Главная страница О компании Контакты Карта сайта

Ликвидация автономии внешней Монголии.

ИСТОРИЯ МОНГОЛИИ

БОРЬБА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ

Как была ликвидирована автономия внешней Монголии

Монголия была завоевана маньчжуро-китайскими войсками в XVII-XVIII веках. Она считалась вассальной территорией Китая. Ею непосредственно управляли монгольские князья, которые подчинялись маньчжурским амбаням (наместникам) и дутунам (военным губернаторам). В 1911 году в Халхе началось национально-освободительное движение монголов за отделение Внешней Монголии от Китая. 1 декабря 1911 года халхаские князья и ламы провозгласили независимость Монголии от Китая. Эту акцию Пекин не признал. Царская Россия вступила в противоборство с Китаем: она выступала за то, чтобы он предоставил Внешней Монголии широкую автономию. Эта цель была достигнута в результате подписания в 1915 году Кяхтинского русско-китайско-монгольского соглашения. В 1919 году пекинское милитаристское правительство ликвидировало автономию Внешней Монголии и по существу превратило ее в китайскую провинцию.

Вопрос о ликвидации автономии Внешней Монголии слабо исследован в нашей и монгольской литературе. Данная статья, подготовленная на основе неопубликованных российских архивных документов, обогащает новыми сведениями историю национально-освободительного движения монгольского народа.

В совместном капитальном труде советских и монгольских ученых - "История МНР" - говорится, что "ничтожная верхушка" монгольских феодалов, боясь влияния Великой Октябрьской социалистической революции на Внешнюю Монголию, согласилась в 1919 году на ликвидацию ее автономии. Однако в действительности все обстояло намного сложнее.Статус автономии Внешняя Монголия обрела в ходе национально-освободительного движения монголов в 1911-1915 годах при политической, финансовой и военной помощи России. По русско-китайско-монгольскому соглашению, подписанному 7 июня 1915 года в Кяхте, Китай обязался не вводить во Внешнюю Монголию войска, не колонизовать ее земли и не учреждать там своего управления. В то же время монгольское правительство признало сюзеренитет Китая, носителями которого являлись пекинский резидент (сановник) в Урге и его помощники в Улясутае, Маймачэне (монгольская Кяхта) и Кобдо. Им подчинялись небольшие конвои.

Пекин не был удовлетворен этим соглашением, ибо при его подписании на Китай оказывалось давление России. Однако в период существования царского и Временного правительства Китай не пытался пересмотреть это соглашение и отменить автономию Внешней Монголии. Сильная и единая Россия являлась гарантом незыблемости кяхтинских договоренностей.

Положение во Внешней Монголии и вокруг нее стало меняться после Октябрьской революции и начала гражданской войны в России. Влияние последней в Монголии резко упало, а - Китая усилилось. Летом 1918 года пекинское правительство ввело в столицу Внешней Монголии Ургу китайский батальон, что являлось нарушением Кяхтинского соглашения.

Пекин и Урга не признали советскую власть в России, отнеслись к ней враждебно. Они поддерживали отношения с Сибирским временным правительством и сменившим его в ноябре 1918 года правительством А.В. Колчака в Омске через прежнюю российскую миссию в Пекине во главе с посланником Н.А. Кудашевым, российского дипломатического агента и ген-консула в Урге А.А. Орлова и Других консулов в Китае. И то и другое омское правительство выступало за сохранение Кяхтинского соглашения и автономию Внешней Монголии. Управляющий министерством иностранных дел Сибирского временного правительства Ю.В. Ключников был обеспокоен вводом китайского батальона в Ургу. Он просил А. Орлова убедить монгольское правительство в том, чтобы оно выступило с официальным заявлением, в которым подтвердило бы статус автономии Внешней Монголии. А. Орлов имел беседу с министром иностранных дел ургинского правительства Цэрэн-Доржи по этому вопросу. Последний заверил А. Орлова, что Внешняя Монголия придерживается Кяхтинского соглашения и не откажется от своей автономии.

ПАНМОНГОЛЬСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

В начале 1919 года монгольский вопрос приобрел особое значение в связи с возникшим панмонгольским движением. Его инициаторами выступили некоторые князья и ламы Внутренней Монголии, часть бурятской интеллигенции и верхушка монголов Барги (область Маньчжурии, населенная монголами. - Е.Б.). Идею панмонгольского движения с осени 1918 года стали пропагандировать захвативший власть в Забайкалье атаман Семенов и японские оккупанты, высадившиеся в апреле 1918 года во Владивостоке. Япония хотела создать мощный антисоветский плацдарм в лице буферного (прояпонского) государства на территории Монголии и Забайкалья. Семенов опирался на японцев, которые снабжали его оружием и деньгами.

