Главная страница О компании Контакты Карта сайта

Быт древних степняков. Майдар Дамгинжавын.

ПУБЛИКАЦИИ О МОНГОЛИИ

Майдар Дамгинжавын.

Памятники истории и культуры Монголии

БЫТ ДРЕВНИХ СТЕПНЯКОВ

Монгольские степи, необъятные и загадочные, хранят в себе бесчисленные тайны прошлого. Эти земли, кажущиеся на первый взгляд пустынными и суровыми, в действительности являются свидетельством бурной истории и богатой культуры монгольских народов. Древние степняки, свободные духом и сильные телом, веками обитали на этих просторах, развивая уникальный образ жизни, который и сегодня вызывает у исследователей огромный интерес. Жизнь в гармонии с природой, основанная на кочевой экономике, сформировала уникальные культурные традиции, многие из которых сохранились и до наших дней. Традиции, взаимосвязанные с религией, искусством и социальными структурами, представляют собой драгоценное наследие, отражающее сложный и многогранный мир древних монголов.

Историческое путешествие в быт древних кочевников открывает перед нами широту их знаний и утончённость их культурных достижений. В то время, как Западная Европа находилась в состоянии феодальной раздробленности, монгольские степи были местом динамичных социальных и политических изменений, став фоном для появления одной из величайших империй всех времён. Монголы небезосновательно гордятся своим великим прошлым и многовековыми традициями, которые воплощают в себе идеалы свободы, гостеприимства и взаимопомощи.

Настоящая статья призвана окунуться в глубины истории и культуры Монголии, открыть для читателя фасцинативный мир древних степняков, их образ жизни, духовные практики и художественные достижения. Понимание этого наследия не только обогащает наше знание о прошлом, но и дарит ключи к пониманию современных процессов в регионе, влияя на динамику культурных идентичностей и экономических изменений в современном мире. Исследование быта древних степняков Монголии открывает перед нами новые горизонты понимания удивительной взаимосвязи человека и природы, культурного наследия и исторической памяти.

БЫТ ДРЕВНИХ СТЕПНЯКОВ. МАЙДАР ДАМГИНЖАВЫН

Археологи Д. Дорж и А.П. Деревянко, производя под руководством А.П. Окладникова раскопки неолитических жилищ в районе Там-саг-Булака, установили, что племена Восточной Монголии пять-шесть тысяч лет назад строили большие полуподземные, т. е. выходящие наполовину из земли, дома и вели оседлый образ жизни (Дорж, Деревянко, 1970). У них были плиты-зернотерки и каменные бегуны-куранты, которыми растирали зерно на каменных плитах. Такими же орудиями земледельческого труда могли служить и каменные диски с просверленными в них отверстиями для палок-копалок. Подобными дисками пользуются и ныне бушмены в Африке.

Следы земледельческой культуры эпохи неолита обнаружены также вблизи Матад сомона, в Дариганге, в нижнем течении Толы, около Лун сомона и в других местах. В Восточно-гобийском аймаке в местности Дулан-Гоби археологи X. Пэрлэ и Н. Сэр-Оджав обследовали стоянки поздненеолитического времени. Здесь, так же как и в Баян-Дзаке, удалось собрать обломки зернотерок, пестов, разнообразные кремневые орудия труда.

В 1961 г. монгольские и советские ученые обнаружили поселения в местности Тугрик-Ши-рэт в Булган сомоне Южногобийского аймака. Они располагаются в большой песчаной котловине. На древних дюнах собрано множество каменных изделий: нуклеусы, скребки, обломки зернотерок и, кроме того, еще и мелкие фрагменты керамики с охристой окраской. Памятники, сходные по культурному облику с неолитическими памятниками Гоби, были обнаружены также в Южной Монголии (Окладников, 1963, 1964, 1972).

Большое количество зернотерок и пестов, найденных в неолитических стоянках Гоби, свидетельствует о возрастающем значении для населения дикорастущих злаков, о зарождении земледелия на юге страны.

