлены дипломатические отношения.
 

Влияние Советского Союза на Монголию происходило и по другим каналам. Одним из них было влияние на формирование государственного строя МНР. Так, большим событием в Монголии было принятие первой Конституции и провозглашение ее Народной Республикой первым Великим хуралом (монгольский парламент) 25 ноября 1924 г. в 16 часов 17 минут. Текст Конституции был разработан специально назначенной для этого комиссией, возглавляемой тогдашним премьер-министром страны Б. Цэрэндоржем. Разработчиками за образец была принята Конституция СССР. Но при этом были учтены трехлетний опыт работы монгольского правительства и принятые им за время нахождения у власти законодательные акты конституционного характера. Все это вместе взятое дало основание установить в Монголии в конституционном порядке республиканский строй172. Известные монгольские ученые Ж. Болдбаатар и Д. Лундээжанцан в своем совместном труде «Историческая традиция Монгольского государства и права» отмечают наличие в Монголии благоприятных условий для принятия Конституции, отнеся к ним следующие обстоятельства: •
 

20 мая 1924 г. скончался духовный правитель Монголии Богдо Жибзундамба хутухта (Богдо-геген), глава монгольского государства. Оппозиционных сил, которые могли бы выступить против формирования нового правительства, тогда не было. •
 

31 мая того же года СССР и Китай договорились о принципах урегулирования нерешенных вопросов между СССР и Китайской Республикой, включающее положение о том, что СССР признает внешнюю Монголию неотъемлемой частью Китайской Республики и уважает суверенитет Китая над ней.
 

Встревоженные этим обстоятельством монгольские руководители, разделявшие национально-демократические взгляды, постановили - провозгласить независимость Монголии как государства с республиканским правительством и довести это до сведения всего мира. 3 июня 1924 г. Президиум ЦК МНРП постановил учредить в Монголии республиканское правление. А 7 июня уже пленум ЦК МНРП постановил провозгласить Монголию народной республикой без президента (Да жунтан гэдэг их даргыг сонгохгуй), в которой власть принадлежит Великому хуралу и избранному им правительству173.
 

Таким образом, Монголия выразила протест против политики СССР, который сначала признал ее независимость, а лотом принял альтернативное решение, признав ее частью Китайской Республики. И хотя сразу выяснилось, что решение это было чисто формальным (не был денонсирован договор от 5 декабря 1921 г., дипломатические отношения России и Монголии продолжали развиваться), в 1990-х гт. эта проблема снова широко обсуждалась в определенных политических кругах монгольского общества. Их представители приводили данный факт в качестве аргумента, доказывая враэдебный настрой советской стороны в отношении Монголии. Не вдаваясь в подробности этой проблемы, заметим, однако, что информация о новой позиции России в отношении независимого статуса Монголии, значительно ускорила принятие Конституции и провозглашение Монгольской Народной Республики. Однако до сих пор в Монголии время от времени вспоминают о таком решении советского правительства, согласившегося признать его частью Китая. Попытки доказать необходимость такого поступка ссылками на возможную агрессию в противном случае со стороны Китая в отношении МНР обычно в расчет не принимаются.
 

В настоящее время, когда в стране многими переоценивается значение внутренней политики МНР, в том числе ее законодательных актов, «схожих с советскими», более объективным представляется мнение нынешнего президента Монголии Нацагийн Багабанди в его обращении к народу по радио и телевидению по случаю 78-ой годовщины со дня принятия первой конституции и провозглашения Монгольской Народной Республики. Президент заявил: «Текст конституции неоднократно изменялся на протяжении последовавших десятилетий, но одно в нем оставалось неизменным - сохранение республиканского правления. Идеи первого Великого хурала, заключавшиеся в том, что он ставил задачу единодушно и сплоченно общими силами защищать республиканский строй (засаглал) изнутри, и путем дружбы с внешним миром всегда защищать основы государственности, и которые вобрала в себя конституция, бесценны и в настоящее время, имеют непреходящую ценность»174.
 