В конце февраля - начале марта 1919 года в Чите под руководством Семенова состоялся съезд панмонголистов - представителей от Бурятии, Внутренней Монголии и Барги. Съезд провозгласил создание независимого Объединенного монгольского государства и избрал временное правительство во главе с влиятельным ламой из Внутренней Монголии Нэйсэ-гэгэном Мэндэбаяром. Это правительство формировало войска из бурят, внутренних монголов и баргут, которые расквартировывались в районе железнодорожной станции Даурия. Главным начальником этих войск фактически был Семенов.

Правительство Колчака и российская миссия в Пекине отрицательно отнеслись к панмонгольскому движению. Уже 7 марта управляющий министерством иностранных дел колчаковского правительства И.И. Сукин сделал письменное сообщение официальным представителям Англии и Франции в Омске. В нем говорилось, что Российское правительство (в Омске) будет соблюдать тройственное Кяхтинское соглашение и поэтому относится "вполне отрицательно" к читинскому съезду, "могущему нарушить существующие международные отношения, установленные договорами". В доверительном письме И.И. Сукину от 28 марта 1919 года Н.А. Кудашев писал, что панмонгольское движение может привести к усилению китайского влияния во Внешней Монголии и Барге и вводу туда китайских войск. Посланник подчеркивал, что у Китая никогда не ослабевало "вожделение возвратить обращенные Россией в буферные государства Халху и Бар-гу под свое непосредственное управление". Правительство Внешней Монголии отказалось участвовать в панмонгольском движении, оставаясь верным Кяхтинскому соглашению 1915 года. Это вызвало недовольство лидеров панмонголистов. Они, видимо, по указанию Семенова, стали угрожать вторжением своих войск во Внешнюю Монголию с целью включения ее в так называемое Объединенное монгольское государство.В связи с панмонгольским движением в правительственных кругах Пекина стал обсуждаться вопрос о вводе китайских войск во Внешнюю Монголию. Сообщения об этом появились в китайской печати. 2 апреля Н.А. Кудашев направил памятную записку в Вайцзяобу (министерство иностранных дел Китая), в которой выразил протест против намерений пекинского правительства направить войска во Внешнюю Монголию. Из Вайцзяобу последовал ответ: Внешняя Монголия является частью китайской территории, посылка туда китайских войск является "рациональной мерой" со стороны пекинского правительства.

Раскол в правящей верхушке

К лету 1919 года явно обозначился раскол в правящем классе Внешней Монголии. Среди некоторых князей, министров и высших лам возобладало настроение отказа от автономии. А. Орлов в своем донесении Н.А. Кудашеву в апреле 1919 года сообщал, что до него стали доходить слухи о том, что среди князей существуют сторонники ликвидации Автономной Монголии и что эти слухи усилились после смерти в феврале 1919 года председателя совета министров хана Намнан-Сурэна.

Намнан-Сурэн, как после выяснилось, был отравлен "придворною дамскою кликою". Этот крупный политический и государственный деятель стал жертвой борьбы между "партиями" лам и светских князей. Последние стремились ослабить засилье во Внешней Монголии ламаистского духовенства. Однако оно, пользуясь поддержкой теократического правителя Богдо-хана Джебцзун-Дамба-хутухты, одерживало верх. Придворная группировка, да и сам Богдо-хан пользовались в этой борьбе недозволенными методами. Они отравили в 1912 году хана Цзасактуханского аймака Агван-Цэрэна, а вслед за ним хана Тушетуханского аймака Даши-Ниму. В 1915 году такая же участь постигла министра иностранных дел Ханда-Доржи, и вот теперь, в феврале 1919 года, был отравлен глава правительства. А ведь это были люди заслуженные, инициаторы и активные участники борьбы за независимость Монголии от Китая, начавшейся в 1911 году. Трагическая смерть Намнан-Сурэна и других видных представителей светской элиты не могла не волновать монгольских князей. Они понимали, что подобная насильственная смерть может настигнуть и их. В этой ситуации князья, по словам А. Орлова, припоминали, что при китайском управлении Внешней Монголией до 1912 года жизнь их была в безопасности и что они к тому же получали от пекинского правительства денежное жалованье.