Гобийские стоянки с расписной посудой, также свидетельствующей о раннем появлении в Монголии земледелия, образуют сравнительно небольшую культурно-хозяйственную зону, охватывающую самые южные районы современной территории МНР (Волков, 1973).

Наряду с охотой на диких животных началось их приручение, о чем свидетельствуют петроглифы как на охотничьи, так и на животноводческие сюжеты. Таковы, например, рисунки лошадей на скалах в Кобдо сомоне, у старого Ульдзийт сомона и во многих других местах.

Можно полагать, что с глубокой древности охотники приносили домой детенышей диких животных и зверей. Их подкармливали, и они со временем становились ручными. От этой первоначальной ступени освоения человеком диких животных открывается путь дальше, к становлению новой, скотоводческой культуры.

Естественно-географические условия Центральной Азии способствовали возникновению скотоводства. Здесь до сих пор сохранились родичи окультуренных животных, такие, как дикая лошадь «тахи» (лошадь Пржевальского), горный козел «янгир яма», дикий баран «аргали», дикий верблюд «хавтагай».

Возможно, что приручение и одомашнивание именно этих видов животных происходило в Центральной Азии – в Монголии, на Алтае и в Заалайской степи.

В этой связи интересно, что, изучая морфологические признаки монгольского крупного рогатого скота, ученые пришли к выводу, что это самостоятельный вид, распространенный в Монголии, а также на территории СССР – в Якутии, Восточной Сибири, Забайкалье, Казахстане, и происходит он от одного из видов азиатских быков, которые были одомашнены в Западной Монголии (Колесник, 1936).

Горы Алтая и Гималаи можно считать родиной сарлыков, поныне распространенных в этой части Монголии.

Центральная Азия, родина двугорбого верблюда (бактриана), была местом, где это животное прошло путь одомашнивания. Происхождение оленеводства, как полагают многие исследователи, связано с Саяно-Алтаем и с горно-таежными районами Северной Монголии.

Не удивительно поэтому, что в эпосе тюрков и монголов дошли до нас поэтичные похвалы Алтаю как стране скотоводов:

Переполнили пади и долины
Все милые нам пять родов скотины,
Ты высок и могуч, наш край,
Обилен и богат, хан Алтай.

И войдешь в леса твои девственные,
Танцуют олени благородные,
Ты высок и могуч, наш край,
Обилен и богат, хан Алтай.

Поднимешься на скалы острые,
Прыгают барсы, рыси шустрые.
Ты высок и могуч, наш край,
Обилен и богат, хан Алтай.

(Алтайский эпос)

Пастбищное животноводство. Наличие в Монголии обширных степных пространств, пологих горных склонов, покрытых травой, давало возможность прокормить тысячи домашних животных в течение круглого года. Естественные пастбища служили скотоводам главной кормовой базой для разведения традиционных пяти видов животных: лошадей, крупного рогатого скота, верблюдов, овец и коз. Пастбищное содержание животных сопряжено было с типично кочевым образом жизни людей, неизменным в течение многих веков.

Правда, в гористой зоне, изобилующей пастбищами и водными источниками, не было надобности перекочевывать на дальние места, но в гобийской зоне, где не хватало воды, имелась лишь редкая растительность, перекочевки на далекие расстояния являлись неизбежными.

Для скотоводов большое значение имела выносливость скота, которая вырабатывалась в процессе приспособления к суровым природно-климатическим условиям. С учетом этого, монгольские скотоводы с давних пор производили искусственный отбор.

Важнейшие качества монгольского скота, выработанные намеренно, заключаются именно в том, что он круглый год содержится на подножном корму, не требует большого ухода, а летом и осенью быстро нагуливает жир.

Скотоводческий образ жизни оказывал воздействие и на конкретные исторические события в жизни степных племен.

Обилие или малочисленность пастбищных животных определяли мощь или слабость кочевых народов. Когда основа их жизни – скот погибал от бескормицы, монголы были вынуждены искать пастбища с хорошей травой и водой в других местах, иногда оставаясь в них навечно. Происходила ассимиляция с местным населением. И наоборот, если отдельные земли не подходили для ведения кочевого животноводства, то скотоводы не задерживались. Так, например, в 202 г. до н.э. народы хунну отказались от территориальных приобретений в Китае, над армией которого они одержали победу, мотивируя это тем, что, «приобретя китайские земли, хунну все равно не смогут на них жить» (Бичурин, 1950, с. 381).