Отметив положительные стороны развития советско- монгольских отношений, остановимся теперь на анализе допущенных в этих отношениях советским руководством просчетов и ошибок. В настоящее время многие моменты и эпизоды из истории российско- монгольских отношений пересматриваются кардинальным образом. Наиболее болезненные из них относятся к первой половине прошлого столетия - вмешательство Коминтерна во внутренние дела МНР175, советское участие в политических репрессиях на ее территории, репрессии в отношении ряда монгольских политиков на территории Советского Союза, участие в силовом подавлении ламского восстания. Вопрос о репрессиях - самый болезненный в истории советско-монгольских отношений. По примеру советского руководства в МНР проводились регулярные чистки рядов МНРП. Одна из них, наиболее широкомасштабная, была проведена в 1932 г., когда по заключению проверочных комиссий было исключено 3 тыс. членов. Кроме того, начался массовый добровольный выход из партии ее членов. В итоге из 42-х тыс. членов МНРП к моменту созыва IX съезда партии (1934) осталось только 8 тыс. человек176. Поэтому Исполком Коминтерна, командируя своих представителей на IX съезд МНРП партии, сопроводил их наказом обратить внимание на то, что сокращение рядов МНРП ведет к ослаблению роли партии в массах. Одновременно СССР через Коминтерн добивался смещения с высоких партийных и государственных постов пытавшихся избавиться от советского давления монгольских лидеров. Так, был расстрелян в СССР премьер-министр Монголии П. Генден. Выдвинутый было на его место Д. Лувсаншарав вступил в борьбу за авторитет с X. Чойбал саном.
 

Но деятельность нового выдвиженца не встретила у Сталина одобрения, и вскоре он был освобожден от всех занимаемых постов и, а его имя было занесено в «черный «список. В итоге в руках у X. Чойбалсана при решающей поддержке советского руководства оказалась сосредоточенной вся полнота политической власти в стране. При его последующем руководстве оппозиция была окончательно загнана в подполье, и государство стало быстро приобретать тоталитарные черты, сравниваясь в этом с Советским Союзом. По свидетельству монгольских историков, политические репрессии в МНР начали приобретать широкий размах, начиная с 1936 г.177. Советские руководители в тот период уделяли политической жизни МНР особенно большое внимание.
 

Поездки монгольских лидеров в Москву становились регулярными, такими же были и получаемые ими рекомендации из Кремля. В одной из таких встреч в Москве Сталин выказал неудовлетворение работой монгольского правительства и потребовал применять более жесткие меры в отношении ламства, называя его главным врагом независимости МНР, отметая любые попытки монгольских деятелей не согласиться с таким мнением.
 

В конце 1935 г., беседуя с П. Генденом, Сталин упрекнул его следующим образом: «...Ваше управление внутренних дел во главе с Намсараем для защиты страны ничего не предпринимает по борьбе с контрреволюционным ламством»178.
 

В 1936 г. было возбуждено судебное дело о контрреволюционной деятельности сановных лам - Агванжамьяна, Г. Гочигдоо, Л. Дамдинжава в связи с пожаром на промышленном комбинате. По этому делу затем было привлечено и осуждено большое количество простых лам, так как судебная система работала не на основании законов, а по указаниям свыше. В стране продолжались расправы над лицами, по подозрению Чойбалсана, якобы посягавшими на его власть.
 