Численность шабинаров - крепостных Богдо-хана - увеличивалась за счет населения хошунов, управляемых князьями, в результате чего они теряли своих налогоплательщиков. К 1919 году шабинары составляли уже четверть всего населения Внешней Монголии. Они не платили никаких государственных налогов. Больше того, Шабинское ведомство добилось, чтобы часть средств на содержание Богдо-хана и его ламаистского окружения выделялась из государственного бюджета. Все это вызывало недовольство князей ламаистским духовенством.

Расточительство Джебцзун-Дамба-хутухты не знало границ. По его указанию строились кумирни не только в Урге, но и в ее окрестностях, в том числе в труднодоступной горной местности. Особенно возмущала князей многолетняя постройка деревянных ворот во дворце Богдо-хана в Урге, на которую из госбюджета было отпущено 150 тысяч лян.

На основе этих и других фактов А. Орлов приходил к выводу, что монгольские князья и некоторые министры стремились к отмене автономии Внешней Монголии и искали у китайцев защиты своей личной и имущественной безопасности".

Активными сторонниками отмены автономии были министр иностранных дел Цэрэн-Доржи, игравший видную политическую роль в Урге князь Шарнин-Дам-дин, цин-ван (князь первой степени) Дархан. К ним относился и глава правительства Бадам-Доржи - один из крупнейших церковных феодалов Монголии. А. Орлов объяснял переход .Бадам-Доржи в прокитайский лагерь тем, что этот высокопоставленный лама был морально разложившимся человеком, крупным казнокрадом и взяточником. Помогая китайцам ликвидировать автономию внешних монголов, он, видимо, рассчитывал в дальнейшем на покровительство и защиту своего личного и имущественного положения со стороны пекинских властей.

Ввод китайских войск в Ургу

12 июня 1919 года пекинская газета "Чэнь бао" опубликовала статью под заголовком "Опасность положения Внешней Монголии". В ней приводился текст телеграммы китайского сановника в Урге генерала Чэнь И президенту Китайской республики. Он сообщал, что окружение атамана Семенова обсуждает вопрос о военном походе во Внешнюю Монголию и что монгольские войска, стоящие на границе с Россией, якобы вошли в тайные сношения с российскими бурятами. Китайский сановник заключал, что Внешняя Монголия находится в большой опасности. Вывод из этой телеграммы напрашивался как бы сам собой: для спасения Внешней Монголии надо ввести на ее территорию китайские войска.

В начале июля в Ургу прибыла первая группа китайских солдат. На запрос Н.А. Кудашева в Вайцзяобу, почему посылаются китайские войска, его управляющий Чэнь Лу ответил, что посылка войск вызвана "исключительно опасностью от ожидаемого вторжения семеновских войск во Внешнюю Монголию и обязанностью Китая помочь Монголии в охране порядка".

18 июля президент Китайской республики Сюй Шичан издал указ об учреждении должности комиссара-устроителя Северозападной границы. На эту должность был назначен генерал Сюй Шучжэн из Аньхойской группы милитаристов, возглавляемой Дуань Цижуем. В район деятельности Сюй Шучжэна включалась и Внешняя Монголия, комиссару-устроителю теперь подчинялся Чэнь И в Урге и его помощники в Маймачэне, Улясутае и Кобдо. 20 июля указом Сюй Шичана создано "Бюро по заведованию делами пограничной обороны" во главе с Дуань Цижуем. Последний в письме президенту предложил сформировать несколько новых дивизий для охраны Северо-западной границы Китая, мотивируя эту меру слабостью Омского правительства, угрозой Внешней Монголии со стороны атамана Семенова и опасностью "занесения в Китай большевистской заразы".

Назначение комиссара-устроителя Северо-западной границы и подчинение ему китайского сановника в Урге, а также начавшийся ввод туда китайских войск свидетельствовали о намерении Пекина ликвидировать автономию Внешней Монголии и восстановить там всю полноту своей власти.