К. Маркс и Ф. Энгельс в своих трудах неоднократно останавливались на своеобразии исторического пути центральноазиатских народов и их особой роли в истории человечества.

Ф. Энгельс в одном из наиболее ярких и блестящих произведений марксизма – «Происхождение семьи, частной собственности и государства» выявил важнейшую закономерность древнейшей истории человечества. Он пришел к выводу, что переход от первобытной общины и доклассового строя к классовому обществу имел необходимой предпосылкой первое великое общественное разделение труда, отделение скотоводов от остальной массы «варваров». Это повлекло за собой множество других событий, составивших содержание дальнейших переворотов и перемен в жизни человечества, в его всемирной истории, которые завершились возникновением классового общества и государства. Энгельс писал о столь же грандиозной, как по их территориальным масштабам, так и по громадности человеческих масс, истории переселений и вторжений центральноазиатских и скотоводческих народов, с одной стороны, на восток – в Китай и Индию, с другой – в Европу.

Механизм таких переселений, о которых писали классики марксизма, имел глубокие основания – росло население, росли и стада. Этот естественный процесс требовал освоения все новых и новых территорий, поскольку кочевые племена не могли обойтись без переселений и походов. К тому же они были вполне осуществимы: на континенте преобладали пустые и слабозаселенные земли, особенно в степной полосе.

Эту закономерность, объясняющую многие исторические явления, впервые сформулировал К. Маркс: «...давление избытка населения на производительные силы заставляло варваров с плоскогорий Азии вторгаться в государства Древнего мира... То были племена, занимавшиеся скотоводством, охотой и войной, и их способ производства требовал обширного пространства для каждого отдельного члена племени, как это имеет место еще поныне у индейских племен Северной Америки. Рост численности у этих племен приводил к тому, что они сокращали друг другу территорию, необходимую для производства. Поэтому избыточное население было вынуждено совершать те полные опасностей великие переселения, которые положили начало образованию народов древней и современной Европы» (К. Маркс, Ф Энгельс, т. 8, с. 568).

Важную роль в передвижениях кочевых племен играла потребность в продуктах земледелия, ремесла. Увеличение скота создавало его излишек в хозяйстве скотоводов, а вместе с тем и возможность преодолеть нехватку некоторых продуктов (ткани, чай, ремесленные изделия и т. д.). Кочевники в силу суровых природно-климатических условий и специфики уклада жизни сами не могли производить. Это вызывало жизненную необходимость в торговле кочевников с земледельцами.

Использование коня для верховой езды, совершенствование средств передвижения, создание транспортабельных сборно-разборных жилищ, обеспеченность продуктами питания за счет домашних животных сделали возможными не только широкое освоение просторов Центральной Азии с ее резко континентальным климатом, но и осуществление экономических и других контактов с отдаленными племенами и народами.

Правители земледельческого Китая, с древнейших времен проводившие политику экономической блокады, закабаления кочевников, натравливания одних племен на другие, сами вынуждены были заняться защитой своих владений от справедливого возмездия непокорных соседей. В связи с чем, как сообщается в китайских литературных источниках того времени, правители Китая и взялись за сооружение оборонительных стен (IV в. до н.э.).

Появление верховых лошадей и походных кибиток способствовало не только переселению и походам на отдаленные расстояния, общению племен и народностей между собой, но и стало важнейшим источником накопления богатства родовой аристократией.

В целом переход древних охотников к разведению домашних животных явился величайшим прогрессом в хозяйственной и культурной жизни человека. Пастбищное животноводство надолго определило весь дальнейший путь развития скотоводов-кочевников, их жизнь, быт и культуру.