В 1936 г. председатепь Президиума Малого хурала Д. Догсом, премьер-министр А. Амар предприняли было попытку объявить помилование некоторым осуэденным по так называемому делу Лхумбэ, добивались освобождения из тюремного заключения некоторых из них и пересмотра депа многих пострадавших. Однако эти попытки были решительно осуждены X. Чойбалсаном и секретарем ЦК МНРП Д. Лувсаншаравом. А. Амар и Д. Догсом были обвинены в крупных политических ошибках. С того времени единоличная власть Чойбалсана еще более укрепилась. Во время встречи со Сталиным в конце 1936 г. А.Амар получил настоятельный совет - расправиться с ламами, как японскими шпионами и оппозиционерами. Но Амар не решился санкционировать истребление целой армии лам, насчитывающей более 100 тыс. человек. Решение этой задачи взял на себя Чойбалсан. Для начала со своих постов были смещены А. Амар и военный министр Г. Дэмид. Жесткие меры были применены и к ряду других партийных и государственных деятелей. Летом 1937 г. прокатилась волна новых арестов. Бал взят под арест начальник отдела разведки Военного министерства Б. Очирбат, арестованы выехавшие к тому времени в СССР П. Генден, М. Гомюожав, Ж. Цевен и другие политические и государственные деятели МНР. Как пишут монгольские историки, летом 1937 г. советский полпред в Улан-Баторе С.Н. Миронов вручил «для ознакомления» список из имен и фамилий 115 монгольских граждан, якобы замешанных в контрреволюционном заговоре и в связях с Японией. В стране начались массовые аресты, под суд были отданы известные представители крупного ламства, большинству которых был вынесен смертный приговор, другие получили разные сроки тюремного заключения. В общей сложности, начиная с осени 1937 г. и до 1940 г., по сфабрикованным делам было подвергнуто разного рода репрессиям свыше 30 тыс. человек; более 20 тыс., в том числе 17 тыс. лам, приговорены к высшей мере наказания179. Советское руководство и лично И. Сталин были вдохновителями этих кампаний, тем более что сейчас стали известны имена советских граждан, работавших в то время в МНР и причастных к указанным репрессиям. Таким образом, видится справедливым обвинение монголами руководства СССР в проведении репрессий против граедан МНР. Это были самые темные страницы в истории советско-монгольских отношений. Готовность во всем следовать советам «старшего брата», часто невозможность противостоять советскому давлению обернулась трагедией для монгольского народа. В этом отношении судьба его оказалась сходной с судьбой многих тысяч советских граждан. В «Истории Монголии» (том 5-ый) говорится: «В конечном счете, политические репрессии в
 

Монголии были издержками столкновения интересов великих держав, геополитики»180. Соглашаясь в принципе с такой оценкой, добавим, что за свой суверенитет Монголия заплатила чрезвычайно высокую цену; геополитическое положение МНР, слабость политической оппозиции в стране также являются причиной таких событий. Реабилитация репрессированных по политическим мотивам началась через много лет, после вступления Монголии в период демократических преобразований, когда гласность и критика стали нормой общественной жизни.
 

Другим проявлением негативных сторон опыта советско- монгольских отношений стала пропаганда советского опыта социалистических преобразований за рубежом. Ленинский план построения социализма казался притягательным, так проводился в сильном государстве с огромным меедународным авторитетом. Проведение индустриализации, коллективизации и культурной революции считались зарубежными коммунистическими партиями прямым путем к модернизации отсталых национальных экономик, к преодолению нищеты и общей отсталости. Монгольская народно- революционная партия не была в этом плане исключением. Она безоговорочно ступила на путь догоняющего развития форсированными темпами, не усматривая в этом пагубных последствий игнорирования учета национальных условий и их особенностей. Заметим при этом, что подобной ошибки не избежало большинство социалистических стран. Неудачи в построении социализма на основе ленинского плана стали одной из главных причин поражения социализма в странах социалистической ориентации. Весьма ошибочным, на наш взгляд, было выступпение советских историков-марксистов против возможности существования национальных типов социализма, что опровергнуто опытом социалистических стран Азии - Китая, Вьетнама и Лаоса. «Одной из наиболее распространенных и в то же время искусных форм борьбы против социалистической ориентации, - читаем мы в журнале «Проблемы мира и социализма», - является пропаганда «третьего пути развития или национальных типов социализма, противопоставляемых научному социализму»181.

ЛИТЕРАТУРА

• Джагнева О. А.. РАЗВИТИЕ РОССИЙСКО-МОНГОЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ: ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ, ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ (1921-2005 гг.) / Диссертация / Элиста, 2006 Целью диссертационного исследования является: определение основных направлений, характера и проблем в становлении и развитии отношений сначала между Союзом Советских Социалистических Республик и Монгольской Народной Республикой, а затем - между Российской Федерацией и Монголией, дальнейших перспектив сотрудничества двух стран в интересах укрепления их геополитического положения в Северо-Восточной Азии.