Цэрэн-Доржи вел себя неискренне во время контактов с Орловым. Он уверял его в том, что слухи об отмене автономии носят "провокационный характер". В действительности же, он вел тайные переговоры с Чэнь И об условиях ликвидации автономии Внешней Монголии. В ходе этих переговоров был выработан документ из 64 пунктов "Об уважении Внешней Монголии правительством Китая и улучшении ее положения в будущем после самоликвидации автономии". В документе, в частности, предусматривалось: Внешняя Монголия войдет составной частью в Китайскую республику, она будет пользоваться уважением правительства Китая, но монгольская администрация будет заменена китайской в лице китайского сановника в Урге и его помощников в других городах. В пункте 60-м было сказано, что тройственное Кяхтинское соглашение автоматически ликвидируется по причине самоликвидации автономии Внешней Монголии.

30 сентября Чэнь И отправил с курьером в Пекин этот документ. К концу октября в Урге уже находилась китайская смешанная бригада численностью свыше четырех тысяч человек. 26 октября Богдо-хан, надеясь еще сохранить автономию страны, направил в Пекин влиятельнейшего ламу Джалханца-хутухту, который был его другом и собутыльником с юношеских лет, с письмом президенту Китайской республики. Он обращал внимание президента "на беспричинный ввод во Внешнюю Монголию китайских войск и на интриги китайского резидента в Урге, направленные лично против него, и просил положить конец такому положению вещей". На Джалханцза-хутухту Богдо-хан возложил и другое поручение: в случае неуспеха обращения к президенту выяснить положение самого Богдо-хана при будущей китайской администрации и "выторговать у китайцев возможно лучшие условия как для него, так и для шабинаров".

29 октября в Ургу прибыл генерал Сюй Шучжэн. Он посетил монгольских министров и передал им подарки. В Худжир-Булуне - пригороде Урги - генерал устроил парад своих войск, на котором присутствовали монгольские министры и князья. После парада для них были организованы обед и театральное представление.

Омское правительство выступило против ликвидации автономии внешних монголов. И.И. Сукин 2 ноября направил телеграмму Н.А. Кудашеву, в которой сообщал, что китайцы в ближайшее время намерены уничтожить автономию Внешней Монголии, и просил посланника указать пекинскому правительству, что сосредоточение китайских войск в Урге не вызывается необходимостью, ибо "отпала опасность панмонгольских войск и самостоятельных предприятий Семенова". Глава внешнеполитического ведомства колчаковского правительства добавлял: "Россия никогда не примириться с нарушением Китаем его договорных обязательств относительно Монголии".

Однако судьба Омского правительства уже закачалась: войска Колчака терпели поражение от Красной Армии. Видимо, поэтому Кудашев был осторожен в своих отношениях с китайским правительством. 3 ноября он направил письмо в Вайцзяобу, в котором ограничился лишь указанием на то, что сосредоточение четырех тысяч китайских войск в Урге не оправдывается никакой необходимостью и "не соответствует норме, установленной Кяхтинским Соглашением 1915 года". Ответа от Вайцзяобу на это письмо Кудашев не получил.

Отмена автономии

Процесс ликвидации автономии набирал силу. Сюй Шучжэна не устраивали некоторые из 64 пунктов документа, выработанного Цэрэн-Доржи и Чэнь И, да и сама форма отмены автономии его не удовлетворяла. Дело в том, что этот документ предполагал заключение договора между монгольской верхушкой и китайским правительством. Сюй Шучжэн, чувствуя свою силу, решил резко надавить на ургинское правительство, потребовав от него обращения с петицией к Пекину, в которой оно заявило бы о самоликвидации своей автономии и желании перейти под полное управление Китая. В сложившейся обстановке Богдо-хан передал вопрос об отмене автономии на рассмотрение верхней и нижней палат.

Эти палаты не были представительными органами, а являлись организациями высших чиновников. Верхняя палата состояла из пяти министров (внутренних дел, иностранных дел, финансов, юстиции и военного) и одиннадцати их заместителей. В нижнюю палату входили чиновники этих пяти министерств.

Нижняя палата в отличие от верхней выступала за сохранение автономии Внешней Монголии. И это не случайно. Монгольское чиновничество по сути дела начало формироваться после провозглашения независимости Монголии в декабре 1911 года. До этого в Монголии чиновниками были в основном китайцы и маньчжуры. За восемь лет сложился целый слой чиновников, которые в значительной своей массе жили за счет государственного жалованья. Теперь же, при ликвидации автономии Внешней Монголии, многие чиновники могли 'быть заменены китайцами и оказаться не у дел, лишившись денежных окладов от государства.