Скотоводство на многие столетия вперед стало основной отраслью хозяйства, которая определила различные стороны быта жителей степей и оказала влияние на создание специфичной животноводческой терминологии. Если в языке пародов, ведущих оседлый образ жизни, преобладают земледельческие термины, то в монгольском в основном встречаются термины кочевого образа жизни, связанные со скотоводством, переработкой животноводческой продукции, климатическими, географическими условиями степей, жизнью и бытом кочевников. Эта терминология настолько детализирована, практична и лаконична, что выработать ее может только народ, умудренный опытом длительного разведения скота. Скотоводческие народы передавали свои знания из поколения в поколение, пользуясь при этом скупой в выражениях, но точной в ее содержании терминологией.

Так, терминология, применяемая для определения возраста скота по зубам, состоит из более чем 150 выражений, причем, например, для лошади используется 54 (унага, сарва, дага, шудлэн и т. д.), верблюда–34 (ботго, тором, тайлаг и т. д.), крупного рогатого скота–32 (тугал, ояруу, гупж, дунж и т. д.), овцы–22 (хурга, тулуг, зусаг и т. д.), козы– 16 (ишиг, сэрх, ухна и т. д.).

Существует несколько сот названий для определения внешнего вида животных. Только по масти лошадей в диалектах монгольского языка зафиксировано более 300 терминов. Много терминов – парных слов: в сочетании со словом «пестрый», 24 термина–со словом «полосатый», 26–со словом «серый», 20–со словом «желтый», 25 – со словом «рыжий», 17 – со словом «сероватый» и т. д. Только каурая и вороная масти каждая внутри делятся на 13 различных оттенков: белый на груди, пестрые ноги, пестрый хвост, серый на лбу и т. д.

Для характеристики видов движения лошадей существует более 30 терминов (удган арилжа, усан арилжа, салга жоро, тэмэн жоро, усан тэмэн жоро, нохой цогио, нохой сэгэлгэ); разнообразно определены виды движения верблюдов и крупного рогатого скота.

Имеется особая терминология по способу использования домашних животных (вьючные, верховые и пр.), по уходу за животными, относительно пастбищ, зимовки, весенних, летних и осенних стоянок, периодов нагула, водопоя и пастбищных растений (более тысячи названий) .

Существует несколько сот терминов, которые определяют способы обработки и изготовления продуктов, болезни скота, более 500 терминов – по его таврированию, около 100 – по характеру животных. Органы животных имеют более 400 названий. Есть сотни терминов по народному жилью и его убранству.

Однако следует сказать, что народная терминология монгольских кочевников все еще недостаточно изучена. Изданы лишь отдельные работы монгольских и советских ученых – Ч. Лувсанжава, X. Нямбу, Б. Ринчена, М. И. Скворцова и др.,– посвященные отдельным темам. Обобщающих работ в этой области еще нет. Между тем богатейшая терминология скотоводов ныне еще жива в памяти людей старшего поколения. Это ценное культурное наследие нужно сохранить для будущих поколений, для науки.

Охота. Животный мир Монголии разнообразен. Здесь водятся дикие лошади (лошадь Пржевальского), бараны, козы, олени, медведи, кабаны, верблюды, лисицы, волки; много различных видов грызунов – тарбаганов (сурков), сусликов, пищух, тушканчиков, множество птиц. Поэтому не удивительно, что жители Монголии охотились на диких зверей с глубокой древности. Преобладал облавный способ, отголоски которого мы можем наблюдать и поныне при охоте на кабанов, волков, диких баранов – «аргали» и диких коз – «янгир яма», а также других зверей.

До Народной революции не было такого уголка, где бы ни свирепствовали волки. Убить этого зверя всегда считалось делом почетным, так как он самый страшный враг скотоводов. Монголы охотятся на них как в одиночку, так и коллективно. Самые лучшие сезоны для охоты – зима, когда у волков настает период гона и они собираются в стаи, и весна – время расплода. Зимой многие охотники искусно зазывают зверей на выстрел, подражая их вою. При этом если попадается стая из трех или больше волков, то стараются сначала убить или ранить самку, а потом и самцов, которые не покидают ее.

Ставят на волков и капканы. Слово «капкан» произошло от монгольского слова «хавх». Их устанавливают на тропах, около трупов павших или задранных волками животных.

В степи волка догоняют на лошади. Когда всадник настигает его и тот, отчаявшись спастись, поворачивается к преследователю для последней смертельной схватки, наносится точный удар тяжелой плеткой с кусочками свинца на конце, и зверь катится в агонии по земле.

Увлекательным видом охоты является охота с беркутами, которая наиболее распространена среди казахов, проживающих в Баянульгийском аймаке.

Ценность беркута определяется его охотничьими способностями, т. е. силой и умением атаковать зверя. Беркут свободно берет волка, лисицу, зайца, корсака.

Поймать и тем более дрессировать беркута – дело нелегкое. Его пускают в дело после своеобразного курса обучения, когда беркуту исполнится два года. На охоте голову птицы сначала держат под колпаком. При обнаружении зверя охотник снимает колпак, она быстро набирает высоту и камнем падает на жертву.

В Монголии любят охотиться на тарбаганов, которые селятся обычно в степях целыми колониями. Тарбаганы роют себе норы – зимние и летние. Зимняя нора находится на глубине 3–4 м и выстлана сухой травой, а летняя представляет неглубокую «дачу» с несколькими выходами. С наступлением первых морозов сурок накрепко забивает входное отверстие зимней квартиры смесью глины с пометом и погружается в зимнюю спячку.

К весне за время спячки они теряют много жира, мех у них становится сухим и утрачивает характерный блеск. Однако с появлением зелени сурки восполняют потерянный вес. В это время и начинается охотничий сезон.

Охотятся на тарбаганов различными способами: выкапывают, выкуривают, ставят капканы, петли, травят собаками и т. д., но самый верный способ – охота в белом балахоне. Очень осторожные, но любопытные зверьки сначала делают вид, будто не замечают охотника, и даже норовят юркнуть в нору. Но стоит ему внезапно остановиться и помахать специальной махалкой, сделанной из белого конского волоса, и покрутить хвостиком, приделанным к одежде, ускорить или замедлить шаг, как они тут же усаживаются на задние лапки и издают характерный крик «гонь-гонь», не сводя глаз с непонятного существа. В конце концов любопытство тарбаганов преодолевает осторожность, и они подпускают охотника на расстояние выстрела. Тарбаганье мясо употребляется в пищу, а шкурка – на изготовление ценных пушных изделий.

Племена и народы, жизнь которых тесно была связана с реками, например Селенгой и ее притоками, занимались также и рыболовством. В плиточных могилах, расположенных по берегам этой реки, были найдены кости рыб и костяные гарпуны для ловли крупной рыбы.

Семья за столом. Основную пищу монголов составляют мясо домашнего скота и разнообразные молочные продукты. Издавна они применяли свои методы консервирования и хранения пищи, замораживали мясо-молочные продукты в холодное время года, сушили, солили (шууз), коптили, жарили и т. д. Эти методы возникли в древние времена. Так, в «Сокровенном сказании» (Козин, 1941) и других источниках сообщается, что монголы в поездках на далекие расстояния пользовались сушеным мясом– «борц». Его мололи и хранили в мешке-пузыре, в таких же сушеных кишках. Высушенное и измельченное в порошок мясо целого барана могло вместиться в его сердечную сумку, а говяжья туша – в мочевой пузырь крупного рогатого скота. Содержание влаги в борце не превышает 5–7%, поэтому его можно хранить в сухом месте до двух лет. Такой способ хранения мяса бытует и в наши дни.

Масло хранили в тщательно вымытых, надутых и просушенных желудках, кишках, рубцах животных. В рубце овцы и козы могло храниться до 15 кг масла в течение 4–5 и более холодных месяцев года.

Помню, в пашей семье масло обычно хранили в брюшине быка или коровы. Иногда для вкуса мама добавляла в него так называемый «арул» – сушеный творог, иногда еще и молотую черемуху. Это была излюбленная пища детворы» да и взрослых тоже. Сейчас таким образом готовят и хранят продукты, насколько я знаю» в восточных районах Монголии. Верблюжье, кобылье, овечье, козье молоко используется для приготовления десятков видов продуктов: кумыс, бяслаг, шар тос, цаган тос, айраг, арул, арц, хормог, тараг, урум, хурут, эзгий, архи, цуцгий и т. д. Кумыс, входящий в пищевой рацион скотоводов, применяется и как лечебно-профилактическое средство при многих заболеваниях. В народе говорят: «Айраг идэний дэж, аг цайны дэж», что в переводе означает: «Кумыс – основа питания, заварка – основа чая».