Совместное заседание обеих палат состоялось 8 ноября под председательством Бадам-Доржи. Докладчиком выступил Цэрэн-Доржи. По словам А. Орлова, он обрисовал международные условия, приведшие правительство к осознанию .невозможности дальнейшего существования Внешней Монголии "как самоуправляющейся страны".

Первым после доклада выступил начальник полиции Урги Цембель-бэйсэ. Он высказал недоумение, почему еще недавно монгольское правительство отклонило предложение баргинцев, внутренних монголов и бурят присоединиться к ним для образования общемонгольского государства как противоречащее Кяхтинскому соглашению, а теперь находит возможным нарушить его, делая монголов подданными Китая. Начальника полиции поддержал входивший в окружение Богдо-хана князь Баторбадарха. Он заявил, что его удивляет, почему правительство не осведомило о переговорах с китайцами А. Орлова и нарушает Кяхтинское соглашение без ведома России. На это Цэрэн-Доржи заметил, что "России, подписавшей Кяхтинское соглашение, ныне не существует".

Заседание палат не решило вопроса об автономии. Сюй Шучжэн оказывал давление на Богдо-хана и его правительство, требуя от них петиции. В правящей монгольской верхушке шел спор между сторонниками и противниками отмены автономии. В ночь с 14 на 15 ноября Чэнь И по приказу Сюй Шучжэна пришел к Бадам-Доржи и предъявил ему ультиматум: если до 8 часов вечера следующего дня ему не будет передана петиция ургинского правительства с просьбой о введении во Внешней Монголии полного управления Китая, то Джебцзун-Дамба-хутухту и Бадам-Доржи посадят в автомобили и отправят в Пекин. Утром 15 ноября председатель Совмина явился к Богдо-хану и доложил ему об ультиматуме. "Живой бог" монголов ответил, что не располагает вооруженными силами, чтобы противостоять требованию китайцев, поэтому просит Бадам-Доржи вновь собрать палаты и решить дело.

Что касается вооруженных сил, то, действительно, хутухта и правительство в достаточном количестве ими не располагали. И в этом были повинны только они сами. Во-первых, монгольские руководители уделяли недостаточное внимание созданию вооруженных сил. В 1919 году в их распоряжении находилось лишь две тысячи цыриков, причем большинство из них были слабо обучены и недисциплинированны. Во-вторых, ядро этого войска составляли подразделения, подготовленные русскими военными инструкторами, но они находились в Урянхайском крае (Туве). Дело в том, что и ургинское правительство и Пекин в 1918-1919 годах предпринимали согласованные действия с тем, чтобы лишить Россию протектората над Урянхаем и навязать этому краю свою власть. Военная слабость Внешней Монголии была одной из причин, приведших ее к полному подчинению Китаю.

15 ноября, в полдень, обе палаты собрались в здании министерства внутренних дел. В это время вдоль так называемой богдоханской дороги - от центра города до дворца Джебцзун-Дамбы-хутухты — были поставлены китайские войска. Дом Цэрэн-Доржи также окружили китайские солдаты. Несмотря на то, что члены нижней палаты возражали против перехода Урги под управление Китая, петиция о ликвидации автономии Внешней Монголии была подписана всеми пятью министрами и одиннадцатью их заместителями. Документ — "Коллективную петицию правительства, князей и лам Внешней Монголии" — отправили Богдо-хану для приложения его печати, но он отказался сделать это. 17 ноября петиция была передана Сюй Шучжэну.

22 ноября 1919 года президент Китайской республики издал указ, содержавший полный текст вышеназванной петиции. Сюй Шичан утвердил все положения этого важнейшего документа, в котором монгольские министры, князья и ламы заявляли об отказе от своей автономии, о передаче ими высшей светской власти пекинскому правительству и о расторжении международных договоров о Внешней Монголии — русско-монгольского соглашения 1912 года и Кяхтинского соглашения 1915 года, определявших ее статус как автономной части Китая.

24 ноября Н.А. Кудашев телеграфировал И.И. Сукину, что декретом китайского президента отменяются все договоры с Россией о Внешней Монголии. В тот же день он направил ноту протеста в Вайцзяобу. В ней говорилось, что договоры между государствами "не могут быть расторгнуты единоличным распоряжением одной стороны", что права России и русских подданных во Внешней Монголии, которые основаны на договорах 1912 и 1915 годов, должны "считаться незыблемо существующими и не подлежащими никакому посягательству до тех пор, пока не последует согласия правомочного и признанного Русского Правительства на их отмену". Вайцзяобу отклонил протест Кудашева, указав, что отмена автономии произошла "по желанию самих монголов". А. Орлов пытался передать протест Цэрэн-Доржи, но тот его не принял.

28 ноября Н.А. Кудашев беседовал с английским и французским посланниками в Пекине. Из бесед с ними он вынес впечатление, что от стран Антанты "трудно ожидать", чтобы они выступили за отмену указа китайского президента о ликвидации монгольской автономии. С.Д. Сазонов, представлявший на Парижской мирной конференции правительства А.И. Деникина и А.В. Колчака, просил правительства США, Англии и Франции заявить протест Пекину "против самовольных действий Китая в Монголии". Однако в сложившейся ситуации никто не мог воспрепятствовать действиям Китая.

В декабре 1919 года монгольское правительство и его войска были распущены, оставлены лишь небольшие отряды цыриков, охранявших Джебцзун-Дамба-хутухту и российское консульство. Монголы передали китайским властям 5 776 винтовок и 874 362 патрона к ним, 2 456 берданок и 714 779 патронов, семь орудий с 5 410 снарядами, 10 пулеметов, 12 пистолетов, 2 608 шашек. Все это оружие и боеприпасы были поставлены Урге Россией в счет ее беспроцентных займов монгольскому правительству. Телеграф и телефон в Урге и Маймачэне перешли в руки китайцев. Китайские милитаристы на время стали полновластными хозяевами во Внешней Монголии.

В циркулярном письме Бадам-Доржи, разосланном в январе 1920 года хошунам, говорилось, что главными причинами отмены автономии Внешней Монголии являлись угроза ей со стороны панмонгольского движения и недостаток войск у ургинского правительства.

На мой взгляд, главные причины заключались в другом. Автономия Внешней Монголии определялась договорами 1912 и 1915 годов (Петербурга с Ургой и Пекином). Эти договоры заключены при определенном давлении царской России на Китай. Пока Россия была сильным государством, договоры о Внешней Монголии соблюдались неукоснительно.

В 1918 году в России началась гражданская война, в результате которой северный сосед Китая и Монголии сильно ослабел. Этим обстоятельством воспользовался Китай, введя летом 1918 года военный отряд (батальон) во Внешнюю Монголию вопреки тройственному Кяхтинскому соглашению, нарушив таким образом права России.

Правительство Колчака проводило в отношении Монголии политику царского и временного правительства, а именно: Внешняя Монголия должна быть автономной частью Китая, и Россия должна иметь там прочные экономические и политические позиции. Однако колчаковское правительство было неизмеримо слабее царского и временного. К осени 1919 года Пекину стало ясно, что власть Омского правительства начинает рушиться под ударами Красной Армии, и тогда Китай счел этот момент подходящим для отмены автономии Внешней Монголии. Он ввел туда свои войска и заставил внешних монголов отказаться от автономии.

Монгольская феодальная элита к этому времени была уже расколотой, противоречия между светской (княжеской) и церковной (ламаистской) "партиями" достигли большого накала. Значительная часть князей встала на позиции ликвидации автономии, надеясь, что при китайском управлении они будут жить безопаснее и богаче. Раскол в правящей монгольской верхушке облегчил Китаю ликвидацию автономии внешних монголов.

Ургинское правительство допустило стратегическую ошибку, согласившись в 1918-1919 годах на совместные действия с Пекином с целью установления монголо-китайской власти в Урянхайском крае. Его главная задача в эти годы, на мой взгляд, должна была заключаться в сосредоточении всех сил монголов - военных и дипломатических - на отстаивании, защите своей автономии. Увязнув в Урянхайском крае, монгольское правительство ослабило себя, предоставив китайцам возможность действовать настойчивее и тверже в деле устранения автономии Внешней Монголии.

Что же касается утверждений, что правящие круги Китая и Монголии опасались влияния Октябрьской революции и советской власти, то этот фактор не играл решающей роли в событиях, связанных с отменой автономии внешних монголов. Решающим фактором, определившим судьбу Внешней Монголии в 1919 году, являлась необычайная слабость России, обусловленная гражданской войной.

В 1919 году монгольский вопрос был временно решен в пользу Китая. Однако внешние монголы продолжали национально-освободительную борьбу. В 1921 году, опираясь на большую помощь Советской России, они добились независимости, создав свое собственное монгольское государство.