«Моды» минувших эпох. Из набора разных предметов быта, изготовляемых скотоводами, остановимся на национальной одежде – «дэл»,, головном уборе – «малгай» и обуви – «гутул». Они тесно связаны с образом жизни кочевника, спецификой его хозяйственного уклада и природно-климатическими условиями степей.

Материалами, из которых изготовляли и шили одежду, были кожа, шерсть, мех, т. е. сырье отечественного животноводства, и только ткань привозилась извне. Подкладкой зимней одежды служила в основном овчина. Применялись также козьи и волчьи шкуры, меха корсака, рыси, росомахи, скота, лисы и соболя. Иногда верх шубы покрывался хлопчатобумажной или шелковой тканью.

Шитье национальной одежды – «дэл» с давних пор считалось большим искусством. От портнихи требовались разнообразные знания, опыт и умение, она должна была быть и художником, и вышивальщицей, уметь клеить и стегать, наносить предназначенные для этого вида одежды орнаменты и выдерживать цветовую гамму.

Разнообразным был у монгольского народа головной убор – «малгай». Но за последние столетия появляется общность формы, выражающаяся в конусообразной заостренности верхней части шапки, которая оканчивается шариком. Такая форма имеет свое объяснение. Шарик на верхушке, по-видимому, солнце, древнее божество монголов, считавших себя народом солнца и луны. Красная кисть, опускающаяся под шариком, и конусообразный верх шапки, простроченный тридцатью двумя столбиками,– это лучи солнца, согревающие сердца «народа тридцати двух колен». Черный круг у основания шапки означал некогда траур по утерянной независимости. Заднее открытое пространство шапки, где проложена двойная лента, обозначает радость освобождения и независимости.

Головной убор в монгольском этикете имел большое значение. Наступить или перешагнуть через него означало оскорбить владельца. При приветствии, произнесении благожеланий, поздравительных речей, разрезании почетной доли мяса, при торжественных церемониях полагалось надевать шапку, чтобы выразить свое почтение хозяину, гостю и присутствующим. Этот обычай бытует и сейчас в сельской местности.

Монгольская обувь также представлена различными формами. Например, «гутулы» – национальные кожаные сапоги шились по-разному в зависимости от того, когда их носили – в холодное время года, летом и на охоту. Их особенность – загнутый вверх носок. Шились «гутулы» исключительно из сырья животного происхождения и почти всегда с орнаментом.

Летом монголы носили и носят легкий халат – «тэрлэг», весной и осенью ватный халат – «хувуптэй дэл» или халат на ягнячьей овчине – «хурган дотортой дэл». Зимой одеваются в шубу – «нэхий дэл». Дэл предпочтительнее для пожилых людей. Молодежь любит одеваться красочнее, элегантнее.

В женском дэл существуют различия между одеждой девушки и замужней женщины.

С давних времен у монголов были дэл с косым, как у туркменов или узбеков, бортом – «ташу энгэртэй дэл» и «хантаз» – безрукавки. Примерно такую же одежду носили 2000 лет назад и хунны. Это подтверждается Ноинульскими находками. В старинных миниатюрах монгольская одежда изображается с косыми бортами – «ташу энгэртэй дэл». Позднее борт этот стал прямым.

Быт древних степняков. Майдар Дамгинжавын.

ПУБЛИКАЦИИ О МОНГОЛИИ

Майдар Дамгинжавын.

Памятники истории и культуры Монголии

БЫТ ДРЕВНИХ СТЕПНЯКОВ

БЫТ ДРЕВНИХ СТЕПНЯКОВ. МАЙДАР ДАМГИНЖАВЫН

ОГЛАВЛЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

СТРАНИЦЫ ФОТОАЛЬБОМА